Завтрак остался едва тронут, и Кристоф, через час заглянувший к хозяину, на цыпочках прокрался и забрал тарелки: Марлоу задремал, опустив голову на вытянутые вперед руки. Ему снилось хлопанье парусов, на рассвете окрашивавшихся в розовый, а на закате - в золотой, снилось отчего-то, что он здоров, еще не хромает, крепко сжимает абордажный палаш в руке, затеяв дружеский поединок с боцманом "Альбатроса", и закатное солнце золотит не только паруса - все облито тягучим теплым золотом, он оборачивается и ловит взгляд капитана - и в тот же миг проигрывает, со смехом отводит ладонью от своей груди чужой клинок, и снова оборачивается и смотрит...
Пробуждение обожгло горечью потери и с минуту Ричард невидяще смотрел куда-то в сторону двери, словно ожидая, что она откроется. Но покупатели редко тревожили дверной колокольчик, посему Марлоу мог позволить себе и задремать посреди дня, и даже проспать некоторое время в относительном покое.
Хорошо бы умыться. Или вообще закрыть сегодня лавку и уйти к морю, бродить вдоль линии прибоя, пиная ракушки и мелкие камни, или сесть на песок, найдя местечко поспокойнее. Сам по себе Нью-Провиденс вполне мог бы зваться раем на земле, если бы не люди. Здесь никогда не было холодно, даже по ночам Марлоу оставлял окно открытым, наслаждаясь густым и влажным ночным воздухом. Воздухом, которым не дышишь - его цедишь, как вино, глоток за глотком, в нем растворяешься, обретая особое чувство единения с миром: нагой, ты не чувствуешь тепла или холода, ты - мир, и мир - это ты...
Пришёл и ушёл первый покупатель, негр со "Странника"*, и Марлоу вновь задремал.
Звяканье колокольчика заставило Марлоу вынырнуть из своих мыслей. Покупатель? Или желающий продать добычу? Марлоу не платил своим "поставщикам" слишком уж щедро, но остальные вообще норовили забрать книги и бумаги в нагрузку к другой добыче, не заплатив и четверти медяка. Оттого-то лавка Марлоу постоянно пополняла свои полки, предлагая немногим ценителям печатного слова и античных философов, и современных поэтов, и романы, и дневники. Каждый раз, роясь в принесенном ему хламе, Ричард предвкушал находки - и редко разочаровывался, встречая и старых знакомцев, и открывая для себя новые имена. Как-то раз он нашел и экземпляр "Белой розы...". Дрожащими руками он раскрыл его на последних страницах и с облегчением выдохнул: они были пусты. Значит, книга не принадлежала Монтагю, и ожидание парусов не лишалось смысла.
Иногда Марлоу думал о том, что будет, если "Альбатрос" никогда не вернется. Сколько лет он будет высматривать паруса, уже понимая, что это бесполезно? Седой старик на берегу будет все так же ждать... чего? И что лучше: ждать или однажды узнать, что "Альбатрос" был уничтожен - бурей ли, пиратами ли, испанцами - и ждать больше некого? И все равно ждать, надеясь на чудо, на ошибку, на лживость слухов, на что угодно...
- Добрый день, сэр, - запоздало поприветствовал вошедшего Марлоу. - Чем могу быть полезен?

*эпизод "Тайны пыльных страниц"

Сургуч Марлоу сломал совершенно равнодушно, но при первом взгляде на письмо руки задрожали, а сам Ричард, поднявшийся было навстречу посетителю, был вынужден отступить и опереться спиной о край стола, поскольку в ногах появилась внезапно омерзительная слабость. Если помнит... Черт побери, как можно забыть? О чем Монтагю думает? Неужели судит по себе - и сам уже почти забыл о Марлоу? Какие же глупости лезут в голову...
Перечитав письмо трижды, (мог бы назвать хоть раз Диком!) Ричард оглядел своего нового подопечного, изучив его с придирчивостью крестьянина, выбирающего корову. Молод. Хорош собой. Полыхнувшая ревность заставила стиснуть зубы и еще раз перечитать письмо. Жоан Диаш? Хорошо же.
- Кристоф! - призвал Марлоу, и, подобно чертику из табакерки, Кристоф возник перед ним, преданно тараща глаза.
- Приготовь ту комнатушку под крышей. Этот... юноша будет жить у нас до возвращения господина Мак-Вильямса.
Слуга исчез так же быстро, как появился, но немедленно последовавший за исчезновением шум сообщил Марлоу, что Кристоф взялся за исполнение поручения с необычным для себя рвением.
- Итак, дон Жоан... - Марлоу заговорил на французском, насмешливо прищурившись. - Расскажите мне все и будьте правдивы. И говорите по-французски: португальским я, к сожалению, не владею.
На самом деле Марлоу хотелось сейчас уйти к себе и напиться. Какого черта он оставил "Альбатрос"? Сидел бы сейчас рядом с Мак-Вильямсом, а не смотрел на написанные его рукой строчки. Лез бы на чужое судно с оружием в руках наравне с остальными, а после абордажа, наскоро ополоснувшись, падал бы в постель и...
Хватит. Сколько уже прошло с того дня, как он сошел на берег? Снабженный деньгами на первое время, не верящий в глубине души, что уже завтра не увидит мачт "Альбатроса" в гавани Нассау...
Еще раз оглядев присланный ему "подарок", как окрестил про себя дона Жоана Марлоу, и подавив еще один всплеск ревности, Ричард уточнил:
- Расскажите о себе, но сперва - о Мак-Вильямсе. Как он?

Тягучий выговор уроженца Прованса мешал понимать, но был приятен Марлоу... ровно до того мига, когда Ричард осознал услышанное. Что Монтагю был здоров, радовало. Что пребывал в наилучшем расположении духа - уязвляло самолюбие, пусть Марлоу прекрасно понимал, что Мак-Вильямс не будет пребывать в унынии семь месяцев подряд только из-за разлуки с ним. И все-таки это было... обидно. Перечитав письмо в пятый раз, Марлоу сложил листок и спрятал за пазуху, и вновь окинул "подарочек" долгим взглядом. Юноша был... слишком. Слишком молод, слишком недурен собой, слишком изящен, слишком изыскан, слишком хорошо воспитан. Следовало признать, что причиной тому, что Марлоу забыл о вежливости и продержал его на пороге, была обычнейшая зависть, горькая зависть к тому, каким самому Ричарду уже никогда не бывать. И еще эта проклятая нога, которая будет мучить его, должно быть, до скончания дней, и шрамы, и начавшая пробиваться седина...
Хватит. Пусть будет, что будет. Вернется Монтагю, прояснится все.
- Входите, сударь, и простите мне мою невежливость. Только письмо тому виной: оно заставило меня забыть обо всем, и о правилах хорошего тона в том числе. Вы, должно быть, устали? Желаете обед? Кристоф подготовит вам комнату: увы, я живу скромно и не могу предоставить вам той роскоши, к которой вы, без сомнения, привыкли. Вы можете оставить картины и шкатулку на столе и расположиться пока в кресле: если желаете, я принесу вам разбавленного вина или воды и закуски. Когда вы отдохнете, надеюсь, вы расскажете мне о себе и чуть больше о капитане Монтагю. Я давно не видел его и жаден до подробностей. Как я понял, он назвал вам мое имя. Только имя?
Марлоу дотянулся до трости, с некоторым трудом дошел до двери, ведущей из лавочки в остальной дом и остановился, ожидая ответа.
Мальчишка был зеркалом. Кривым зеркалом, отразившим Ричарду его самого лет двадцати от роду, и от этого хотелось напиться, только не писать стихов, а уснуть, без снов и мыслей.

- Когда я был так же молод, как вы, я все время хотел есть, - Марлоу вздохнул и пошел дальше, позволяя гостю - раз уж тот возжелал пойти с ним - следовать за собой. Если негодник Кристоф не съел хозяйский завтрак, что-то должно было оставаться... В небольшой гостиной Марлоу указал гостю на кресло возле книжных полок:
- Подождите меня здесь.
Наверное, следовало кликнуть Кристофа, но пусть уж лучше поскорей приготовит комнату. Сам же Ричард хотел хоть на минуту остаться один. Письмо слишком сильно пахло сандалом и, наверное, поэтому у Марлоу кружилась голова. Да еще этот Жоан... "Немногословным"! Что за глупое оправдание.
Единственное письмо за все это время. Неужели так и будет? Письмо раз в год, раз в пару лет - короткая встреча, пока "Альбатрос" стоит на ремонте, и снова одиночество среди книг.
По счастью, остатки завтрака могли скрасить юноше ожидание обеда, и Марлоу разыскал плетеную бутыль вина - редкость в Нассау, где ром предпочитали иным напиткам. Составив все найденное на поднос, Ричард осознал, что столкнулся с проблемой, о которой даже не думал: донести все это одной рукой было невозможно, без трости же...
Нет уж. Отложив трость, Марлоу подхватил поднос и на пробу сделал несколько шагов. Терпимо. А если он не научится обходиться без трости, возьмет ли его Монтагю с собой на борт "Альбатроса"? Калека там не нужен и будет обузой. Значит, придется учиться. Быть может, этот мальчишка окажется кстати.
- Расскажите мне о капитане Монтагю, - снова попросил он, вернувшись к своему подопечному. - Рассказывайте все. Как вы встретились - в подробностях! Как долго плавали с ним. Что он вам рассказывал.

Полгода! И этот щенок не способен сказать ничего кроме того, что Монти в добром здравии и хорошем настроении? Полгода - это маленькая жизнь. 183 дня, проведенных на одном маленьком корабле!
Хватит. Марлоу снова взял себя в руки.
- Я, как вам, должно быть, уже говорил капитан Монтагю, Ричард Марлоу, граф Рамси. Капитан - мой близкий друг, и я с нетерпением жду его возвращения. Простите мне и мою настойчивость, и мое любопытство, они вызваны исключительно тревогой за друга. Он не говорил, когда собирается нанести мне визит? От Ямайки путь не так далек... смею ли я надеяться, что капитан Монтагю в ближайшее время намеревался посетить Нассау?
Сдвинув горшок с полуувядшим цветком ослепительно алого цвета, Марлоу присел на подоконник, давая отдых ноге, и сощурился, глядя на улицу. Окно было распахнуто, жаркий ветер щекотал шею и лоб, шевелил отросшие пряди, с улицы неслись далеки выкрики и чье-то разухабистое пение, и пахло, как пахнет только в южных городах: сладковатый гнилостный запах мешался с дымом и солью моря.
- Здесь ничто не имеет значения, кроме денег, - задумчиво проговорил Марлоу, не глядя на гостя. - Ни титулы, ни прошлая слава, ни заслуги. Деньги и изворотливость. Славное место: здесь никому нет дела до того, кем ты был. Достаточно назваться Ричардом Марлоу, и тебя будут называть либо "мистер Марлоу", либо "Эй, Дик". Достаточно назваться Жоаном Диашем... откуда вы взяли это имя, юноша?

- Забудьте о моем титуле, здесь он не имеет ни малейшего значения. Для вас, как и для всех остальных, я всего лишь Ричард Марлоу. Полагаю, с капитаном Монтагю о поиске долготы вы беседовали с ужина и до рассвета? - Марлоу ничего не мог с собой поделать, мальчишка словно нарочно дразнил его. И упоминание Флинта... что ж, именно к Флинту Ричард и обратится. Конечно, капитан не стал утруждать себя визитом к какому-то там торговцу книгами, даже чтобы доставить пленника. Ну что же, торговец человек не гордый, сам придет в порт...
Приняв это решение, Марлоу немного успокоился.
- Значит, это не ваше настоящее имя... хорошо, пока что я буду использовать его при обращении к вам.
Тяжело поднявшись с подоконника - еще три года назад он не без изящества соскочил бы с него! - Марлоу подошел к столу и развернул свитки. Натюрморт с селедкой, копия Класа, был хороша Он отлично впишется над столом в этой маленькой гостиной... одного взгляда на другой было достаточно, чтобы в глазах зарябило. Чертов шутник. Ричард поймал себя на том, что улыбается, вспоминая смех Монтагю, белозубую улыбку, искорки в глазах, все такое недолгое счастье, которое еще обязательно вернется, потому что иначе незачем жить. Наверное, пыль попала в глаза и горло, и оттого голос прозвучал хрипло, как воронье карканье в далекой Англии:
- Какая очаровательная мазня. Я повешу ее в спальне над кроватью. А что со шкатулкой? Вы ее прижимаете к груди, как мать - ребенка. Прячете в ней свои сокровища или тайные письма? В ней сокрыт тайник с бумагами, порочащими сильных мира сего? Дайте-ка ее сюда.

Марлоу вскинул бровь. Ничего интересного - и держится за нее, как за величайшее сокровище? Юноша считает его легковерным дураком?
- Откройте ее и покажите мне, Диаш. Я когда-то видел подобные... так что потайное отделение тоже откройте, не притворяйтесь, что его нет.
Просьба об обучении льстила, но и косвенно означала, что вряд ли Монтагю вернется в скором времени. Может ли быть так, что юнец скрыл то, что ему известно? А почему бы и нет? Марлоу не знает о нем толком ничего, кроме пары строк из письма и того, что Диаш сам рассказал о себе. Чему из рассказанного можно было верить? И стоило ли верить хоть чему-то?

Кристоф шумно ссыпался с лестницы, покрытый пылью и держащий в руках грязные покрывало и шторы, едва не свалился под ноги хозяину, удержавшись в последний момент, и ответил поклон:
- Усе сделал, как вы сказали, комнатка - хоть короля сели, даже клопов нету! Помыл все, и, эта, занавесочки свежие повесил, красота! Думал с цветочками, Лисси притащила поперву, но докумекал, вроде не девку селить там будем, на кой ляд нам цветочки? Простенькие повесил, и пахнут приятно, не то что у Хромой Нелл, у нее завсегда котами воняет и горелым луком...

По взмаху руки  хозяина удалившись на кухню, Кристоф не прекращал бормотать:
- И полы помыл, и пылищу обмел, и хоть бы спасибо сказал! Вот уйду, и где он такого, как я, найдет? Эх.. да кто ж о нем, увечном да глупом, позаботится, коли не я?..

- Ваша комната готова, Диаш, - перевел излияния слуги Марлоу, вновь взглянув на красочный натюрморт в желтых тонах. - Желаете подняться и осмотреть?

- Любое дело надо знать, прежде чем за него браться... возможно, капитан Монтагю раньше не сталкивался с такими шкатулками, тогда как я их видел и даже владел похожей.
Забрав из рук юноши его сокровище, Марлоу внимательно осмотрел шкатулку со всех сторон, погладил, ощупал и на пробу надавил на несколько выступов. Затем острым ножом аккуратно поддел в одном месте, потянул пальцами в другом и с трудом вытащил узкий ящичек, выполненный из того же дерева и скрывавшийся у самого дна шкатулки. Потайное отделение не открывали уже давно, и даже щелей не было видно, да и то, как туго входили детали друг в друга, намекало, что и раньше тайник не использовался очень уж часто.
- Долго ли умеючи... - пробормотал Марлоу, и уж совсем тихо, себе под нос, закончил грубоватой шуткой, кою слышал среди матросов "Альбатроса", - ...умеючи - долго!
Внутри оказалась тетрадь, исполненная точно по размеру потайного отделения шкатулки, и занимавшая все пространство. Как ни странно, она почти не пострадала от влаги, даже чернила не растеклись, но, едва Марлоу открыл ее, как едва не застонал от разочарования. Шифр.
- Итак, месье Диаш, - почти весело произнес Ричард, бросая тетрадь на колени юноше, - расскажите мне об этом шифре. Раз уж вы добыча капитана Монтагю, а он прислал вас мне, будем считать, что он передарил вас мне в память о том, что было. А раз так, то вам лучше попытаться припомнить, что это и как это прочесть.

- Я, как уже говорил, имел дело с подобными и даже владел одной похожей. Правда, в моей не пряталось нечто подобное. - Марлоу старательно пропустил мимо ушей это "мы с капитаном". - Ваша же намного интереснее. Итак, почерк ваш? Попытайтесь вспомнить шифр. Вы говорили, что у вас нет способностей к математике, не так ли? Значит, вряд ли вы пользовались шифром, требующим сложных вычислений. Скорее всего, у вас был некий ключ, не слишком сложный - иначе вы бы не прятали тетрадь так тщательно. К чему прятать то, что сложно или невозможно распутать?
Это становилось интересно. Ричард обожал загадки и головоломки, и вот одна из них сама пришла к нему в руки! Причем, если юноша не врет, в ней может быть заключена целая жизнь. А еще он точно узнает, что будет после разгадки, и узнает, разгадал ли правильно...
- Кристоф, вина! И подавай обед! - обычно Ричард не повышал голос, но тут, захваченный азартом, даже не подумал о том, что приличные люди не орут прислуге, а пользуются колокольчиком. Спохватившись, Марлоу засмеялся.
- Плавание с капитаном Монтагю когда-то изменило и меня. Изменило всю мою жизнь, и, сказать откровенно, я не жалею. Я был счастлив. Но вернемся к шифру. Вы говорите по-французски и португальски, и не владеете иными языками?

Из пространных объяснений Диаша Марлоу вынес основное: по-видимому, написано все было либо на французском, либо на португальском. Либо... проклятье.
- ¿Habla usted español? - конечно, Диаш с тем же успехом мог владеть и итальянским... но Марлоу был готов поклясться, что узнает тягучий прованский выговор, характерный для уроженцев этой благодатной земли.
Взволнованно пройдясь взад-вперед по комнате, Ричард вдруг спохватился, что не нуждается в трости. Воистину, целительна сила азарта!
- Итак... - снова перешел он на французский, не дожидаясь ответа. - Апострофы, акуты и грависы есть?
Это могло дать хотя бы намек на то, какой язык использовался в оригинале - если, конечно, значки заменяли каждую из букв. Но тогда шифр будет разгадать проще простого.

Отредактировано Ричард Марлоу (2016-04-06 20:43:29)

- Все возможно... - рассеянно произнес Марлоу, рассматривая страницу. - Если предположить, что вы писали на французском... надо посчитать количество значков, и примерить, какому алфавиту соответствует их число. Если вы писали на французском, то самый часто употребляющийся значок - это буква "е". Попробуем?
Марлоу охватил азарт. Он вновь прошелся взад-вперед, и с нежностью подумал, что все-таки Мак-Вильямс сделал ему отличный подарок, который скрасит дни ожидания.
- Черт побери, здесь неудобно! Поднимемся наверх, не возражаете? Там мы сможем присесть за столом... Черт, вы же голодны. Ешьте, Диаш, сейчас Кристоф принесет что-то посущественней жалких остатков моего скромного завтрака. Я не стану запирать вас, завтра вы можете идти гулять по Нассау, куда и на сколько захотите. Можете составить мне компанию утром: у меня есть привычка каждое утро прогуливаться до берега и любоваться на паруса. Будьте осторожны, Нассау не так уж безопасен местами... а сейчас пообедайте и подарите мне несколько часов вашего времени - загадка вашей тетради не дает мне покоя.

- Найдутся книги на французском, испанском, португальском и, кажется, есть несколько итальянских. Вы можете поискать... - Марлоу махнул рукой в сторону оставленной лавки.
Кристоф, неодобрительно поглядывая на гостя, втащил поднос и принялся расставлять на столе яства, призванные порадовать желудок хозяина и показать этому нахалу со смазливой мордой, что тут вам не там, тут приличный дом и толк в обедах знают.
- Супчик, значит, куриный, пирог мясной, свинья под луком и сыром, пирог фруктовый, со сливками и мускатом... - бормотал Кристоф, суетясь и обмахивая пылинки со скатерти.
- Прошу, месье Диаш, - Ричард усмехался, глядя на старания слуги и его же недовольство. Было в этом что-то от той, прежней жизни, по которой, как ни странно, Марлоу не скучал. Он скучал по морю, чему удивлялся сам. Скучал по звукам корабля, по тонким голландским простыням, приятно-прохладным и, кажется, тоже пахнущим лавандой, по пробуждению и кратким минутам до того, как начнется суета дня: скучал по... нет, это он скажет при встрече.

- Увы, католического священника не найдется, но вы, если желаете, можете обратиться к местному пастору: он привечает всех без разбору, что неудивительно в таком чудном месте, как Нассау, - в голосе Марлоу легко можно было различить некоторую насмешку, не относящуюся, впрочем, к юноше: а к чему, не знал толком и он сам. - Прошу простить: я торопил вас, забыв, что вы только что сошли с корабля и устали от долгого пути. Отправляйтесь отдыхать после обеда; говорят, послеобеденный сон целебен. После же я вас прошу заняться тетрадью. Возможно, вам удастся понять, на каком языке вы сочиняли сей труд... и завтра, с новыми силами и вооруженные методом, мы вдвоем будем штурмовать крепость вашего шифра. А сейчас прошу меня простить, я покину вас. Располагайте моим домом, как своим: ведь именно этого желал капитан Монтагю, не так ли?
Марлоу направился к выходу, прихватив с собой трость и перчатки: не то чтобы он боялся, что солнце опалит руки - они давно не были руками придворного поэта, утонченного любимца дам и фаворита госпожи Судьбы, - но привычно прятал ладони под тонкой кожей, вышитой потускневшей серебряной нитью.
До пирса он добрался на удивление быстро, не замечая окружающих, не обращая внимания на палящее солнце, на изнуряющий зной середины лета, и так же быстро покинул его: на "Морже" скучающий вахтенный заявил, что-де капитан на берегу, а где - того капитан ему, простому матросу, не докладывал. Если б не чье-то раздраженное: "Да опять к своей ведьме Барлоу поперся!", Ричард требовал бы встречи с боцманом... но к чему? Имя миссис Барлоу ему было прекрасно знакомо. Далеко, конечно...
Содержать в Нассау лошадь сам Марлоу посчитал сперва излишеством, но через месяц пребывания на Нью-Провиденс едва не взвыл от невозможности совершать прогулки: нога не позволяла ему ходить пешком слишком уж долго. Так и появилась эта кобылка по кличке "Принцесса", смирная и не слишком красивая, но много ли надо скромному книготорговцу?
Именно на ней спустя пару часов Марлоу и подъехал к домику, в огородике возле которого возилась с растениями поименованная "ведьмой" женщина, которую Ричард знавал когда-то давно, в Лондоне, как супругу лорда Гамильтона. Впрочем, в старой доброй Англии все друг друга знали, более того, в каком-то смысле все приходились друг другу пусть дальней, но родней.
Спешившись, Марлоу накинул повод на торчавший из земли столб и кашлянул, привлекая к себе внимание на тот случай, если топот копыт не сделал это за него.

Отредактировано Ричард Марлоу (2016-04-11 15:31:28)