Нассау

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.

Вы здесь » Нассау » Новый Свет » Не покидай меня, безумная мечта

Не покидай меня, безумная мечта

Страница:   1 2 3  
Тема закрыта

Сообщений 31 страница 60 из 72

31

«Сегодня нам нанесет визит приватир Парго».
Эта  фраза, небрежно брошенная доном Гаспаром, подняла в тихом омуте его величественного особняка настоящую бурю. Бурю разрушительную, особенно потому, что она была скрыта от посторонних глаз. Донна Лоренца разрывалась между необходимостью следить за слугами и готовить прием для маэстро Парго и желанием сделать свой туалет верхом совершенства. Пусть супруг ее будет недоволен и тем и другим. Пусть! Ради удовольствия поймать на себе восхищенный взгляд приватира, донна Лоренца готова была на многое, даже вытерпеть гнев мужа.К тому же, всегда можно было сослаться на его же слова. Визит предполагает прием, разве не так? А кто еще должен сделать этот прием приятным для всех, если не хозяйка дома?

Хлыст с золоченой рукояткой указал на платье цвета увядших ирисов с серебряным шитьем.
- Вот это!
Чернокожие служанки суетились молча, деловито, опасливо поглядывая на хозяйку, которая не скупилась на удары. Иногда за дело, иногда просто так.
Донна Лоренца оглядела шкатулки с украшениями, недовольно поморщилась. У падчерицы были красивее. Дон Гаспар был куда щедрее к первой жене, чем ко второй, ну да как же иначе, та подарила ему детей, а Лоренца, как все думают, бесплодна…

Донна Хосефа была взволнована никак не меньше, но это волнение казалось ей чем-то неразумным, даже вредным. Хотя, разум мог твердить одно и сколь угодно убедительно твердить, а наряд «гаванская роза» выбирала так же придирчиво, как ее мачеха.
- Вот это!
Росита, улыбаясь, оставила на кресле наряд цвета дамасской розы. Густо-розовый, шелк, на сгибах отливающий алым. Цвет бутона, который пока что не раскрылся, но уже дразнит своей красотой и ароматом.
Четки из коралла лежали в шкатулке. Хосефа боялась к ним прикоснуться, ей все казалось, будто бы, находясь в ее руке, они создают какую-то связь между ней и Амаро Парго.

Сидеть в своих комнатах было невыносимо, и дочь дона Гаспара спустилась в библиотеку. Оттуда она, хотя бы, услышит, когда прибудет гость.
Но библиотека уже была облюбована старшим братом...
- Августо? Что ты тут делаешь?
Хосефа с любопытством взглянула на карты, разложенные на столе, провела пальцем по линиям, означающим, вероятно, многое, очень многое… но не для нее.
- Не знала, что тебе это интересно…
Со вчерашнего дня брат был молчалив и загадочен, словно бы нес в себе некую тайну.

Отредактировано Хосефа де Вальдеспино (2018-01-04 17:15:16)

+2

32

Бессмысленно обсуждать мужские дела с женщинами.
Так всегда говорил, так всегда наставлял его отец. Истина эта была для Августо из разряда прописных, не вызывающих сомнения. И все же желание поделиться своими мечтами и планами переполняло молодого человека, делая его снисходительным к полу и личности собеседника. С кем еще он может поговорить по душам, если не с сестрой?
С приятелями? Они станут завидовать, это очевидно. С доном Гаспаром, понятное дело, сын пока не спешил беседовать, предпочитая оставить первый залп на совести более опытного в подобных атаках маэстро Парго. С кем еще, не со слугами же?
- Мне это очень интересно, Хосефа. Особенно сейчас, - Августо с нежностью погладил ладонью старую карту Атлантики. - Может так случиться,.. Что я стану капитаном. Ты даже представить себе не можешь, как я желаю, чтобы то, что мне предложил маэстро Парго, нашло отклик и одобрение у нашего отца. Еще немного, и я начну крутить стрелки на часах, поторапливая время, - нетерпеливо воскликнул он. - Мне кажется, что сегодня все в моей жизни изменится. Все станет по-другому. Все уже по-другому. Громче звуки, ярче цвета. Даже ты сегодня как-то особенно красива, сестра моя, - улыбнулся Августо, отдавая дань той неизменно радующей глаз картине, что представляла собой прелестная Хосефа Мария. - А ведь и правда, это платье тебе удивительно к лицу. Уверен, потом наш отец скажет, что оно было слишком хорошо для того, чтобы встречать в нем пирата. Иногда он… слишком расчетлив.
Дона Августо снедало беспокойство. Что будет, если дон Гаспар откажется покупать корабль. И вообще откажется от всего, что предложит ему Амаро Парго.

Расхаживая по своей каюте на «Аве Мария», Амаро Парго размышлял примерно о том же самом. Пока все шло хорошо, но он не был бы успешным торговцем, если бы не знал, что и как предлагать людям. Куда труднее вынуждать людей платить по счетам.
Для закрепления успеха ему понадобится еще немного лести. Дорогой лести.
С доном Августо все было просто. Что еще дарить юноше, грезящему о славе, если не оружие? Превосходный толедский клинок, Амаро находил его слишком легковесным для себя самого. Да он и не сражался шпагой, абордажная сабля куда больше подходила и его норову, и обстоятельствам, в которых пират обычно вступал в схватку. Пускай шпага достанется молодому идальго.
С женой дона Гаспара все еще проще. Драгоценности. Он, нахмурив брови, попытался вспомнить, как выглядит донна Лоренца, - перед глазами вставал совсем иной облик, - и, достав из тайника шкатулку, выбрал в качестве подарка для нее массивные гранатовые серьги.
Оставались отец и дочь, разные, как земля и небо, солнце и луна.
Для дона Гусава он приготовил распятие, массивное и старинное. К нему прилагалась история о спасении драгоценности из рук еретиков (коими ревностные католики-испанцы полагали англичан) и возвращение его в благородный дом достойного человека.
А для донны Хосефы - одну большую черную жемчужину. Он положил ее в раковину, самую обычную, морскую, Такую, что хватает и на местных пляжах. Но эта была с другого берега Атлантики.
Ну и для всего семейства, в качестве угощения, несколько бутылок мальвазии и медового рома. Последним пришлось нагрузить матроса, слуг Амаро не держал.

+2

33

Каждый имеет право на мечту. Может быть, Хосефа не понимала это разумом – ей не о чем было мечтать, но сердцем – да. Ее сердце понимало брата, радовалось за брата и разделяло его надежды и тревоги. Дон Гаспар держал Августо на слишком коротком поводке, не давая молодому человеку почувствовать вкус свободы, а тут, в колониях, им пропитан каждый куст, каждая пядь земли. Боялся потерять единственного наследника? Заботился или завидовал, как завидовала Хосефе донна Лоренца, расхаживающая сейчас по своим комнатам, срывающая нетерпение на рабах и прислушиваясь к тому, что происходит в доме – не пропустить бы…
Хосефа Мария села рядом с братом, в кресло, положила подбородок на руки, пытаясь себе представить, что это огромное бумажное море – настоящее. И нарисованный корабль настоящий. И на его палубе стоит Августо… Нет, не Августо. Амаро Парго.
Девушка едва заметно вздохнула – как ей призвать к порядку свои мысли, вернуть им былую ясность? Брат истолковал этот вздох по своему, и, рассмеявшись, погладил сестру по руке.
- Не грусти, Хосефа. Это случится не сегодня, да и потом, я же не навсегда уеду…  Я буду возвращаться. И привозить тебе подарки.
Если позволит отец… Иногда – стоит покаяться в этом грехе – Августо восставал против отца настолько, что готов был бежать из дома и сам устраивать свою судьбу. Но не бежал. Как бы сильно не желал он для себя свободы, он не желал при этом терять все привилегии своего положения и роскошь отцовского дома. Пусть даже иногда он задыхался в этой роскоши от скуки.

А что же сам хозяин дома, почтенный идальго, дон Гаспар? Он мерил шагами свой кабинет, размышляя о том, какую цену захочет приватир за свои услуги. Наверняка, цена будет высока, хотя чем он рискует кроме своей жизни? А вот он, дон Гаспар, рискует своим товаром. И испанский предок в кирасе задумчиво взирал на своего потомка из тяжелой золоченой рамы. Между двумя мужчинами прослеживалось заметное сходство, игра случая, причуда крови, или же мастерство живописца, которому дон Гаспар заказал этот портрет много лет назад.

Когда перед долгожданным гостем распахивали двери, донна Лоренца уже спускалась по лестнице, уведомленная служанкой о прибытии маэстро.
- Добро пожаловать!
Всего два слова, а сколько в них было вложено, и затаенных мыслей, и надежд.
Дон Гаспар чертыхнулся.
Он-то рассчитывал пригласить приватира к себе в кабинет, а жена с дочерью присоединились бы к их обществу позже, да и то в случае, если переговоры будут удачными.
Глупая курица, вот кто такая донна Лоренца.
Плантатор окинул наряд жены, подобранный явно к случаю, и нахмурился.
Разряженная глупая курица.
Но когда из библиотеки вышла дочь и сын, пришлось признать, что куриц в доме две, и обе ничерта не соображают в том, как надо вести дела. Но не гнать же их теперь наверх. Ничего… с женой и дочерью он поговорит потом.

Хосефа без труда прочла на лице отца признаки гнева, но, признаться, сегодня он ее не пугал. Минута, которой она боялась, настала. Амаро Парго в ее доме, она снова может видеть его, слышать его голос. Хотя, не так уж много прошло времени с их первой встречи, а уж тем более, с последней, на приеме у губернатора. Но когда дело касается сердечных тайн юных девушек, время странно течет, и часы пролетают, будто миг, и мгновения тянутся, словно годы.
- Маэстро Парго, добро пожаловать!
Голос брата был полон такой нескрываемой радости, что Хосефа невольно улыбнулась, чувствуя, как ее сердце бьется отчего-то так сильно, что было бы трудно говорить. Но от нее и не ждали разговоров, поэтому она стояла молча, а говорили ее глаза и легкий румянец, и мягкий очерк губ, дрогнувших, когда Амаро Парго взглянул на нее. Всего один взгляд, а ей захотелось убежать в  свои комнаты… или остаться, требуя еще. Больше взглядов, больше слов – тех, что уже были сказаны, ей уже было мало.

+2

34

Его встречали любезнее, чем он ожидал. Приватиру пришлась по душе и приправленная корыстью радость дона Августо,  и то, что дон Гаспар не стал прятать от него «главное сокровище Гаваны». И тем более то, что Хосефа Мария де Вальдеспино-и-Витран была столь ослепительно хороша, что в ее красоте угадывался уже не божий промысел, а женский умысел, скорее сознательное, чем неосознанное желание очаровать и свести с ума. Сердце Амаро застучало быстрее от мысли, что девушка, быть может, прихорашивалась ради него.

Последовал церемониальный обмен любезностями, долгий и витиеватый, в котором гость отдавал дань и самому хозяину дома, и всем его родовитым предкам, включая незнакомого ему конкистадора в кирасе, заточенного в тяжелую золоченую раму в кабинете дона Густава. Надменный Вальдеспино-и-Бьера получил свое распятие, кивнул с уважением и благодарностью: проклятый пират умел выгодно преподать себя, демонстрируя свое кровавое ремесло достойным делом. Дону Густаву это нравилось, это успокаивало его гордость, что уязвленно роптала каждый раз, когда рассудок напоминал, что все, что происходит, происходит ради выгоды их семьи.
Его сын с жадностью схватил шпагу и тут же с удовольствием продемонстрировал несколько финтов, доказав, что он умеет фехтовать, и получив в награду недовольное восклицание мачехи:
- Августо, осторожнее, прошу вас. Эти вазы с цветами - вовсе не враги Испании!
Потом наступил черед донны Лоренцы получить свой подарок, и женщина затаила дыхание, когда Амаро Парго склонился перед ней. Днем она могла рассмотреть его куда лучше, чем вечером на приеме. У этого мужчины было все, что могла пожелать женщина, а когда из бархатного футляра на ладонь донны выскользнули массивные серьги, в темно красных, сочного винного цвета камнях отразился взгляд такой жаркий, что Лоренца торопливо опустила ресницы, опасаясь себя выдать. Украшение было хорошо само по себе, но сеньору бросала в особый трепет мысль о том, каким образом оно могло оказаться у пирата. Донна Лоренца представила, как этот дьявол Парго срывает серьги с ушей какой-нибудь англичанки. А потом, что он сделал с ней потом? Наверное что-то ужасное!
Представление об ужасном у супруги дона Гаспара было весьма своеобразным. Она нервно облизала губы и ревниво уставилась на падчерицу, желая знать, что за подарок достанется ей.
- Прошу вас принять от меня этот скромный знак внимания, донна Хосефа, - Амаро на раскрытой ладони протянул девушке раковину, и Лоренца успокоилась. Ракушка, всего то! Впрочем, это мудрый дар умного человека. Он точно не понравится Хосефе Марии, избалованной дорогими подарками отца и поклонников, и, наверняка, задобрит ее мужа, убедив его в том, что пирата совершенно не интересует его дочь.
- Эта раковина с Тенерифе, я нашел ее на берегу еще мальчишкой. Если захотите послушать, как шумят волны на другом краю океана, вы знаете, что делать.
Жемчужина была внутри, но про жемчужину Амаро ничего не сказал. Как и про то, что у цвета жемчуга есть свои значения. Кто-то про это знает, кто-то нет. Но если донна Хосефа проявит немного любопытства, она поймет, в чем он хочет ей признаться.

Затем наступил черед вина и рассказа о собственных виноградниках. Дон Гаспар был окончательно загнан в угол этим подарком. Мальвазия - вино легкое и сладкое, невозможно удалиться с ним в кабинет, не предложив бокал жене и дочери.
- Лоренца, распорядитесь, чтобы на патио подали сыр и фрукты, - велел он. - У нас, на Кубе, не растет виноград. Слишком жарко. Поэтому нас всех мучает тоска по старым испанским винам. Вы умеете угодить своим друзьям, маэстро Парго.
- И повергнуть в страх своих врагов, - усмехнулся Амаро. - Жизнь научила меня и тому, и другому.

Отредактировано Амаро Парго (2017-12-22 06:56:10)

+2

35

Донна Лоренца немного просчиталась. Конечно, ее строгий супруг одобрительно кивнул на такой выбор подарка – сущая безделица, просто знак внимания, серьги его жены встревожили сердце старого плантатора куда больше. Но Хосефа… Хосефа осторожно приняла раковину, услышав главное для себя – «я нашел ее на берегу еще мальчишкой». Разве могла она пренебречь таким подарком? Вещью, которая была с Амаро Парго столько лет.
- Благодарю вас, она очень красивая! – тихо произнесла она, поглаживая раковину кончиками пальцев… Бережно, почти благоговейно. Внутри что-то было, но донна Хосефа решила, что откроет подарок приватира только в одиночестве.
И некому было предупредить девушку, что она, незаметно для себя, делает первый шаг по дороге, которая редко дарит женщинам счастье, хотя и усыпана лепестками цветов. Потому что у цветов есть шипы и они безжалостно ранят тех, кто отваживается полюбить. Хосефа еще не любила, нет. Амаро Парго волновал ее воображение, будил ее чувства, заставлял думать о том, о чем она еще никогда не думала… Но она готова была полюбить.

Дону Августо не было дела до этих высоких материй, и тайных мыслей двух женщин. Он с нетерпением ждал, когда разговор коснется его судьбы, то и дело обращая к гостю горячий, умоляющий взгляд.
Фрукты и сыр были поданы к вину, гость и хозяева сели.. Женщины молчали, обмахиваясь веерами. Донна Лоренца – раскрасневшаяся, возбужденная даром маэстро Парго и теми мыслями, что этот дар за собой повлек, молчала с трудом, ей хотелось говорить с гостем, очаровать его своим остроумием, дать понять – очень осторожно, конечно – что если он будет достаточно настойчив, то она сдастся. Хосефа молчала потому, что ей слова были не нужны. Она просто дышала этими минутами, наполненными присутствием Амаро, не думая о том, что будет потом, и будет ли хоть что-то.

- Ваших врагов! – воскликнул Августо, чем вызвал недовольный взгляд отца – что за мальчишество, право? – О, да! Мы наслышаны о ваших подвигах, маэстро. Признаться, я вам завидую. Если бы у меня была такая возможность…
- Не говори глупостей, - сухо оборвал его отец.
- Дон Гаспар, вы слишком строги к сыну, - заворковала кроткой горлинкой Лоренца, примиряя образ миротворца. Ради своей, конечно, выгоды, примиряя. Обычно она не жалела сил, чтобы поссорить мужа с сыном. – Ему просто любопытно было бы взглянуть на корабли. Любопытство можно удовлетворить и тогда ваш дон Августо перестанет об этом думать так много. Мне, признаться, тоже любопытно. Может быть, мое желание покажется вам смешным, но я бы тоже взглянула… на корабли маэстро Парго.
Веер раскрылся, и многозначительно затрепетал в ее руках.
- Скорее уж глупым, - безжалостно отозвался муж. – Корабли, донна Лоренца, не ювелирная лавка, женщинам там делать нечего, я прав, маэстро Парго?

+2

36

- Ну, отчего же? - Амаро пригубил светлую и золотистую, как растворенный в белом вине солнечный свет, мальвазию. - Корабли, картины, лошади… Есть много чего, помимо драгоценностей, в чем женщинам не зазорно знать толк. Тем более женщинам знатным, чья благородная кровь дает им право судить о вещах, людях и событиях.
Дон Гаспар недовольно скривился, хоть пират и не сомневался в сладости разлитого всем из одной бутыли вина.
- Вы купец, маэстро Парго, я слышал, что многие из вас доверяют своим женам и дочерям вести дела.
- А вы дворянин, - напомнил Амаро. - И лучше меня знаете, что на испанском троне сиживали не только мудрые короли. Если бы Изабелла Кастильская думала только о нарядах, возможно, мы бы вовсе не пили это вино в этом городе на этом острове, а Испания не стала бы величайшей из империй.
Сеньор Вальдеспино-и-Бьера нахмурился, но не нашел, что возразить.
- Женщины бывают разные, - наконец буркнул он себе под нос.
- Ваша супруга и дочь - лучшие из лучших, я никогда не позволю себе усомниться в этом.
- Клянусь, мои жена и дочь скоро опьянеют от вашей лести вернее, чем от вашего вина, - дон Гаспар решительно поднялся из-за стола, делая гостю знак следовать за ним. - А теперь, быть может, займемся делами?
Дон Августо бросил на отца вопросительный взгляд, но родитель предпочел его проигнорировать. Сына он в кабинет не приглашал.
Амаро попытался приободрить молодого человека легкой понимающей улыбкой. Безмолвно обещая, что даже в его отсутствие он поговорит о нем с его отцом.
- Не понимаю, -  в сердцах воскликнул разочарованный юноша, когда более старшие мужчины оставили патио, - Чем я отличаюсь от портретов в библиотеке этого особняка!
- Те, кто на них изображен, уже умерли, - напомнила донна Лоренца, складывая веер. -  А вы еще живы, Августо, молоды и полны сил, и отец не хочет вас потерять.
- Идет война и мужчины должны сражаться. В этом их долг перед королем.
- Да, у мужчин много долгов. Но и у женщин их не меньше. Я знаю, о чем говорю, - она протяжно вздохнула. - Не ропщите. Лучше присядьте и выпейте еще вина, это вас успокоит…

- У меня всего два собственных корабля, - говорил между тем Амаро. - Если вы приобретете и снарядите третий, предприятие сделается на треть более выгодным. К тому же огневая мощь трех навио вернее отпугнет охотников за легкой наживой. Чем больше конвой, тем безопаснее его плаванье.
- Простите, но я еще не настолько доверяю вам, маэстро Парго, чтобы рискнуть жизнью дона Августо в подобной авантюре. Сын у меня один, однажды он унаследует мое дело. Корабли, море, война… Это не та судьба, что я ему желаю.
- А он сам?
- А он  будет повиноваться воле своего отца.
Дон Гаспар находил, что на подобных условиях риск окажется слишком велик. И груз, и сын.
- Неужели вы откажетесь от задуманного только потому, что я не отпущу с вами мальчишку? - спросил он желчно.
- Признаться, меня больше занимает возможность заполучить еще один трюм и три десятка пушек, чем общество дона Августо. Но я бы не отказался от его имени, в некоторых делах, особенно в портах метрополии, титул тоже имеет некоторое значение. И присутствие вашего сына придаст всей операции дополнительный вес.
- Вы умеете убеждать. И все же нет, - уперся строгий родитель. - Даже если это означает меньше прибыли и больше проблем с таможней.
- Подумайте еще раз, поговорите с губернатором, взгляните на трофейные суда.
- Нет и еще раз нет, говорю я вам!
- Как вам будет угодно. Я думаю, нам понадобится еще несколько встреч. С управляющими рудника и плантаций. Описать состав, вес и стоимость товара, что придется готовить к погрузке. А также решить, что вы желаете получить из Испании. Золото? Или какие-нибудь другие товары?

- Они так долго беседуют, - сгорал от нетерпения Августо. - Не понимаю, почему отец не позволил мне при этом присутвовать…

Отредактировано Амаро Парго (2017-12-23 08:44:04)

+2

37

Раковина в руках донны Хосефы была такой же горячей, как вчера вечером четки, или ей это только казалось? В любом случае, любопытство девушки было чувствительно задето, а знание обычаев этого дома подсказывало, что разговор отца и Амаро Парго будет долгим, и вряд ли ей доведется еще раз сегодня увидеть приватира. Разве что ее позовут попрощаться, но отец может счесть и это лишним.
- Я, пожалуй, пойду к себе, - поднялась она, и донна Лоренца не сдержала довольной улыбки.
Хотя причин для того не было, она боялась соперничества с Хосефой в глазах этого возмутительно-привлекательного пирата. Пусть лучше сидит в своей комнате, а она будет ждать окончания разговора мужа и маэстро, даже если ждать придется до завтрашнего утра. Но не упустит возможности еще раз взглянуть ему в глаза и поблагодарить за подарок.
К тому же, мальвазия и серьги настроили донну Лоренцу весьма решительно, она должна извернуться, и придумать, как ей увидеться с Амаро Парго еще раз, желательно, наедине.
- Конечно, идите, Хосефа. Я забыла сказать – это платье вам очень к лицу.
Надежда на то, что свидание состоится и что приватир будет с ней любезен… и дерзок… наполнило Лоренцу непривычным благодушием, которое распространилось даже на падчерицу.

Дверь спальни донны Хосефы закрылась прямо перед носом любопытной Розиты, которой не терпелось услышать от госпожи подробности. Оставшись в душном полумраке, дочь дона Гаспара с детским нетерпением открыла раковину. Пальцы подрагивали от волнения и предчувствия чего-то важного.
На таинственно поблескивающем ложе покоилась жемчужина. Одна единственная, совершенной формы и такого черного цвета, будто ночь замешали с перламутром и дали застыть…
Черный жемчуг. Черный жемчуг символизирует любовь. Это было признание. Пусть не сказанное словами, пусть не написанное на бумаге, но признание. И Хосефа его поняла. И, внезапно чего-то испугавшись, спрятала жемчужину в раковину, а раковину положила под подушку, туда же, где лежали ее четки, тоже побывавшие в руках Амаро Парго.

- Если вам так невмоготу, Августо, так идите к отцу и нашему гостю, - усмехнулась уголками губ донна Лоренца.
- И под каким же предлогом? – мрачно осведомился дон Августо, которому, признаться, эта мысль уже приходила в голову.
- Пресвятая Дева, нет ничего проще. Спросите, не нужно ли им еще вина!
Наши слабости и наши мечты толкают нас порой на не слишком благовидные поступки, к которым, несомненно, можно отнести подслушивание чужих бесед…
Дон Августо подкрался к отцовскому кабинету так тихо, как только мог, прислушиваясь к голосам за закрытой дверью.
Может быть, ему и не придется входить. Может быть, там уже все решено, просто отец не торопится сообщать ему радостную новость – в сущности, это очень в духе дона Гаспара.

- Только золото. И я попрошу вас об услуге, передать мои письма  и привезти мне ответ. Нынче получить известия из Испании не легче, чем увидеть феникса, все тонет с кораблями. Правда, для этого вам придется съездить в  Мадрид, маэстро Парго. Но, надеюсь, вас это не очень затруднит, а все расходы я вам, разумеется, покрою.
Дочь в Испании, сын тут, на плантациях. После того, как Хосефа буде представлена ко двору, он женит и Августо, и тогда тот остепенится.

+2

38

- Не могу сказать, что это меня не затруднит, - возразил приватир. - От Кадиса до Мадрида путь неблизкий, вы должны еще помнить это, дон Гаспар.
Амаро не имел понятия, где и при каких обстоятельствах появился на свет сей достойный идальго. В Испании? Или уже в Новом свете? Видел ли он Испанию, помнит ли он ее? К тому же пират не спешил ввязываться в путешествие, что отсрочит его новую встречу с донной Хосефой. Если бы он знал истинные намерения собеседника, сразу послал бы его к дьяволу. А пока лишь беспокоился о быстротечности времени.
- Даже если вы заплатите мне за эту услугу, вы должны понимать, что схватившись на море с каким-нибудь английским торговцем, я потрачу на абордаж времени куда меньше, а выгоды получу куда больше, чем за время этой поездки.
- И что бы вы хотели в таком случае?
- Третье судно и вашего сына…
- Нет!
- В таком случае, прошу меня извинить, но в Мадрид я не поеду.

Дон Августо, что замер под дверью, прислушиваясь к довольно громкому разговору, сжал кулаки с такой силой, что ногти до боли впились в ладони. В его жизни случались моменты, когда даже он, послушный и почтительный сын, начинал ненавидеть дона Гаспара. Кажется, сейчас наступил именно тот момент. Грозное и непреклонное  отцовское «нет» разом перечеркивало все сладкие и тревожащие воображение юноши мечты. Он давно лелеял их, но за последние сутки давно зарытые семена дали буйные всходы. И теперь расставаться с надеждой было особенно мучительно.
В сердцах пожелав родителю скорой кончины, - кажется, это единственный для него способ обрести свободу, - дон Августо понуро побрел вниз. Взор его туманился от ярости, а лицо сделалось таково, что донне Лоренце даже не пришлось спрашивать, что решил муж.
- Господи, мой бедный мальчик, - воскликнула она, беспокоясь больше о том, что Гаспар, упрямец, окончательно повздорит с Парго, и она больше никогда не увидит захватившего ее воображение пирата, чем о терзаниях пасынка. - Я уверена, что не все еще потеряно, что бы ни решил ваш отец, мы сможем заставить его передумать!
- Заставить! Да его сам дьявол не заставит отступиться! - в сердцах бросил Августо. - Он желал, чтобы маэстро Парго поехал в Мадрид к нашим родственникам. На счет сестры, ну, вы понимаете. Но даже ради этого, ради будущего Хосефы, он не хочет позволить мне выйти в море.
- И это весьма недальновидно с его стороны… - задумчиво протянула донна Лоренца. Брак Хосефы Марии был серьезным аргументом в любом семейном споре и очень выгодным вложением капитала. Если Вальдеспино удастся породниться с кем-нибудь их сильных мира сего, будущее их будет блестящим и безоблачным. И если ради этого нужно всего лишь спустить с поводка бедного щенка Августо, то мужа можно и нужно переубедить. Он упрям, но не глуп.

Тем временем мужчины в кабинете закончили разговор, и чопорный слуга повел Парго к выходу из особняка. Дона Августо нигде не было видно. Или молодой идальго обладал завидным терпением и выдержкой, чего Амаро в нем не разглядел, или каким-то образом уже успел узнать или догадаться о решении дона Гаспара. На траверзе появилась только мачеха Хосефы Марии, но ничего, кроме короткого учтивого поклона, не получила.
- Надеюсь, мы еще встретимся, Маэстро Парго…
- На все воля божья, госпожа. Но господь снисходителен к людским желаниям. Я в это верю. А вы?

+2

39

О, да. Лоренца очень хотела верить в то, что Господь снисходителен к людским желаниям. К е желаниям. Она заслужила это пятью годами брака с доном Гаспаром! И теперь молодая женщина с жадностью ловила от приватира малейшие, как ей казалось, намеки на то, что и он томим теми же мыслями и желаниями, что и она. Удивительно ли, что она их находила? Воображение женщины бескрайне, как океан, и его течения могут вынести ее на очень опасные берега.
Амаро Парго ушел, а донна Лоренца еще бродила по тихому дому, погруженная в свои мысли…
Нынче в особняке дона Гаспара все были погружены в свои мысли, рабы, чувствуя настроения господ, словно исчезли, растворились в ночной темноте, заползающей в дом сквозь окна, распахнутые ради вечерней прохлады…
Хосефа не могла уснуть, ворочаясь за кисейным пологом постели. Раковина с черной жемчужиной лежала под подушкой, а имя Амаро Парго пусть и не покоилось на губах молодой девушки, но точно не покидало ее сердце.
Августо метался по своим комнатам, а потом накинул плащ, взял подаренную приватиром шпагу и ушел в ночь – утешаться вином, ромом, и дешевыми объятиями. Отец будет недоволен на утро, но из него и так сделали комнатную собачонку, не хватало еще сделать из него евнуха!
Крепким сном спал только дон Гаспар, чему, вероятно, способствовала мальвазия…

Гроза разразилась ближе к обеду, но, как все грозы, вместе с разрушением она принесла с собой и некоторое умиротворение.
За столом дон Гаспар и дон Августо обменялись упреками. Отец винил сына в легкомыслии и неблагодарности, сын отца – в черствости и недальновидности. Горячая кровь бросалась в голову, заставляя говорить слова, о которых оба потом пожалеют... Женщины сидели молча, боясь вздохнуть, рабы, прислуживающие за столом, подавали перемены блюд дрожащими руками.
- Вы губите мою жизнь, дон Гаспар, - в сердцах бросил Августо и ушел из обеденной залы.
- Глупец! – прорычал ему вслед отец. – Я ее спасаю! Хочешь кормить рыб на морском дне?!
Дон Гасапр тремя глотками осушил бокал с вином, чувствуя – проклятая старость, как ты близко – как трудно дышать, как лицо заливает краска и кровь набатом стучит в висках.
- Неблагодарный, - прохрипел он.
- Августо молод, - осторожно напомнила донна Лоренца.
Бессонная ночь убедила ее в том, что нельзя ждать, когда судьба подарит ей следующую встречу с Амаро Парго, нужно действовать и действовать решительно.
В Гаване много красивых женщин томятся рядом со старыми мужьями. При мысли о том, что приватир может предпочесть ей другую, донна Лоренца впадала в отчаяние.
- Глупец! И этому глупцу я оставлю все!
- Может статься, что и оставлять будет нечего, - заметила его жена.
- Что вы, черт побери, говорите такое, донна Лоренца!
- Только то, что вы сами говорили – нам нужны корабли, нам нужны люди, которым мы сможем доверить наш груз, и нам нужно удачно выдать замуж Хосефу в Испании!
Хосефа слышала это множество раз и привыкла к этой мысли, обычно она не вызывала у девушки никаких чувств, ни грусти, ни радости, не гнева, но сегодня… сегодня что-то впервые шевельнулось в ее душе, похожее на робкий протест. Не черная жемчужина ли была тому виной?
- Не «нам» а «мне», - стукнул кулаком по столу потомок конкистадоров, чья гордость не могла вынести такого бесцеремонного вмешательства женщины в его дела. Даже если эта женщина говорила дельные вещи.
- Вам, - покладисто согласилась Лоренца, продолжая гнуть свою линию. – Давайте сегодня я возьму донну Хосефу и навещу этого маэстро Парго? Мы не будем говорить о делах – что мы понимаем в делах, но он убедится в том, что семья дона Гаспара по прежнему к нему расположена. А ваше расположение дорого стоит, дон Гаспар!
«Надутый индюк».
- Донна Хосефа, вы поможете мне?
- Да, донна Лоренца.
Хосефа едва сдержала улыбку… увидеть маэстро Парго, и так скоро!
- Нет! – возразил «надутый индюк».
- Нет?
- Нет. Не сегодня… завтра. А то еще возомнит о себе невесть что.

+2

40

В иных обстоятельствах гордый сеньор Вальдеспино-и-Бьера не сдался бы так скоро, но даже у гордецов бывают слабости. К тому же если одна из женщин дома Вальдеспино решит проведать пирата - это возмутительно, оскорбительно и попрание всех основ. Но если две… В присутствии друг друга ни его жена, ни его дочь не позволят себе ничего лишнего, а у света не будет повода даже выдумать какую-нибудь непристойность. Было бы недурно отправить их в порт под надзором сына, но дон Гаспар не желал давать дону Августо даже повода надеяться на то, что переменит свое решение. Прислуги будет достаточно.

- Надеюсь, вы не станете уговаривать этого торговца (дон Гаспар хотел сказать «бандита», но решил вслух об этом пока не вспоминать) сделать нам одолжение. Это мы оказываем ему честь… Впрочем, уверен, вы понимаете, о чем я.
Он мог сколько угодно считать жену «курицей», но до сего дня донна Лоренца не давала мужу повода усомниться в ее благоразумии. С дочерью он и вовсе не стал обсуждать правила поведения с теми, кто им не ровня. Предполагая, что его избалованной вниманием благородных воздыхателей девочке до приватира Парго нет никакого дела. Она всего лишь послушная дочь, что соглашается с решением мачехи.

Утро Амаро началось с разговора со смазливым и нахальным типом, что за несколько монет поведал Парго, как и с кем дон Августо де Вальдеспино провел минувшую ночь. Пират сочувственно покачал головой, ясно было, что брат Хосефы ищет утешений там, где может, но не в том, что ему поможет. Соглядатай между тем добавил, что о происходящем внутри особняка ему, к сожалению, разузнать не удалось. Однако у младшей сеньоры горничная довольно мила и как раз «в его вкусе». И если сеньор Парго желает и заплатит, то он без труда сделает девицу разговорчивой.
- Пока не нужно, - отказался Амаро. Он был искренне влюблен, и потому не желал губить чужие души ради спасения своей. Придется научиться терпеть и ждать, хоть это и не слишком приятная наука. Не оттого ли священники так много говорят о необходимости смирять свой нрав, что человеку это умение дается труднее всего.
К счастью у людей, вроде Парго, почти не оставалось времени на праздность, стало быть, на терзания. Дела в городе, дела на кораблях, заставить себя думать о них, а не о женщине, было непросто, но возможно. И потому приватир развил кипучую деятельность, Запретив себе ожидать чего либо, кроме известия о прибытии управляющих дона Гаспара. Однако судьба решила оказать Амаро именно ту любезность, на которую он меньше всего надеялся.

+2

41

Две женщины дома де Вальдеспино ждали утра с нетерпением. Хосефа с деланным равнодушием сообщила Росите о решении отца, и креолка пришла в приятный восторг, сродни тому, что охватил и донну Лоренцу. Выйти из дома! Увидеть Амаро Парго! пусть со слугами, пусть с падчерицей – но что делать, придется потерпеть.  Понятно, что Хосефа идет на этот визит ради брата, ну а она… она идет на это ради себя.
Забавно, но Хосефа тоже думала о том же. Мысль о том, что жена ее отца может даже помышлять о другом мужчине ей в голову не приходило. Юность эгоистична. Ей не приходит в голову, что желания присущи всем, даже святым монахиням, запертым в монастырях, а уж тем более ее мачехе, женщине еще молодой и привлекательной. Хотя она и замечала жаркие взгляды, которые донна Лоренца бросала на красивых мужчин, и на маэстро Парго тоже, но это Гавана. Тут горячи взгляды и кровь, но тем строже порядки в благородных домах. Тем тяжелее распятия и теснее воротники, и тяжелы наказания за прегрешения.

- А этот приватир, Амаро Парго, он очень хорош собой, правда?
Розита подала госпоже веер и накинула на голову мантилью.
Хосефа подала плечами. Она не думала о Амаро Парго как, допустим, об одном из своих поклонников, чьи достоинства можно было рассмотреть, обсудить и либо принять, либо опровергнуть. Знатность, богатство, связи… привлекательность – это скорее для женщин, но подруги Хосефы, девушки из благородных семейств Гаваны, охотно обсуждали привлекательность кавалеров. Молодость и красота ищет молодость и красоту, даже невольно…
Но Амаро Парго был иной. В чем именно заключалась для Хосефы эта инаковость, она сказать не могла, но чувствовала ее. В нем горел огонь…
- Не знаю, Росита, но дону Августину он очень по нраву. А вот дон Гаспар, кажется, считает его опасным бандитом.
Розита отвернулась, чтобы скрыть улыбку, не слишком добрую. Дон Гаспар может считать Амаро Парго хоть десять раз бандитом, это не помешает его женщинам смотреть на приватира как на мужчину. Живого и желанного. А сословные предрассудки… Знаем мы их.  Ночью, в постели, никто об этом не думает.
- Он подарил вашей мачехе чудесные серьги, - коварно напомнила она. – А вам только раковину, каких много.
Настала очередь улыбаться Хосефе.
- Я не в обиде, - легко отозвалась она, подпортив Розите обедню. Служанка не понимала такого благодушия.
- Как вы долго, Хосефа, - пожурила падчерицу донна Лоренца, которая сама провела у зеркала не меньше трех часов.

Начальник порта был несказанно удивлен, когда его услуги понадобились жене и дочери дона Гаспара де Вальдеспино-и-Бьера. Сначала он заподозрил, что это чья-то глупая шутка, но, убедившись, что дамы, ожидающие его в носилках, действительно донна Лоренца и донна Хосефа, задался закономерным вопросом: в своем ли уме достопочтенный дон Гаспар, разрешая своим женщинам приехать туда, где дамам не место? Воистину, мир перевернулся. Да для тех проходимцев и головорезов, которые наполняют каждый порт, любого города, любой страны, это зрелище – как неожиданный праздник. Проходимцы и головорезы побросали работу, разглядывая женщин, и подмигивая служанке. От более настойчивых знаков внимания их удерживала только небольшая армия слуг, которую дон Гаспар отправил вместе с женой и дочерью.
- Как они смотрят! У меня мороз по коже, - грудным голосом, полным затаенных чувств, сказала донна Лоренца, в глубине души каждым взглядом. – Настоящие звери. Хосефа, держитесь подле меня и бога ради, спрячьте лицо под мантилью!
К носилкам торопился начальник порта, держа в руках шляпу с пером и вытирая лицо платком. Солнце еще не вошло в полную силу, но жалило уже нещадно.
- Донна Лоренца! Донна Хосефа! Чем я могу услужить вам и дону Гаспару?
- О, сущей безделицей, проворковала донна Лоренца. – Нам нужно попасть на корабль приватира Парго. Устройте это, пожалуйста.
Да, воистину. Мир перевернулся.

Отредактировано Хосефа де Вальдеспино (2018-01-04 17:16:55)

+2

42

Отговаривать знатных дам от подобного безрассудства королевский чиновник, конечно же, не стал. Это было не в его компетенции. Лодок в распоряжении портовых служб и таможенников хватало с избытком, и для досмотра судов, и для лоцманов, и для погрузки-разгрузки, и для нанесения визитов. Очень скоро подготовили ял с шестеркой гребцов, начальник порта, кланяясь и любезно улыбаясь, указал на него донне Лоренце. Думая в этот момент о том, что подолы дорогих дамских платьев (и репутация, но это не его забота), наверняка, будут подмочены, если волной захлестнет дно лодки. И о том, что слугам, вероятно, придется остаться на берегу. Об этом нужно как-то уведомить сеньору де Вальдеспино. Что случится, если дама разгневается, бедному сеньору даже представлять себе не хотелось.

- Прошу вас, сюда. Умоляю, осторожнее, эти лавки не слишком удобны. Вы желаете, чтобы я отправился с вами, госпожа Лоренца?
Будто у него дел других нет! Впрочем, прокатиться на лодке в обществе хорошенькой донны Хосефы - это честь, которая выпадает не каждому. Судя по сдержанной радости матросов на веслах, для них этот день тоже станет памятным. 
- Мы не смеем отвлекать вас от дел, - немолодой и обремененный выводком наследников чиновник не представлял для супруги дона Гаспара интереса. Нечего ему под ногами путаться. - Уверяю, нам не угрожает ни малейшей опасности. Приватир Парго - деловой партнер моего мужа, - рассеяла все возможные домыслы Лоренца, опираясь на руку офицера, что командовал гребцами. Тот пожирал ее жадным взглядом, но оставался учтив, как истинный идальго. Какой прекрасный день.
- Садитесь рядом, милая Хосефа, - предложила она, тщательно расправляя складки тяжелой темной юбки и надменно выпрямляя без того идеальную спину. Настоящая испанка может даже на жесткой скамье потрепанного яла восседать, как на троне.

- Маэстро, там, на пристани, что-то происходит, - окликнул Амаро один из его помощников. «Аве Мария» уже почти оправилась от последствий недавнего морского боя, и дела, обычные дела Парго в Гаване, были закончены. Он мог поднять паруса в любую минуту, если бы не связался с доном Гаспаром.
- И что же там такое? - равнодушно спросил капитан, думая о своем.
- Суета.
- Господи, да когда ж в порту не суетятся? - удивился приватир. - Но подзорную трубу все же взял, и на квартердек, который матросы как раз вычищали буквально до зеркального блеска, все же поднялся.
- Господи, - повторил он снова, но уже совершенно с другой интонацией. Разглядев, кто спускается в ял на пристани. Для влюбленного мужчины лодка, везущая к нему на судно донну Хосефу, и Иисус, переходящий гавань Гаваны, не замочив ног, были чудесами примерно одного порядка.
- Хосе, это к нам. Готовьте трап!

Камзол, шляпа, шпага? Да надо ли? Или, встречать, как есть, и в чем есть?
Впервые на третьем десятке Амаро задумался о том, как он выглядит и во что одет. Или стоило задуматься о том, хороша ли его «женщина»? Нет, «Аве Марии» нечего стыдиться, она у него признанная красавица, три мачты упираются в пронзительно-голубое небо, паруса убраны, снасти в идеальном прядке на палубе чисто, люди… это самые храбрые и самые преданные люди по эту сторону Атлантики.
И все же приватир вздохнул и поцеловал нательный крест, умоляя небеса не оставлять его в своей благости. Лодка уже двигалась через гавань, и мерные взмахи гребцов удивительно совпадали с ударами сердца наблюдающего за этим движением Амаро.

Отредактировано Амаро Парго (2017-12-27 23:56:58)

+2

43

Белая мантилья Хосефы трепетала на ветру, как крыло чайки. Как ни старалась дочь дона Гаспара хранить в сердце своем спокойствие – все тщетно. Она хотела увидеть Амаро Парго и хотела прочесть в его глазах ответ, верно ли она поняла значение его подарка? не ошиблась ли? При мысли о возможной ошибке сердце надменной красавицы, доводящей до отчаяния самых блестящих поклонников, болезненно сжималось. 
Донна Лоренца тоже задыхалась от волнения под тесным корсажем темного платья. «Аве Мария» была прекрасна. Словно сошла в лазурь волн из ее горячечных снов, в которых ее похищали на таком вот корабле и увозили подальше от Гаваны, мужа и старости, которая рано или поздно придет за ней. Лучше бы за ней пришел мужчина с сильными руками и дерзким взглядом, из тех, что берут, не спрашивая, золото ли, женщин…

- Посмотрите, дорогая, нас заметили!   
Деловитое оживление на  паруснике не укрылось от острого взгляда донны Лоренцы. Она победно улыбнулась. Сегодня будет прекрасный день, она это предчувствует! Не зря же последние слова Амаро Парго были: «Господь снисходителен к людским желаниям». Он давал ей понять, что их желания сходятся.
Поднятие женщин на палубу «Авы Марии» было делом волнительным для дам и крайне азартным для всех мужчин, и тех, что остались на лодке, и тех, что сгрудились на палубе, и тут уже даже предприимчивой донне Лоренце пришлось признать, что добраться до предмета своего вожделения ей не так уж просто.
- Будьте очень осторожны, дорогая Хосефа! Умоляю вас!
Но Хосефа вряд ли слышала увещевания мачехи. Подняв глаза, она нашла взглядом приватира, и все прочее будто потеряло краски – море, небо… все выцвело, остался только он. Пугающее чувство, но в то же время невероятно сладостное.

- Вы побледнели, милая моя! Крепитесь. Уверена, на корабле найдется для вас мягкая скамья.
Лоренца была сама доброта, но возиться с падчерицей не собиралась. Девчонка лишь ширма для того, чтобы она могла без помех увидеться и переговорить с Амаро Парго, так что может сесть в тенечке и отдыхать. Без нее теперь будет даже сподручнее.
- Маэстро Парго! Как я рада вас видеть!
Голос донны Лоренцы задрожал от потаенных чувств.
«И я», - сказали прекрасные глаза донны Хосефы и чуть дрогнувшие губы. Словно она и хотела это сказать, но не решалась.

+2

44

- Этот корабль впервые взят на абордаж, - любезно улыбнулся капитан «Аве Марии».
Он постарался не придавать значения словам старшей из дам о радости от их встречи. С чего бы донне Лоренце этому радоваться? Он помнил, что супруга донна Гаспара выражала желание взглянуть на корабли, а сам дон был категорически против подобной затеи. Передумал? Или виной всему женское своеволие?
Приватир был уже не юн и далеко не наивен, но сейчас он просто не желал видеть то, что выглядело вполне очевидным. В какой-то другой жизни, в какой-то другой истории эта женщина могла его заинтересовать, могла понравиться, могла показаться желанной. Но сейчас являлась лишь досадной помехой на пути к сердцу своей падчерицы. И в то же время именно она привезла сюда Хосефу Марию. И Амаро не хотелось выглядеть неблагодарным.
- Мужчины беззащитны пред женской красотой, сеньоры. А потому моя команда сдается вам без всякого сопротивления. Судно, как и все, что на нем, ваше. Надеюсь, вы уже чувствуете себя настоящими пиратами, мои дорогие и удивительные гостьи?

- Довольно занятное ощущение, - выдохнула донна Лоренца, опьяненная свежим морским воздухом, опасным привкусом свободы и той чарующей двусмысленностью, что слышала она в словах мужчины. - И в чем-то приятное. И как же полагается вести себя пиратам? Что пожелать и присвоить в первую очередь?
- Случается по-разному. Обычно начинают с трюмов…
Тут приватир Парго наконец-то сделал то, что ему хотелось сделать с самого начала. Взглянул на Хосефу Марию. Вот так бы вечно и любовался, не отводя взгляда. Да нельзя, люди кругом. Только тут ведь не особняк дона Гаспара, тут его судно, его владения, его люди. Они ослепнут и оглохнут по его воле.
- Вы так бледны, донна Хосефа. Не укачало ли вас?
Он, чуть перегнувшись через фальшборт, окликнул оставшегося в лодке офицера.
- Возвращайтесь в порт, лейтенант. Обратно на берег я доставлю дам на своей шлюпке. Может, у меня гребцы половчее.
И вновь обернулся к женщинам.
- Донна Лоренца, этого славного малого зовут Хосе, он мой первый помощник. Он покажет вам капитанский мостик «Аве Марии», а я отведу в каюту донну Хосефу. И сразу же присоединюсь к вам на квартердеке.

Розита в некоторой растерянности переводила взгляд с одной своей госпожи на другую. За которой из них ей последовать?
- Милое дитя, - разрешил за мулатку ее сомнения Амаро. - Я по глазам вижу, что вам очень хочется взглянуть на судно. Оставайтесь на палубе, донне Хосефе всего лишь нужно немного отдохнуть. Качка бывает коварна.
- Святая правда, - пылко добавил Хосе. - В первый раз многим мужчинам делается дурно, лежат в гамаках и стонут, как малые дети. А иногда и чего похуже. Но вы, сеньора, я вижу, не из таких!
Помощник маэстро Парго не был влюблен, а потому смотрел на донну Лоренцу именно тем взглядом, который она ожидала от его капитана.
А капитан, пользуясь своей властью и тем замешательством, в которое обычно приводит людей необходимость противиться добрым намерениям, любезно подал руку Хосефе Марии.
- Прошу вас, следуйте за мной.
- Бедняжка, - вздохнула Розита. - Сидеть в каюте с мокрым платком на лбу вместо того, чтобы гулять по палубе!
Сказала больше в утешение для донны Лоренцы, чем потому, что полагала донну Хосефу самой несчастной из них троих.

Отредактировано Амаро Парго (2017-12-29 08:44:27)

+2

45

Понятное дело, донна Лоренца предпочла бы проследовать на капитанский мостик вместе с капитаном, предоставив падчерицу чьим угодно заботам, но даже она признала, что это было бы совсем уж нелюбезно по отношению к бедняжке Хосефе. На корабле, как и в гостиных, нужно соблюдать правила приличия. И надеяться, что настанет минута, когда их можно будет забыть.
О том, чтобы забыть приличия донна Хосефа и не помышляла. Юность и невинность, не разбуженные еще до конца первым горячим чувством, нетребовательны, и ей было довольно малого. Видеть Амаро Парго, касаться его руки. И под красноречивым взглядом приватира бледные щеки донн Хосефы тронул румянец.

«Следуйте за мной», - сказал он, и она послушалась. Тайна черной жемчужины лежала у нее на душе, и пусть этот груз не был тяжек, все же он делал ее непривычно-застенчивой, лишив дочь надменного дона Гаспара обычной для нее спокойной уверенности, разбивающей мужские сердца.
А еще она не знала, что сказать предмету своих тайных дум, но чувствовала сердцем, что любые слова, почти любые – о погоде, к примеру, о приеме у губернатора и их встрече в доме отца – будут звучать неестественно и фальшиво.
- «Аве Мария» очень красива, - тихо проговорила она. – Я не представляла, насколько. Вблизи все иначе. И вы здесь другой, маэстро Парго.

На приеме у губернатора, в гостях у ее отца, приватир держался с холодной любезностью, затыкавшей рот всем, кто желал бы упрекнуть Амаро Парго его ремеслом, спасающим, между прочим, их же жизни и богатство. Сегодня он был таким же вольным и сильным как ветер, поющий в снастях парусника. Донья Лоренца уже была подхвачена этим ветром, донья Хосефа же колебалась, чувствуя душой, что близка грань, преступив которую, она изменит что-то важное в своей жизни. Или уже преступила, спрятав раковину с жемчужиной в изголовье?
На королевском мостике донна Лоренца чувствовала себя королевой. Да что там, даже Росита чувствовала себя королевой, сообразив, что тут они на правах гостей, а не пленниц, а значит, можно бросать на мужчин жаркие взгляды из-под яркого тюрбана. Вдруг да найдется среди них тот, кто выкупит ее у донны Хосефы, женится на ней и осядет в Гаване?
- Значит это правда? – осведомилась супруга дона Гасапра у Хосе, поигрывая веером. – «Аве Мария» никогда не была взята на абордаж?
- О да! И поверьте мне, прекрасная донна, не будет взята, пока нами командует маэстро Парго!
- Он так храбр, как о нем говорят?
Женщины любят слушать о храбрости своих избранников, это дает им уверенность, что они не ошиблись в выборе…
- Храбр, как лев! Вот послушайте, что я вам расскажу…
И Хосе, обнадеженный вниманием красвой донны, принялся рассказывать о приключениях маэстро Парго, а если и врал, то совсем немного… так, через слово. Для красоты.

Отредактировано Хосефа де Вальдеспино (2018-01-04 17:17:43)

+2

46

- Да, она очень красивая, - согласился Амаро. Сквозь тонкую ткань рубахи он чувствовал живое тепло девичьей ладони на своей руке, и это ощущение не давало собраться с мыслями. - И я с ней вместе уже четыре года. В горе и в радости, точно так, так, как священники напутствуют молодоженов у алтаря. До недавнего времени, донна Хосефа, я думал, что «Аве Мария» - единственная дама, которой я останусь верен «пока смерть не разлучит нас». Все остальные, те, что на берегу, никогда с ней не сравнятся. Но теперь я больше так не думаю…
«Аве Мария» была большим трехмачтовым судном, из тех, что англичане называют «фрегатами», так что и капитанская каюта оказалась просторной и на удивление светлой, с окнами во всю корму.
- Проходите.
Он не предложил девушке пригнуться в дверях, невысокий рост Хосефы Марии спасал ее от подобной необходимости.
- Воды? Может быть, немного вина? Вам понравилась мальвазия с Тенерифе?

… - И тогда мы пошли на абордаж, - Хосе продолжал развлекать донну Лоренцу драматическими историями из жизни пиратов. - Голландцы сопротивлялись отчаянно, тут, знаете ли, все зависит от капитана, если он не трусит, то и команда не сдастся без боя, как бы ни боялась черного флага. Так вот на этот раз капитан был смельчаком и схватился с нашим не на жизнь, а на смерть. Но я говорю вам, маэстро Парго храбр, как лев. Он живо выпустил кишки голландскому упрямцу, даже несмотря на то, что тот бился так неистово, что разрубил гарду на шпаге маэстро едва не отрубил ему пальцы. Если увидите этот шрам, то знайте, откуда он.
Хосе не стал уточнять обстоятельства, при которых дама рассматривает и запоминает мужские руки, хотя подобных обстоятельств он мог предположить великое множество. Особенно если дама чертовски хороша и так много расспрашивает о капитане Парго.

- Вы здесь, донна Хосефа, подумать только, -  Амаро глядел на этот дивный портрет в знакомом интерьере и понимал, что мечта его, безумная и страстная, сейчас совсем близко, рукой подать. Что эта женщина сейчас там, где ей и должно быть, и он сам там, где ему должно быть, рядом с ней и на борту своего корабля. И потому искушение, опасное дьявольское искушение завершить то, что чудесным образом уже почти свершилось, пульсирует под сердцем огнем и желанием, стучит кровью в виски, туманя разум. Блаженство и адская бездна, и удержаться на краю все труднее и труднее.
- Теперь мне остается только поднять паруса, вышвырнуть за борт вашу мачеху и служанку, и увезти вас туда, где никому нет дело до того, кто вы, а кто я. Я действительно другой, не такой, каким вы видели меня во дворце губернатора или в своем доме. Но каким бы я ни был, я никогда не причиню вам вреда, донна Хосефа. Вот возьмите, я развел его водой, - и он протянул девушке бокал с мальвазией.

Отредактировано Амаро Парго (2017-12-29 22:48:02)

+2

47

Как легко было, стоя на квартердеке, воображать себе ту схватку, о которой так красноречиво рассказывал помощник капитана. К тому же воображение у донны Лоренцы было пылким – настоящее наказание для женщин, увядающих без страсти. Она словно воочию видела кровопролитную битву, она хотела там быть – как приз, за который сражаются мужчины. «Настоящие мужчины», - не без презрения подумала она, вспоминая о муже и пасынке. Как мелки и жалки они были в сравнении с Амаро Парго!
- А скажи мне, у маэстро Парго есть дама сердца?
Донна Лоренца задала вопрос, который ее терзал вот уже два дня и две ночи. Ей теперь повсюду мерещились соперницы, спокойна она была, пожалуй, только насчет своей падчерицы.

А ее падчерица тем временем смотрела на Амаро Парго то ли как на бога, то ли как на дьявола, а может быть, впервые, видела в мужчине – мужчину. Из плоти и крови, с огнем в сердце и желанием в глазах, и понимала, что означает это желание. Сколько бы ни запирали испанцы своих женщин в золотые клетки, а страсть прорастет сквозь решетку, сквозь камень, сквозь сталь. Зацветет, как знойная роза под жарким солнцем Кастилии. Главное, чтобы было ради кого…
- Вы пугаете меня, маэстро Парго, - вздохнула она, принимая из рук приватира бокал. – Но я верю вам. Сама не знаю, почему. Ваш подарок, раковина… я нашла в ней жемчужину.
Жемчуг остался там, дома, под подушкой, но разве сожалела бы она о нем, если бы Амаро Парго выполнил свою угрозу и увез ее? Пресвятая дева! Да как можно о таком даже думать, не то, что говорить!
Напрасно юным девушка приписывают смелость, и даже дерзость мечтаний. Нет, большинство из них боится даже собственной тени, а прочим глаза застилает долг и фамильная гордость. Любовь? Ее следует опасаться. Страсть? Это грех. Есть один путь – замужество, благословленное семьей, во имя семьи. Но сейчас Амаро Парго говорил о другом пути, пугающем и неведомом.

Росита же, забыв о себе, забыв даже о донне Хосефе, которую увел капитан, и вот тебе, ни капитана, ни дочери дона Гаспара, наблюдала за донной Лоренцой. Да наша госпожа влюблена, как кошка, прямо хвост трубой, так, что аж юбки задираются. Вон как глаз горит! «Ну, замахнись на меня своим хлыстом еще раз», - мстительно пообещала мулатка хозяйской жене. – «Я найду, что тебе сказать. А может и не тебе. А может, дону Гаспару».

Отредактировано Хосефа де Вальдеспино (2018-01-04 17:18:10)

+2

48

Хосе демонстративно задумался. Конечно, у них хватало женщин, не даром говорят, что у настоящего моряка в каждом порту по невесте. Но вряд ли портовых подружек капитана можно было считать дамами. Тем более, дамами сердца, потому что к сердцу оное приятное времяпровождение отношения обычно не имело.
Поэтому помощник сказал Лоренце примерно то же самое, что сам капитан сказал Хосефе.
- Так вот же она, - матрос с гордостью повел рукой, предлагая сеньоре повнимательнее посмотреть по сторонам. - Дама сердца нашего маэстро. «Аве Мария».
Розита тихо хмыкнула. С кораблем, конечно, женщине соперничать сложновато. Но с кораблем и не уединишься в алькове. Так что у ее хозяйки еще есть надежда орогатить гордого дона Гаспара.
Она понимающе улыбнулась соловьем разливающемуся Хосе, и тот, о чудо, внезапно подмигнул сообразительной мулатке.

- Вам не стоит меня бояться, - Повторил Амаро.
Хосефа Мария взяла бокал, но не спешила пить. Она не разгневалась, не оскорбилась, но и не обрадовалась. Ребенок с чистым сердцем, душа ее - словно гладь тихого уединенного пруда, ни подводных течений, ни волнений. Она еще никого не любит, никого не готова полюбить. Быть может, и его не готова тоже.
- Оставим это англичанам. А жемчужина… Разве она удивила вас?
Он продолжал разглядывать девушку, не отступив, после того, как подал ей вино, хотя приличия предполагали иное. Запоминал, чтобы навечно сохранить в памяти, мягкий овал нежного лица, тщательно уложенные, черные, как южная ночь, локоны, белое кружево мантильи, ласкающее шею и грудь, скрытую под традиционно-целомудренным вырезом светлого платья. Красота, которую не выставляют напоказ, спрятанная порой так же надежно, как жемчужина в раковине. Но воображать и угадывать порой куда желаннее, чем видеть все и сразу.
- Разве хоть раз в жизни вам встречался мужчина, оставшийся равнодушный к вашей красоте? - спросил Парго хрипло. Воображать и угадывать не дано мужчинам безнаказанно. - Воздыхатель, не спешащий признаться, что покорен и очарован? Все, что я мог бы вам сказать, вы, верно, слышали уже не раз, моя прекрасная госпожа. От более красноречивых и куда более любезных господ. Но я хочу, чтобы вы думали обо мне. Не о них, а обо мне, Хосефа. И, клянусь, я найду способ этого добиться. В это вы тоже верите?

Отредактировано Амаро Парго (2017-12-30 21:27:08)

+2

49

Ну что ж, с такой соперницей, конечно, придется примириться. Вечно мужчины ставят что-то между собой и женщиной, которая может их сделать счастливой. У маэстро Парго – это корабль и его промысел, у дона Гаспара – его плантации и память о первой жене. При жизни он не слишком-то ее ценил, зато после смерти возвел в святые, а донне Лоренце было трудно выдерживать сравнения со святой, которая и ходила-то по воздухи, и питалась нектаром и амброзией, и сына подарила гордому потомку конкистадоров.
Но слова Хосе напомнили ей о том предлоге, который она изобрела для того, чтобы увидеть Амаро Парго.
- Мой пасынок просит у моего супруга корабль, - небрежно заметила она таким тоном, что, можно было подумать, что купить корабль для дона Гасапара не труднее, чем приобрести раба на невольничьем рынке. – Но дон Гаспар считает эту затею слишком опасной… Я люблю своих приемных детей, как родных, и хотела бы видеть их счастливыми. Но, может быть, мой муж прав?
Конечно, об этом она поговорит и с капитаном, но капитана нет, и, хотя прошло совсем немного времени, донна Лоренца волнуется. Конечно, нельзя же оставить Хосефу одну и немедленно вернуться, конечно, Амаро Парго и не смотрит на падчерицу, а если смотрит, так чтобы не компрометировать ее, Лоренцу. Но все же женщине неспокойно.

А Хосефа слушала речи приватира с замирающим сердцем, и в груди разливалось что-то… ликующе-жаркое, от чего хотелось и засмеяться и заплакать, уйти, убежать, и остаться, чтобы смотреть в  это лицо, которое сейчас вовсе не казалось спокойным. Как и тогда, в церкви. Его слова не были признанием и все же были. И напрасно родичи Хосефы надеялись, как на самый надежный щит, на надменность избалованной вниманием девушки. Те, кто говорил с ней до встречи с Амаро Парго, говорили на другом языке. Она понимала значение их слов, но они не достигали ее сердца, не касались его. Тут же все было иначе. Маэстро Парго словно говорил с ее сердцем, и оно отвечало, даже если донна Хосефа не всегда понимала его.

Она опустила глаза, так и держа в руках бокал с разбавленным вином. Молчать? Отвечать?
- Но я думаю о вас, - тихо призналась она. – Только не знаю, к добру ли эти мысли.
У Хосефы не хватило бы слов, чтобы объяснить мужчине, стоящему перед ней все то, что не понимала, а смутно ощущала. Что от его взглядов и слов ей и тревожно, и радостно. Что жемчужину она будет хранить, всегда. Что она сейчас как ребенок, потерявшийся на бескрайнем морском берегу, и ждет от него помощи и указания – куда идти, а еще защиты. От себя же самой и тех желаний, что просыпались в ее крови.

+2

50

Робкое признание застало Амаро врасплох. Он и сам не мог сказать, к добру все обернется, или к худу. Знал только, что чувства редко живут в согласии с разумом. Вот и сейчас, сердце его, никаких разумных доводов не ожидая и не спрашивая, заколотилось, не в силах совладать с предательской радостью.
Она думает о нем!
Теперь приватиру Парго, конечно же, хотелось знать, что именно донна Хосефа о нем думает. Но Амаро понимал, что время его истекает. Если та вторая женщина, ее мачеха, что-то заподозрит или просто решит, что ее юная падчерица и капитан «Аве Марии» непристойно долго оставались наедине, им больше не позволят встретиться.
- Посмотрите на меня, Хосефа, - не удержавшись, Амаро невесомо, кончиками пальцев коснулся девичьей скулы, на которой так обеспокоившая всех бледность сменилась мягким, как дыхание рассвета на лепестках чайной розы, румянцем смущения. Провел пальцами вниз, повторяя абрис нежной щеки, и, добравшись до подбородка, вынудил девушку запрокинуть голову, поднять лицо навстречу его пылающему взгляду.
«Полпути до поцелуя. Но еще не время. Господи, научи меня терпению!»
- Я тоже думаю о вас. Каждую ночь вы являетесь мне во сне. А потом на смену ночи приходит день. День, который мне приходится проживать вдали от вас. Это… несправедливо. Я хочу увидеть вас снова, моя прекрасная госпожа, - заключил мужчина требовательно и одновременно умоляюще.
- В Иглесия де Нуестра. Завтра. В полдень…

Хосе не спешил давать донне Лоренце советы.
- Море опасно, госпожа. Но без него порой никак не обойтись, - заметил он уклончиво. - Особенно если вы живете на острове. И конечно лучше полагаться на себя, чем на кого-то другого.
- Если мой пасынок даже от простой прогулки на лодке побледнеет так же, как моя падчерица, ему лучше будет стать плантатором, а не капитаном, - недовольно заметила женщина. - Признаться, я начинаю волноваться о ее здоровье. Где находится капитанская каюта?
- Да вот как раз под нами, - с готовностью пояснил помощник капитана.
- В таком случае, мне лучше спуститься…
- Я могу справиться о здоровье госпожи Хосефы, - напомнила о себе Розита.
- Ты? Ах, да, разумеется. Ступай, - Лоренца повелительно махнула рукой, отпуская служанку. - Уж ты-то лучше разбираешься в женских недомоганиях, чем маэстро Парго.
- Хотите взглянуть, как поднимают паруса? - Хосе снова вызывал огонь на себя. В общем, никакой необходимости ставить парус на стоявшем на якоре судне нужды не было. Но зрелище впечатляющее, даме должно понравиться.

+2

51

Это мгновение могло бы длиться вечно. Хосефа хотела, чтобы оно длилось вечно, это соприкосновение взглядами, как и прикосновение Амаро к ее лицу. Такая близость и смущала девушку, и пугала, поскольку сметала все барьеры, непоправимо, казалось бы, разделявшие дочь богатого плантатора и приватира Парго. И делала счастливой. Слишком много противоречивых чувство для неопытного сердца.
Но его признание… оно уже горело в этом сердце огненными буквами.
- Завтра, в полдень, - этом отозвалась донна Хосефа. – В Иглесия де Нуэстра.
Любовь – требовательное божество, оно берет со своих жертв дань бессонными ночами, днями, полными томительного желания – увидеться, пусть тайно. Коснуться друг друга, пусть украдкой.

В дверь постучали.
Хосефа испуганно вздрогнула.
- Госпожа! Госпожа моя! С вами все хорошо? Донна Лоренца беспокоится!
Розита была девушкой умной и уже поняла, о чем именно беспокоится донна Лоренца. О, нет, вовсе не о здоровье падчерицы, которую очень недолюбливала за молодость и красоту. Ей, как голодной кошке, учуявшей рыбу, нужен был маэстро Парго… И теперь мулатку снедало любопытство, согласится ли капитан «Аве Марии» разделить с донной Лоренцой страсть и наставить рога старому дону Гаспару? Но старый, или нет, а гордец дон Гаспар не из тех, кто смирится с подобным украшением!
- Идите, - тихо попросила, почти взмолилась донна Хосефа, чувствуя, что ей сейчас необходимо побыть одной, чтобы справиться с сумятицей в мыслях и чувствах. – Завтра… мы увидимся завтра!

Предложение поднять ради нее паруса донна Лоренца приняла благосклонно. Тщеславная, как все женщины, она уже предвкушала, как будет хвастаться перед приятельницами этой поездкой. На их долю не выпадало ничего подобного. Бедняжки! Супруга донна Гаспара уже видела себя самой желанной гостьей в аристократических домах Гаваны, и эта упоительная картина ненадолго отвлекла ее даже от сладострастных мечтаний о Амаро Парго.
- Здесь так вольно дышится, - заявила она, стараясь показать Хосе и тем, кто украдкой наблюдал за ней, что она не такое слабое, изнеженное существо, как ее падчерица.  О нет, она сильная женщина, достойная быть подругой сильного мужчины.
Жаль только, судьба сделала ошибку, приковав ее к холодному и жестокому старику. Ну ничего, сильные женщины берут судьбу в свои руки и направляют туда, куда им хочется!

Отредактировано Хосефа де Вальдеспино (2018-01-03 13:49:45)

+1

52

- Мое почтение, донна Хосефа
Появление служанки делало дальнейший разговор невозможным. Но самое главное, самое важное уже было сказано, и Амаро с трудом сдерживал охватившее его внутреннее ликование, пьянящее, сладострастное чувство первой маленькой победы и волнующее предчувствие того, что за ней последует.
Она согласна, согласна встретиться с ним!
Любовь - опасная стезя, но когда двое движутся по ней навстречу друг другу, этот путь не столь тернист, как тот, что приходится преодолевать в одиночестве.

- Вино?
Воспользовавшись тем, что хозяйка так и не выпила то, что предложил ей маэстро Парго, служанка выхватила бокал из ослабевших девичьих рук и придирчиво его обнюхала.
- Таково пристанище мужчины. Не удивлюсь, если тут и вовсе не окажется воды!
Окинув опустевшую каюту цепким взглядом, мулатка все же отыскала кувшин, и, смочив  прохладной водой платок, протянула его Хосефе Марии.
- Присядьте на этот стул, госпожа. И приложите его к вискам, вам тут же станет легче. Донна Лоренца беспокоится о вас. Такой жаркий день, середина лета.
Она суетилась вокруг младшей их хозяек, при этом умирая от желания хотя бы одним глазком, но взглянуть на то, как старшая обхаживает пирата. Какое несчастье, что невозможно находиться сразу в двух местах одновременно!

- Мы ставим паруса, маэстро Парго, - отчитался Хосе перед поднявшимся на мостик капитаном.
- В таком случае велите выбрать якоря, - распорядился Амаро, вспоминая, как близок был к намерению увезти Хосефу из Гаваны. Дивная птица удача была у него в руках, не пожалеть бы потом о том, что все обернулось галантной шуткой.
- Вы похищаете нас, маэстро? - маняще улыбнулась ему Лоренца. Ветер бесстыдно пробирался под черную мантилью, разбирая строгую прическу на пряди.
- Возможно. Подойдите к штурвалу, донна Лоренца. Положите на него руки. Вот так, смелее. Встав за спиной женщины, Амаро уверенно накрыл ее руки своими ладонями, он не собирался полностью вручать судьбу одной из своих дам в руки другой.
Якорные цепи медленно ползли вверх, паруса разворачивались, наполняясь ветром. Через плечо Лоренцы Парго продолжал отдавать команды матросам.
- Вы чувствуете, донна Лоренца? Сейчас. Вот оно…
Корпус «Аве Марии» едва заметно содрогнулся.
- Это свобода. Она свободна…
- Свобода, - заворожено повторила Лоренца. Она подалась назад, уперлась спиной в грудь Амаро. Зашептала одновременно ему и бесстыдному ветру, ласкающему шею.
- В ограде особняка есть потайная калитка. Она ведет в сад. Ключ…
- Не нужно, - коротко оборвал ее признания мужчина.

Отредактировано Амаро Парго (2018-01-03 21:18:10)

+2

53

Донна Лоренца, уже готовая распахнуть перед маэстро Парго свое сердце, калитку дома и двери своей опочивальни, замерла, растерявшись на мгновение от его решительного «не нужно». Что же это? Он ее отталкивает? Сейчас, когда они совсем близко, когда ее руки подрагивают под его сильными ладонями, когда она чувствовала тепло и твердость его тела… Да нет же. Такого не может быть. Должно быть, он хотел сказать, что не нужно об этом сейчас, когда в любую минуту может появиться Хосефа со служанкой! На лицо донны Лоренцы тут же вернулась счастливая улыбка. Капитан «Аве Марии» беспокоится о ее репутации… излишне, конечно, Хосефа еще сущее дитя, она ничего не поймет, даже если увидит собственными глазами, но как же приятно это чувствовать!
- Вы правы, - шепнула она, чувствуя себя если не в раю, то очень близко от рая. – Не будем говорить об этом сейчас.
К тому же разговоры – это для невинных девиц, Лоренца же мечтала об ином. О возможности почувствовать себя беззащитной пленницей этого властного пирата.

Невинная дева тем временем принимала заботу служанки, почти не замечая суету Роситы, не слыша ее слов. Они увидятся завтра. В церкви. Она согласилась! И да, она придет! От этой мысли Хосефе захотелось смеяться – счастливо, бездумно, и Розита тут же углядела перемену в молодой хозяйке.
- Ну вот, вам уже лучше, правда? Может быть, поднимемся наверх? Там в нашу честь готовились поднять паруса!
Ну да, в нашу. Не оставлять же все лавры донне Лоренце! Росита, конечно, не благородная дама, но и ей достало горячих взглядов. И уж как она вертелась, выставляя то плечо, то бедро под цветастой юбкой, с удовольствием чувствуя, что только дисциплина удерживает мужчин от более настойчивых знаков внимания.
Хосефа встала, и тут же почувствовала какое-то движение, незнакомое ей прежде, но отозвавшееся в ее теле странным томлением и почти щемящим ликованием. Только через мгновение она поняла, что корабль снялся с якоря.
- Пойдем, Росита. Нехорошо оставлять донну Лоренцу одну.
Розита спрятала улыбку. Ну, как сказать, нехорошо. Донне Лоренце, можно не сомневаться, очень хорошо наедине с этим красивым пиратом.

Хосефа вышла из капитанской каюты на палубу и улыбнулась ветру, солнцу и морю. «Аве Мария» сейчас была похожа на невесту в подвенечном платье, или на белый цветок… хотя нет, что-то другое, скорее на птицу, в которой есть и сила, и красота, и безмерная любовь к свободе. Дочь дона Гаспара тоже хотела бы стать такой птицей…
«Завтра», - снова и снова повторяла она себе, как слова молитвы. – «Завтра!»

Отредактировано Хосефа де Вальдеспино (2018-01-04 17:19:10)

+2

54

- Сейчас мы будем говорить о том, зачем вы на самом деле прибыли, - напомнил Амаро.
Одевшись парусами, «Аве Мария» торжественно разворачивалась. С квартердека было отлично видно, что это плавное движение, столь легкое и естественное издалека, является результатом тяжелого и слаженного труда многих и многих людей.
- Что будет, если они сорвутся? - все так же шепотом спросила Лоренца, указывая на матросов, взобравшихся на самые верхушки мачт.
- Если свалятся в воду, выживут.
- А если на палубу?
Супруга дона Гаспара передернула плечами и, убедительно демонстрируя страх, крепче прижалась к мужчине за своей спиной.
- Мы прибыли, чтобы загладить… Надменность моего мужа. Он не слишком легкий человек, вы должны понять, благородная кровь, родословная, фамильная гордость. Но он нуждается в вас. Мы во многом зависим от Испании. А Испания… так далеко.

- Боже, как красиво! - не удержавшись, воскликнула Розита, задирая голову. - Донна Хосефа, теперь я понимаю, отчего ваш брат бредит морем и парусами.

- Я и не собирался отказываться от своего обещания, - заметил Парго. - Ваш муж мало отличается от прочей знати. Рано или поздно он примет все мои условия. Или останется ни с чем. Простите за прямоту, донна Лоренца.
- Мне нравится… ваша прямота, - томно вздохнула женщина. И с неохотой отстранилась, завидев поднимающуюся к ним на квартердек падчерицу. За спиной Хосефы Марии маячил пестрый тюрбан мулатки, и если на девичью наивность Лоренца еще могла понадеяться, то с Розитой стоило держать ухо востро.
- Покажите мне те суда, о которых вы говорили дону Гаспару. Полагаете, они надежны, и Августо мог бы… стать капитаном одного из них?
- Капитанами не рождаются, донна Лоренца, - Амаро тоже смотрел на Хосефу. Признаться, он не ожидал, что девушка решит подняться на мостик, но выбрасывать за борт ее мачеху было уже поздно. Отталкивать ее от штурвала или бросать его самому - тем более. Кажется он, - мужчина, которым обычно все сходит с рук, - чувствует себя глупее прочих. И все потому, что для него жизненно важно то, что может подумать о нем дочь дона Гаспара де Вальдеспино.
- Они вон там, на дальнем краю бухты. И, разумеется, не так хороши, как «Аве Мария». Но с меньшим судном легче управиться, а у вашего пасынка еще совсем нет опыта. Ему понадобится хороший помощник, но, возможно, я смог бы уступить ему кого-то из своих лучших людей. На первое время.
«Только не меня, - мысленно взмолился Хосе. - Плавать с каким-то идальго, не отличающим грот от бизани, а галс от штиля. Нет уж, увольте!»
- Я постараюсь уговорить мужа, - улыбнулась Лоренца. - Мы постараемся. Иногда мне кажется, что Хосефа имеет на отца куда больше влияния, чем я. К тому же она так любит своего брата. Что ж, хотя бы кого-то, потому что для прочих моя падчерица вроде фарфоровой статуэтки, хороша, но холодна.
«Я не такова, - слышалось в голосе женщины невысказанное, но подразумевающееся. - я и близко не такова, маэстро Парго».

Отредактировано Амаро Парго (2018-01-03 23:40:30)

+2

55

«Фарфоровая статуэтка», тем временем, впервые ощутила в сердце ядовитое жало ревности, этой неизменной спутницы любви. До сего дня сердце ее было свободно, а потому спокойно, нынче же все переменилось, как будто весь мир теперь солнце, ветер и Амаро Парго, и больше нет ничего и никого… И вот, когда с этими чувствами донна Хосефа поднялась на квартердек, она увидела мачеху почти в объятиях приватира…
Розита, вечная сеятельница раздора, уловив замешательство молодой госпожи, тут же подлила масло в огонь:
- Как неосторожна донна Лоренца, - прошептала она. – А если дон Гаспар узнает?!
Хосефа строго взглянула на служанку.
- Что такое, Росита? Ты смеешь осуждать свою госпожу?
Если дон Гаспар узнает, то она никогда больше не увидит Амаро Парго. Что ей за дело до несчастий, которые падут на голову мачехи – капитан «Аве Марии», вот предмет ее дум. Но хочет ли она теперь его видеть?
Хосефа сжала маленький веер, едва не сломав от обиды и гнева тонкие пластины. Да. Хочет. Хочет, чтобы сказать ему в лицо, как он ей безразличен! А на глазах закипали злые слезы, первые слезы любви рожденной и раненой ревностью, а потому самые горькие. Всего один взгляд, полный молчаливого упрека, послала она тому, кто разбудил в ней эти чувства, и больше не взглянула на приватира Парго.

- Хосефа! Я вижу, вам уже лучше!
Донна Лоренца за улыбкой постаралась скрыть некоторое смущение. А вдруг падчерица все неправильно поймет? Хотя, куда хуже, если она поймет все правильно. Поэтому, с неохотой покинув место у руля (и подле Амаро Парго), супруга дона Гасапара подошла к той, о ком еще недавно отзывалась не слишком лестно, и с видом нежной заботы взяла ее за руку. Рука донны Хосефы была горяча, как в лихорадке. Не заболела бы бедняжка от этой поездке, дону Гаспару это не понравится.
- Посмотрите, дорогая девочка, вон там стоят корабли, на одном из которых ваш брат сможет стать капитаном, если ваш отец позволит! Разве это не чудесно?
Росита закивала головой в ярком тюрбане. Чудесно! Так чудесно, что дон Гаспар, пожалуй, эти чудеса запретит в своем доме раз и навсегда. И дело даже не в том, что дон Августо такой уж неумелый и бесполезный молодой господин, а в том, что дону Гаспару обидно давать сыну шанс, которого он сам был лишен.
Донна Лоренца вздохнула с искренним сожалением.
- «Аве Мария» великолепна, а ваше гостеприимство несравненно, маэстро. Я буду мечтать испытать его вновь. Но нам пора возвращаться… Обещаю, я сделаю все, чтобы склонить мужа принять ваши условия.

«Все, и даже больше», - говорили ее глаза, умоляя красивого пирата о новой встрече.
Глаза донны Хосефы были подобны темным зеркалам, в которых отражалось море и небо. Гордая девушка сумела спрятать и боль, и ревность. Пусть говорят, что гордость плохая подруга для любви, но она лучшая утешительница в несчастьях.

Отредактировано Хосефа де Вальдеспино (2018-01-04 17:19:47)

+2

56

Амаро распорядился спустить на воду шлюпку.
- Я терпеливо жду известий от вашего мужа, сеньора. Ровно как и его окончательного решения, - он почтительно поклонился донне Лоренце. - Однако через два дня мне, возможно, придется на какое-то время покинуть Гавану.
Любовь любовью, а война войной. Не далее, как прошлым вечером приватир Парго пообещал отправиться в рейд вместе с маэстро Мондрагоном и его французским знакомцем. Четыре испанских судна, трое приватиров, небольшая охота на англичан, даст Бог, она окажется удачной. К тому же жителям Гаваны не стоит забывать, кто он такой. Дону Гаспару тоже не следует этого забывать.
- Вы… уплываете? - растерялась Лоренца. - Это… опасно?
- Не более, чем обычно. Прошу вас.
Спуск женщин в шлюпку оказался не менее увлекательным для команды «Авы Марии», чем их подъем на борт. Парго и сам спустился в ял, намереваясь сопровождать семейство Вальдеспино до пристани. Донна Лоренца не сводила с него глаз, донна Хосефа, наоборот, смотрела куда угодно, только не на капитана. Амаро догадывался, что ее задело, но пока не понимал, что ему делать по этому поводу, скорбеть или радоваться. Это показное равнодушие - расплата за его любезность с женой дона Гаспара, но разве не эта самая девушка говорила, что думает о нем и обещала ему прийти завтра в Иглесия де Нуестра?

Слуги в ожидании своих господ уже битый час изнывали на жаре, так что расставание вышло недолгим и сдержанным. Дамы уселись в экипаж, приватир Парго учтиво подождал, пока экипаж этот скроется из виду. В ушах его продолжал звучать жадный шепот донны Лоренцы:
«В ограде особняка есть потайная калитка. Она ведет в сад…»
Может быть, ему не стоило отказываться от ключа?
Согласие, однако, означало путешествие в спальню мачехи Хосефы. Совсем не та спальня, что занимала мысли Амаро. Но ведь, наверняка, найдутся и иные способы раздобыть этот ключ. Например, дон Августо. Который приглашал пирата выпить с ним и имеет склонность посещать притоны. Особенно, когда ссорится с отцом.
- Возвращаемся, капитан?
- Нет, я немного пройдусь. А вы - выпейте за мое здоровье и успех грядущего рейда, - Парго отсыпал своим людям горсть монет и отправился в город.

Как бы там ни было, около полудня следующего дня он обосновался у чаши со святой водой на входе в Иглесия де Нуестра, пугая немногочисленных прихожан своей широкоплечей фигурой, длинной шпагой и пронзительным взглядом, в котором нетерпения было куда больше, чем христианского смирения.
Донна Хосефа обещала Амаро эту встречу. Но тот, кто хоть немного знает женщин, знает, сколь ненадежны их обещания. Появится или нет?

Отредактировано Амаро Парго (2018-01-04 10:47:59)

+2

57

За оставшийся день и последовавшую за ним ночь Хосефа несколько раз меняла свое решение, и сама же страдала от этого. Проворочавшись без сна и задремав на утро, она проснулась от испуга, что уже полдень, что Амаро Парго ждал ее, а она не пришла. И только уверения Розиты, что час ранний, успокоили дочь дона Гаспара. Но этот испуг сказал ей самой о себе гораздо больше, чем все ночные размышления. Она пойдет в Иглесиа де Нуэстро. А дальше… все в руках божьих.
Решившись, донна Хосефа немного успокоилась и смогла поразмыслить над тем, как ей избавится от служанки. Росита всегда и всюду сопровождала ее. Оставить ее дома – не избежать вопросов, и как она объяснит свой внезапный каприз?
А донна Лоренца не сводила с нее глаз. Что-то заподозрила или боялась, что она пожалуется отцу на слишком вольное поведение мачехи?

- Росита, я хотела заказать свечи для церкви, и совсем позабыла.
Хосефа уже садилась в носилки, молясь про себя, чтобы у мачехи или брата не случился внезапный приступ благочестия. Но они закрылись в кабинете отца, обсуждая дела земные, предоставив молиться богу донне Хосефе.
- Так давайте я схожу, пока вы будете молиться, госпожа, - радостно спохватилась мулатка, которой куда как радостнее было кокетничать в лавке с хозяином и его подмастерьем, чем протирать коленками молитвенную скамью.
- Сходи, пожалуй, - кивнула дочь дона Гаспара.
Если бы Росита знала… но откуда ей было знать? Она-то была уверенна, что следить нужно за донной Лоренцой. Та как раз доказывала сейчас мужу, что приватир Парго ниспослан им, не иначе, как самим господом богом и всеми его святыми, и нельзя упускать такую возможность. Скорее всего, напрасно старается, закончится все очередной ссорой отца и сына, и вечером дон Августо опять уйдет из дома…

Донна Хосефа же не думала о брате, отце или мачехе. В ее сердце бушевала буря – куда до нее той, что случается на море. Ее то возносило на вершину ослепительной радости от мысли что скоро, совсем скоро она увидит Амаро Парго, то бросало в бездну отчаяния… Что сказать ему? О чем умолчать? Как держать себя с ним? И не у кого спросить совета.
И вот уже порог церкви, вот уже жар полудня сменяется прохладой и полумраком, и в этом полумраке Хосефа нашла взглядом того, кто был виновником ее сегодняшней бессонницы. Но середечные раны лучше всего залечивают те, кто их нам нанес…

+2

58

Она пришла.
Она пришла одна!
На этот раз донну Хосефу Марию не сопровождала служанка, что было само по себе делом неслыханным. И сердце Амаро томительно сжалось, когда он предположил, что наперсница сеньориты, та самая вечно следующая за ней тенью мулатка, на этот раз сделалась жертвой того, что принято называть женскими уловками. Каким-то непостижимым образом Хосефа избавилась от нее, и избавилась не просто так. А… ради него?
То есть, ради своего спокойствия, конечно же. Из-за внутренней готовности совершить нечто предосудительное.
Душа приватира Парго возликовала, потому что и он сам давно был готов к любым безрассудствам.

Девушка, мгновение помедлив, подошла к чаше со святой водой, этот ритуал был обязательным, привычным и неизменным. Пальцы ее коснулись воды, и мужская ладонь серебристой рыбкой скользнула следом. В этом сосуде безусловной божественной святости руки их соприкоснулись, и Амаро готов был поклясться, что на него действительно снизошла благодать. Правда, далеко не божественная, а, вероятно, та самая, из-за которой Адама выставили из Рая.
Не довольствуясь малым и дозволенным, - не существует в природе такого влюбленного, что не желает большего, сколько бы не получил только что, - приватир сжал тонкое запястье донны Хосефы, неосознанно лаская пальцами ту, самую нежную и чувствительную его часть, где биение сердца подступает ближе всего к коже.

- Служба еще не началась. Прошу вас, пойдемте со мной, Хосефа.

+2

59

Как много могут сказать прикосновения, даже такие краткие, и сколько их помнила святая вода? Помнила, и хранила тайну. Руки донны Хосефы и Амаро Парго соприкоснулись в благостной прохладе, и девушка почувствовала, как огонь, пылающий в глазах приватира, через это прикосновение нашел себе дорогу в ее сердце. Но все же не так легко было добровольно покинуть клетку из невинности, запретов и обычаев, в которых она росла, и на его просьбу дочь дона Гаспара ответила не сразу. Она замерла в растерянности, бросая испуганный взгляд на статую Девы Марии, которой она так часто молилась, ожидая от нее материнского совета… или благословения. Но что могла знать Непорочная о страсти, которая сжигает дотла каждого, кто приблизится к этому огню? Ничего. Холодный камень вечно холоден, а Хосефа чувствовала, как горит ее лицо, ладонь – там, где к ней прикоснулись пальцы маэстро Парго…
И она решилась.
- Идемте… но к окончанию мессы мне нужно вернуться, - прошептала она.
Если ее кто-нибудь узнает… Если отец узнает… Но Хосефа не хотела сейчас думать об этом. Она должна спросить Амаро. Понять… Ей нужно очень многое понять и узнать, потому что гордая дочь дона Гаспара обнаружила себя на пороге нового, неизведанного мира. И капитан «Аве Марии» звал ее туда, звал за собой…

Но пока что он увел ее в маленький садик за церковью, переходящий в старое кладбище. Серые плиты беззвучно шептали имена почивших, но Хосефа сейчас была полна жизни, что ей голоса мертвых?
Она остановилась возле апельсинового дерева, дававшего скудную тень, драгоценную, в этот жаркий полдень. Отвернула лицо от приватира, не решаясь взглянуть ему в глаза.
- Вы хотели встречи со мной, и я пришла, - тихо проговорила она. – Но я не знаю, поступила ли я правильно. Я… я ничего не знаю. Вы говорили со мной вчера а потом я увидела вас и мою мачеху… так близко! Что это? Скажите мне Амаро. Сами скажите, и скажите, могу ли я  вам верить.
Впервые она назвала его по имени. И оно скользнуло по губам горячим шелком, медом, вином, нежнейшей из ласк, от которых неистово забилось сердце молодой девушки. Амаро…

+2

60

Кладбище - лучшее напоминание о том, сколь быстротечна жизнь людская. Но если для кого-то это повод задуматься о бренности всего сущего, то приватиру Парго сейчас казалось, что из-под каждой могильной плиты возносится к нему жаркий шепот: Живи! Живи, пока можешь. Наслаждайся тем, что имеешь. Покуда не окажешься под хладным камнем с собственным именем или на дне морском пищей для гадов морских.

- Донна Лоренца… Это был… отвлекающий маневр.
Не слишком верные слова, но достаточно отражающие суть происходящего.
- Хосефа, я прекрасно понимаю, как мало прав я имею на вас. Как много глаз устремлено на вас, как много - на меня. И пускай эти глаза видят, что угодно, а люди думают, что угодно. Главное, чтобы они не видели правды. Правды, которая все погубит.
«И в чем же эта правда, Амаро Родригес Фелипе-и-Техера-Мачадо? - спросил он сам себя. - В чем она?
Мудрец Лопе ле Вега знал ответ на этот вопрос.

Утратить разум, сделаться больным,
живым и мертвым стать одновременно,
хмельным и трезвым, кротким и надменным,
скупым и щедрым, лживым и прямым;
все позабыв, жить именем одним,
быть нежным, грубым, яростным, смиренным,
веселым, грустным, скрытным, откровенным,
ревнивым, безучастным, добрым, злым;
в обман поверив, истины страшиться,
пить горький яд, приняв его за мед,
несчастья ради, счастьем поступиться,
считать блаженством рая адский гнет:
все это значит — в женщину влюбиться,
кто испытал любовь, меня поймет.

Но понимание никак не облегчало участи влюбленного мужчины.

- Я благодарен вам за то, что вы пришли сюда. После того, что увидели на мостике «Аве Марии», - продолжал говорить Амаро, и рука его вновь устремилась к девичьей руке. Прикосновение соединяло их, как мост соединяет берега одной реки, как пролив соединяет океаны, а рассвет - ночь и день. 
- И благодарен за возможность объясниться. Но неужели вас так огорчило увиденное? - спросил он вкрадчиво. - Что вы сразу же утратили веру в мои слова?

+2

Тема закрыта
Страница:   1 2 3  

Вы здесь » Нассау » Новый Свет » Не покидай меня, безумная мечта

Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно