За три недели, минувшие с достопамятного дня, когда он поселился под гостеприимной крышей сеньора Рикарду, молодой португалец сделал немалые успехи в английском. Отягощать своим обществом склонного к уединению и меланхолии хозяина дома он не хотел, потому встречался с ним лишь за ужином, и эти часы  почитал лучшими и приятнейшими из тех, что успел провести в Нассау. Оставшееся же от ужинов время усердный юноша посвящал  занятиям: был сам себе и заботливым наставником, и строгим судьей, стараясь как можно скорее освоить язык Чосера, Шекспира и Марло. К его услугам было единственное в своем роде собрание сочинений разноязыких авторов, часть из которых дублировалась редкими переводами, поэтому обучение шло успешно, а практиковался школяр в городских лавочках и на пристани, куда отправлялся каждый день с каким-нибудь мелким поручением от сеньора  Рикарду, снимая таким образом часть груза с Кристофа, у которого и без того было хлопот невпроворот: ведь теперь ему приходилось закупать провизию и готовить не на двоих, а на четверых. Молодой постоялец, в отличие от его хозяина, за ужином поглощал такое количество  еды, что не было никакой возможности оставить небольшой запасец впрок для завтрака.
После того, как сеньор Рикарду закрыл за собой дверь лавки и направился к пристани, чтобы занять каюту судового клерка на "Морже", Диаш еще пару дней вздрагивал и устремлял загорающийся надеждой взор на оную дверь всякий раз, как она вновь открывалась. Увы! Отворялась она лишь для того, чтобы впустить Кристофа, возвращавшегося с корзиной снеди из лавки мясника или пекаря. Девятнадцатого июля стало ясно, что надеждам Диаша на скорое возвращение дона Рикарду не суждено сбыться: а он-то надеялся, что тот все же образумится и в последний момент сойдет на берег, отказавшись от своей безумной затеи. Разочарованный и встревоженный, Диаш потерял аппетит и отказался от ужина, пропостившись весь вечер девятнадцатого июля, последовавшую  за оным ночь и утро двадцатого. Он имел несчастье провести довольно долгое время в обществе капитана Мак-Вильямса и Флинта, и потому примерно представлял себе, что ждет  дона Рикарду. О несчастный сеньор! Добродушный, мягкий, снисходительный к чужим слабостям, питающий неистребимую веру в людей... Разве сможет он уцелеть, попав в когти двух морских ястребов? Вспомнив  взгляд Флинта,  способный заморозить на лету стаю альбатросов, молодой португалец содрогнулся. Капитан Мак-Вильямс внешне был стократ приятнее Флинта, да и манеры у него были почти такие же, как у фидальгу при дворе вице-короля Гоа, личным секретарем которого Диаш прослужил более года. Но португалец хорошо понимал, что пряталось за этой изысканной маской: страшная картина захвата  "Оливейры" еще не изгладилась из его памяти. Какое счастье, что на корабле не было ни одной  сеньориты, иначе пиратские гарпии разорвали бы белую грудь португальской паломы своими железными когтями... Бывший вице-королевский секретарь провел по  лицу ладонью, пытаясь стряхнуть накатившее видение беспощадной расправы над невинными португальскими девами. Ему, можно сказать, повезло, хотя он и успел уложить двух или трех пиратов при помощи своего гаушо - подарка благородного дона Лореншу де Эстабле, - фидальгу*, который имел странное и осуждаемое многими пристрастие к оружию простолюдинов. Нет, все-таки убил он только двоих,  - вынужден был признаться самому себе португалец. Третий оказался проворнее своих товарищей и избежал  смертельного удара под ребро,  получив позорное клеймо на  рожу. Жоан Диаш почувствовал, как при этом воспоминании его кровь быстрее заструилась по венам и пожалел, что не успел научить дона Рикарду паре-тройке приемов, которыми с неизменным успехом пользуются пастухи-гаушо* - хвала Хесусу, дон Эстабле передал ему вместе с подарком и умение обращаться с оным!
Да, он в долгу у дона Рикарду и от этот долг выплатит! Диаш воспрял духом, осененный превосходной идеей: он приведет в порядок книги дона Рикарду: систематизирует, расставит в алфавитном порядке, подклеит страницы и починит переплеты!
Вскочив со стула, он бросился к ближайшей полке и одним махом скинул на ковер все ее содержимое, подняв тучу пыли. От первозданного хаоса к порядку! Таков его план, которого он будет неукоснительно придерживаться из уважения к светлой памяти дона Рикарду!

Отредактировано Жоан Диаш (2016-08-24 12:08:00)

Если новый владелец лавки и смутился при появлении слуги бывшего владельца, виду он не подал. Напротив, выпрямился, расправил плечи и несколько высокомерным тоном заявил, тщательно подбирая слова на чужом языке:
- Кто берег? Дон Рикарду?
Подняв один из фолиантов с пола, который стараниями Кристофа был настолько же чище валявшихся на нем книг насколько молодая горлица чище старой вороны, он раскрыл книгу на первой попавшейся странице и сунул ее под нос слуге:
- Видишь? Все старое, грязное, рваное!

Будь португалец старше и осмотрительнее, он бы, возможно, и понял, какую глубокую душевную рану нанес верному слуге Ричарда Марлоу своим желанием перетряхнуть книжную пыль. Но Жоан был молод, горяч и норовист, как жеребец-трехлетка: если не удается перевернуть весь мир одним ударом копыта, можно хотя бы попытаться изменить к лучшему замшелый мирок убыточной книжной лавки. Он заметил, что Кристоф как будто посмурнел лицом, но ему и в голову не могло прийти, что парень решит попросить расчет из-за такого пустяка, как разбросанные по ковру книги. Из сказанного слугой он понял почти все, а чего не понял, то достроил в уме при помощи логики и воображения. Ему нужен был помощник, и кто, как не Кристоф, годился для этой роли больше всего?
- О нет,  Криштован! - пылко возразил он, не замечая, что мешает английские слова с португальскими, - Я хочу, чтобы дело дона Рикарду приносило прибыль! Но какая может быть прибыль от этой груды хлама?! -  Жоан поднял с пола еще один растрепанный том и сунул его под нос Кристофу. - Мы с тобой подновим и эту старушку, и ее дряхлых сестер: разгладить морщины на их пожелтевшей коже, тут добавить белил, а там наложить немного румян... Немного терпения, острые ножницы, моток суровых ниток, шило и клей - и к тому моменту, как дон Рикарду вернется в Нассау, мы с тобой будем грести лопатой серебряные крузадос и пердос*

Отредактировано Жоан Диаш (2016-08-25 16:02:03)

Временный владелец лавки впервые задумался о том, что слуге отныне будет платить он, а не дон Рикарду. Последний не дал ему никаких распоряжений на этот счет, видимо, полагая, что он справится своими силами. Но может быть, просто забыл, озабоченный своим собственным будущим. В отличие от чернокожей рабыни, которая жалованья не получала и жила на всем готовом, белый слуга явно работал не за харчи. А теперь ему надо будет оплачивать дополнительные услуги... Дон Рикарду оставил своему преемнику кошель, под завязку набитый монетами, - на первое время. Жоан понимал, что хватит этого ненадолго, если лавка не начнет приносить прибыль.
- В долю? Да, разумеется! Но твоя доля будет зависеть от того, насколько прибыльной окажется книготорговля,- осторожно пообещал он,- Ты и без меня знаешь, что до сих пор она не процветала.

Отредактировано Жоан Диаш (2016-08-27 09:40:10)

Жоан начинал понимать, что этого малого на мякине не проведешь. В общем он и не собирался этого делать, но и отдавать половину шкуры неубитого медведя тоже не хотел. Интересно, как  осаживал слугу его настоящий хозяин? За три недели, которые португалец провел в лавке, он ни разу не слышал, чтобы  дон Рикарду повысил на Кристофа голос или поучил строптивца при помощи трости, с которой не расставался. Возможно, в подобных наставлениях просто-напросто не было нужды? Так или иначе, ему, как преемнику хозяина Кристофа, придется справляться своими силами.
Португалец сел в кресло,  обычно занимаемое во время их вечерних посиделок хозяином Кристофа, устало прикрыл глаза и принял расслабленную позу, стараясь  скопировать ту, которую принимал сеньор Марлоу, он же граф Рамси. Жаль, что под рукой не было бокала с бренди или вином, - тогда он бы в точности соответствовал образцу... О черт! Как же он мог забыть! – вдруг сообразил Жоан и чуть было не выскочил из кресла. Надо не разваливаться в кресле, а  присесть на край обеденного стола, прямо на белоснежную скатерть, выстиранную трудолюбивыми руками Лисси, и продолжить беседу,  слегка покачивая ногой! Было в этой позе что-то по-настоящему благородное, английское, а именно, -  аристократические небрежность и рассеянность, которые отличали графа Рамси. А ему надо во всем, буквально во всем походить на графа, и тогда его английский слуга проникнется к нему полным доверием.
- Вы славный юноша, Кристоф, - сообщил он слуге, вспомнив, что именно так обращался к нему  самому граф. – Простите меня, если я сделал что-то не так...  Я был уверен, что все сложится наилучшим образом, но сейчас я не чувствую этой уверенности, более того, у меня возникли дурные предчувствия...* Давайте вернемся к разговору о долях чуть позже, а сейчас мне бы хотелось услышать, на какой срок нанял вас дон Рикарду и какое жалованье вам положил.

Отредактировано Жоан Диаш (2016-08-29 13:14:14)

Жоан широко открыл глаза и тоже почесал в затылке, забыв о своем намерении во всем следовать благотворному примеру, который неустанно подавал ему граф Рамси. Семь шиллингов в неделю, - это сколько же в фунтах и гинеях в год? Общаясь с местными лавочниками, португалец близко познакомился с английскими деньгами, но совершать подсчеты в уме было сложновато, поэтому он придвинул к себе письменный прибор, стоявший на столе, и обмакнул перо в чернильницу, чтобы записать грядущие расходы на бумаге. Быстро начеркав несколько столбиков из цифр, он отцепил от пояса кошель, оставленный ему графом, и положил его рядом с листочком.
- Выходит, что дон Рикарду платил тебе одну гинею и семь шиллингов в месяц или один фунт и восемь шиллингов, - сказал он, тыча пальцем в подсчеты. - В год это составляет ровно шестнадцать гиней. Дон Рикарду оставил мне вот этот кошелек, сказав, что его содержимого хватит на полгода. Я еще не считал, сколько там, давай посчитаем вместе.
Недрогнувшей рукой португалец развязал тесемки кошеля и высыпал на скатерть горстку золота, мысленно вознеся молитву святому Христофору и попросив у него защиты: у Кристофа было честное лицо, но кто знает, не перережет ли он горло жильцу, польстившись на сумму, которая даже по виду втрое, а то и вчетверо  превосходила его годовое жалованье?
- Я очень надеюсь, что нам с тобой и Лисси действительно хватит этих денег до возвращения дона Рикарду, - продолжил он, разбирая монеты на кучки согласно их достоинству. - Но мы ведь не знаем, когда он вернется, поэтому я и собираюсь торговать книгами на новый лад, - иначе может получиться так, что нам придется голодать.
Перспектива голодной смерти совсем не устраивала португальца, отличавшегося поистине животным аппетитом, и потому, разговаривая с Кристофом, он прикидывал в уме иные возможности выжить в Нассау, если деньги закончатся до возвращения хозяина лавки, а торговля захиреет. У них с Кристофом оставался стратегический запас в виде чернокожей рабыни Лисси, но об этой альтернативе Жоан упоминать не хотел: всему свое время! Если костлявые пальцы Голода сожмут их с Кристофом горло, он будет вынужден пойти на крайнюю меру, а именно - продать Лисси на какую-нибудь плантацию, получив за молодую и здоровую рабыню не менее двадцати фунтов.

Отредактировано Жоан Диаш (2016-09-01 07:45:07)

Голова у парня определенно была не только для того, чтобы шляпу носить. Предложение Кристофа заслуживало немедленного воплощения в жизнь. Жоан быстро загорался новыми идеями и настолько же быстро к ним остывал, но слуге-то об этом было неизвестно!
- Magnificamente! - с жаром воскликнул португалец. - Превосходная мысль, мой друг! Но тогда нам придется сменить и вывеску.
Над входом в торговое помещение до сих пор красовалась скромная надпись "Книги"*, - настолько же безыскусная по содержанию, насколько и безвкусная по исполнению. Таково, по крайней мере, было мнение Жоана. Будь он на месте владельца (а теперь ему посчастливилось это место занять), он украсил бы лавку изображением образцов товара, а сейчас тем более надо было все поменять самым радикальным образом, чтобы дать понять покупателям, что внутри их ждет пища не только духовная, но и материальная. Смена вывески, однако, была сопряжена с дополнительными расходами, но это не испугало португальца, о чем он немедленно сообщил Кристофу:
- Тратиться на услуги мастера не будем: я и сам умею рисовать, поэтому главная задача - раздобыть немного красок. Вместо чая предлагаю подавать кофе и какао: их в Нассау достать нетрудно. Слева я нарисую чашку из того фарфорового сервиза, что стоит в буфете, справа - свиток пергамента, между ними большими буквами напишу название: "У Жоана"...Впрочем, нет, лучше  так: "Жоан и Кристоф", а внизу буковками помельче - "Заходите к нам на огонек". Я ведь правильно выразился? На огонек?
Жоан перевел дух и закончил свою вдохновенную речь:
- Прислуживать гостям будет Лисси, вся в белом: обмотаем ее куском лучшего коромандельского ситца, на голову накрутим тюрбан: я такое видел в Гоа, когда служил великолепному Seigneurie**

Отредактировано Жоан Диаш (2016-08-31 08:00:12)

- Поверь мне на слово, друг мой: я рисую ничуть не хуже, чем такие мастера, как твой Уилсон или Орбанеха из Убеды*, и способен изобразить чашку так, что никому в голову не придет сомневаться в том, что это именно чашка, а не ночной горшок, - сухо ответил Жоан, уязвленный тем, что слуга засомневался в его художественных способностях, не успев познакомиться с ними лично. - Да будет тебе известно, что в бытность мою секретарем вице-короля Гоа, я был нарасхват среди придворных дам: каждая стремилась заручиться моим согласием в том, что я возьмусь запечатлеть ее красоту на холсте или хотя бы быстро набросаю углем небольшой портрет на листе бумаги. К мастеру Уилсону можешь обратиться позже, когда нам понадобятся прочные железные крепления для новой вывески. И вот еще что: как видишь, твой щедрый хозяин не оставил разменной монеты, поэтому возьми одну гинею в счет оплаты своего труда за эту неделю и две грядущие...
Жоан отделил от кучки одну монету и положил ее перед Кристофом, остальные ссыпал обратно в кошель и снова крепко затянул тесемки:
- Ровно полсотни, - сообщил он Кристофу. - Поразительная щедрость! Теперь я уверен, что дела у дона Рикарду шли совсем не так плохо, как могло показаться со стороны. Кстати, вел ли он расходную книгу сам или поручил это тебе?

- Куда мне до сеньора графа, - признал очевидное Жоан, открывая тетрадь, поданную ему Кристофом. - И прошу: не называй меня "хозяином": твой хозяин - дон Рикарду, а я постараюсь стать твоим другом. И если не трудно, не мог бы ты приготовить мне чашку крепкого кофе и горячую лепешку с какой-нибудь начинкой?
Жоан сам себе удивлялся: конечно, занимался он усердно и не пропускал ни единой возможности поболтать с лавочниками, но все же успехи в английском, которые обнаружились лишь сегодня, его поражали. Тетрадь в кожаном переплете напомнила ему о другой тетради, возможно - его личном дневнике, который надо было расшифровать, чтобы восстановить изгладившиеся из памяти страницы собственной жизни. А вдруг он и раньше свободно говорил по-английски, и только временный провал в памяти, случившийся после кораблекрушения, лишил его этого навыка? Жаль, нельзя посоветоваться с каким-нибудь светилой из Саламанки: может быть, толковый врач пролил бы свет на причудливую и жестокую игру, которую вели с ним его разум и память. Вздохнув, он углубился в изучение записей, пытаясь понять, каким образом дону Рикарду удавалось сводить концы с концами.

Отредактировано Жоан Диаш (2016-09-03 07:55:55)

Аромат лепешек и начинки отвлек Жоана от изучения записей, сделанных рукой мистера Марлоу. Он отодвинул тетрадь и жадно воззрился на снедь, принесенную Кристофом. Впрочем, аромат свежесваренного кофе дразнил не меньше.
Обхватив пальцами благоухающую чашку, Жоан поднес ее ко рту, блаженно зажмурился и сделал маленький глоток, смакуя напиток богов. Крепкий и горячий кофе обжег язык и нёбо, но все равно ощущения были непередаваемы.
Отломив кусок от лепешки, Жоан отправил его в рот, посмаковал начинку и, проглотив, вынес справедливый вердикт:
-Ты волшебник, Кристоф! Я считаю, что твой хозяин платил тебе меньше, чем ты заслуживаешь!
Странное дело: до отъезда дона Рикарду он ел те же самые лепешки и пил тот же самый кофе, но сейчас они казались ему несравненно вкуснее. Возможно потому, что он не ожидал от слуги такой преданности своему долгу: и то сказать, разве кто-нибудь на месте Кристофа стал бы стараться для временщика с тем же усердием, которое он проявлял в присутствии своего настоящего хозяина? Исполненный благодарности временщик почувствовал, что не имеет права еще больше нагружать Кристофа.
- Больше ничего не требуется, мой друг. Отдыхай, а я закончу трапезу и займусь книгами.

Отредактировано Жоан Диаш (2016-09-05 00:00:37)