Покинув бордель, Эзра Паунд оказался на залитой слепящим солнцем улице и призадумался, грызя жёлтый ноготь большого пальца. В Нассау было не так уж много улиц, а если быть скрупулёзно точным - всего одна. Остальные пешеходные пути-дорожки представляли собой тупички, примыкающие к главной артерии городского тела. Было ясно, что гадалка не будет прятаться в одном из них, скорее предпочтет доходное место неподалёку от главных торговых точек, которые, как магнитом, притягивали наивных и доверчивых дам: лавки портного Фермина, пекарни и тому подобных местечек. Себя он не считал ни наивным, ни доверчивым, но поговорить с ворожеей стоило. Если она сама и не практикует вуду, то наверняка подскажет, к кому обратиться. Разумеется, не просто так: Эзра знал, как хорошо развязывает языки золото, а у него в кошеле позвякивали монеты, выданные мадам.
О! Если бы он мог купить расположение Мэри при помощи полновесных монет, - насколько проще всё обернулось! Но нет, единственная дочь состоятельного плантатора не нуждалась в деньгах, а больше он ничего не мог ей предложить. Пойти на поклон к ее отцу? Тот посмеется над цирюльником,  бреющим бороды нищебродам-матросам... И тем не менее Доусона-старшего ни в коем случае нельзя было сбрасывать со счетов! Даже заполучив расположение Мэри, он не смог бы обойти препятствие в виде ее отца. Возможно, ему надо начать именно с плантатора, а не с его юной дочери: в конце концов, слово отца по-прежнему закон даже в Нассау.
Погрузившись в раздумья, Эзра не заметил, как дошёл до поворота в один из тупичков, примыкавших к главной улице. Возможно, его вела костлявая рука Судьбы, а возможно, колесо Фортуны со скрипом повернулось в нужную сторону, но так или иначе, цирюльник замедлил шаг и остановился, очнувшись от своих грёз и озираясь по сторонам.

Эзра вздрогнул: обычно старческие голоса шелестели как опавшие осенние листья на дорожках Гайд-Парка, но этот был совсем иным: чувствовалась в нем какая-то потусторонняя сила. Да и слова, которые произнесла гадалка, отчего-то заставили его похолодеть несмотря на то, что солнце палило нещадно. Пот, заливавший его спину, внезапно заледенел: будто призрак пробежался по его хребту ледяными пальцами. Эскулап не считал себя ни слабым, ни глупым, но отдавал себе отчёт в том, что внезапно вспыхнувшая страсть к дочери плантатора может очень скоро превратить его в жалкое бесхребетное существо с усохшими мозгами. Много ли он хотел? Ну это как посмотреть: добиться расположения юной и красивой наследницы человеку его положения было нелегко, но возможно, особенно памятуя завет древних о том, что дерзающим помогает сама судьба. "Мошенница!" - напомнил он себе, пытаясь стряхнуть наваждение, окутавшее его густым темным облаком при виде гадалки и звуков ее голоса. - "Но у нее можно раздобыть ценные сведения"
-Золотые слова, сударыня! К какой же гм...категории вы отнесете меня: к слабым, глупым или сильным? - с полупоклоном задал он вопрос, с досадой чувствуя, что уже заранее проигрывает в этой битве.

Отредактировано Эзра Паунд (2016-05-31 18:54:06)

Ах, к умным! Если бы Эзра Паунд был чуть менее умен (или чуть более глуп), от подобного комплимента он бы раздулся от гордости, как петух. Однако здравый смысл, присущий всем уроженцам Туманного Альбиона, возобладал: по каким признакам гадалка так быстро оценила его умственные способности? На его высоком лбу, наполовину скрытом париком, не было написано, что ум его равняется уму царя Соломона. Одно из двух: либо вещунья беззастенчиво ему льстила, либо откровенно насмехалась, пряча ядовитую насмешку за словами мнимой похвалы. Эзра еще более укрепился в убеждении, что перед ним тертая мошенница, но не стал ей противоречить, а лишь с поистине научным интересом воззрился на ее манипуляции. Сморщенные старушечьи руки жонглировали предметами, составлявшими арсенал ремесла ворожеи, с такой  быстротой и уверенностью, что рябило в глазах. Бобы, камешки, лоскутки ткани - все эти мелкие кусочки сливались в пеструю картину волшбы. Казалось, гадалка пытается сбить его с толку и погрузить в состояние, которое древние называли гипносом: полудремоту-полуявь, когда человек не вполне понимает, что с ним происходит, и потому уязвим для постороннего воздействия. Эзра и впрямь почувствовал, что его клонит в сон и усилием воли заставил себя встрепенуться, отведя взгляд от сухоньких лапок гадалки.
- Геката... - через силу произнес он, голос его звучал глухо и тускло, как будто пробивался сквозь толщу воды. - Я не ошибся, вас ведь так зовут, сударыня? Откуда такое странное имя?

Отредактировано Эзра Паунд (2016-06-01 23:39:26)

Ядовитые травы! Цирюльник, питавший к ботанике отнюдь не невинный интерес, моментально насторожился. Его мало интересовали маргаритки, фиалки и даже орхидеи, - последние в изобилии произрастали на острове, но какой был с них прок? Разве что сплести гирлянду и повесить ее на шею корове вместо колокольчика. Настоящая сила крылась совсем в других питомцах Флоры - в тех, чьи корни, листья, семенные коробочки и плоды были напоены ядами, которые могли с равным успехом убивать и лечить - все дело было лишь в правильно подобранной дозировке. Вот, например, многократно испытанный им рецепт электуария, при помощи которого он приводил в нужный баланс расстроенные нервы жен, любовниц и дочерей плантаторов, а также девиц из заведения миссис Мэплтон: пол-унции горчичного порошка, две унции руты, по шесть капель  масла розмарина и лаванды смешать, добавить по три драхмы болотной мяты и корня сельдерея и полторы драхмы душистого перца кубебы, а также два скрупула мускатного ореха и опийного мака, затем отварить  в кварте воды, смешанной с белым вином. Пациентки, испробовавшие этого снадобья, менялись на глазах, причем к лучшему. А ведь в состав средства входили рута и болотная мята - растения, представляющие собой немалую опасность для дам в интересном положении. Наверняка Гекате были известны и другие травы, не вошедшие в травники, которые составляли ученики Галена и Гиппократа. Эзра пригляделся к ведунье попристальнее: он мог поклясться, что по женской линии она ведет свой род от какой-нибудь индейской шаманки или как там называются местные знахарки...Удивляла ее речь, выдававшая знакомство с грамотой. Может быть, ее отцом был один из белых колонистов? Впрочем, какая разница: составлять родословную старухи он не собирался. И тут в памяти цирюльника полыхнула виденная им на лондонских подмостках сцена из старой пьесы: три ведьмы и Геката. Он даже попятился, до глубины души пораженный столь диким совпадением и невольно пробормотал:
- Геката, ты не в духе? Что случилось?

Отредактировано Эзра Паунд (2016-06-02 13:20:16)

Ошеломленный поклонник Шекспира вперил взгляд в цветок Cattleyopsis lindenii, покачивавшийся на темной ладони гадалки как маленькое индейское каноэ. Пытаясь намыть горсточку золота из речного песка, он случайно наткнулся на богатую золотоносную жилу. Перед ним явно была отнюдь не невежественная знахарка, а Верховная Жрица таинственных и могущественных сил, которые проявляются лишь при свете полной Луны. Светло-лиловая орхидея в ее руке вдруг показалась ему воплощением чистой и невинной души Мэри Доусон. Ворожее достаточно было лишь сжать пальцы в кулак, чтобы превратить эту хрупкую, почти невесомую сущность в ничто. Но она бережно качала цветок на ладони: то ли взвешивала, то ли охраняла, то ли предлагала ему назначить истинную цену за это сокровище.
- Су-су-сударыня, - проблеял влюбленный полководец, не отрывая взгляда от цветка. - Не понимаю, как вы терпите эту жару...Я буду счастлив пригласить вас в свой дом и угостить чем-нибудь освежающим: кокосовой водой, анисовой настойкой или разбавленным лаймовым соком пополам с сахаром и мятой. Нам есть о чем поговорить, сударыня: и уверяю вас, в накладе вы не останетесь!

Отредактировано Эзра Паунд (2016-06-03 19:01:12)

Эзра впился взглядом в чашку: цветок, который он счел воплощением души Мэри, исчез, не оставив на память и лепестка. Что это было: ловкость рук завзятой мошенницы или же настоящая магия? Предостережение высших сил о грядущей потере или  напоминание о том, что чужая душа неуловима, как воздух? Эх, где ему догадаться... Но в одном гадалка была права: в бурлящем жизнью и беззаконием Нассау сам он вел правильное, безопасное и унылое, как дождливый лондонский день, существование. И вот наконец перед ним сверкнул луч яркого света в облике Мэри! Так неужто он и сейчас испугается и не посмеет преступить все мыслимые и немыслимые границы ради того, чтобы завладеть этой искрой будущего счастья?
- Ваша мудрость вызывает во мне благоговейный трепет, сударыня, - вкрадчиво-елейным тоном проговорил цирюльник и рука его невольно потянулась к тому месту, на котором у большинства мужчин Нассау находилась шляпа, а у него - густо напудренный парик. Вспомнив об этом недоразумении, он быстро опустил руку и поклонился, выразив в полупоклоне свое восхищение Гекатой. - Но отчего же вы считаете мое желание неразумным? Не будет ли правильным попробовать разжечь встречное желание в той особе, имени которой я не называю, но о существовании которой вы, несомненно, уже догадались?

Во взгляде цирюльника молнией промелькнуло выражение торжества: оракул высказался ясно и недвусмысленно! Он огляделся и не заметив никого, кто мог бы подслушать его разговор с гадалкой, присел перед ней на корточки, - длинные полы его камзола тут же припорошила пыль, но его это мало беспокоило.
- Я не из пугливых, сударыня, а потому не избегаю тернистых путей, - понижая голос, сказал он, глядя старухе прямо в глаза. -   Я готов заложить душу дьяволу, ежели это потребуется для того, чтобы с его помощью завоевать расположение дорогой моему сердцу особы. Но, откровенно говоря, понятия не имею, где мне искать этого господина. Могу ли я надеяться на то, что вы укажете мне верную дорогу, ведущую к обладателю той неведомой силы, которую вы только что упомянули?

Отредактировано Эзра Паунд (2016-06-10 01:00:06)

Эзра мысленно возликовал: черный дьявол был гораздо сговорчивее белого и  оценивал свои услуги дешевле. Табак и ром в Нассау было раздобыть легче легкого, женщину тоже: не зря он ежемесячно навещал бордель. Но была тем не менее одна сложность все же существовала: если табак и ром были примерно одинакового качества, то жещины отличались друг от друга самым существенным образом. Он не знал, какая именно женщина  нужна лоа: белая или черная, юная или зрелая, тощенькая, как жердь, или кругленькая, как персик...
- За ценой не постою, сударыня, - твердо ответил цирюльник, снова принимая важный вид. - Только скажите, каким дамам отдает предпочтение ваш знакомый. И куда доставить оплату.

Если бы Эзра Паунд не был врачевателем тел, привыкшим к необоснованной хуле и оскорблениям пациентов, он бы, скорее всего, обиделся на последние слова гадалки. Она будто бы вынуждала его признать, что он питает по отношению к мисс Доусон грязные намерения, иначе не просил бы о помощи бокора. Заверения же Гекаты о том, что она не торговка в мелочной лавке, навели его на парадоксальную догадку, что старуха требует оплаты за сведения, которыми она его обеспечила.
- Помыслы мои чисты и не запятнаны низменными желаниями, - степенно и торжественно ответил он, выуживая из кошеля два золотых, полученных этим утром от хозяйки борделя. - Но вы необычайно догадливы, сударыня: несмотря на это, я пребываю в отчаянии, в полном и беспросветном мраке безнадежности, поскольку понимаю, что белоснежный ангел, которому я молюсь, не спустится со своих сияющих вершин на грешную землю, если его слегка не...подтолкнуть.
С этими словами он положил две полновесные монеты в чашечку гадалки - туда, где еще недавно находился невесомый цветок.

Отредактировано Эзра Паунд (2016-06-12 07:56:25)

Никогда еще Эзра Паунд не слушал так внимательно и не запоминал так жадно: он буквально впитывал слова Гекаты всем своим существом. Казалось, они проникают сквозь поры его землистой кожи и устремляются прямо к сердцу. Он сумел сообразить, что гадалка не водила его за нос: слишком уж согласовалась ее инструкция с тем, что он знал об оккультных науках (как человек, ведомый прежде всего Разумом, цирюльник ( он же хирург) причислял знания о потусторонних силах к наукам). Значение подношений, предназначенных бокору, были ясны настолько, будто лежали у него на ладони: свеча означала Огонь, табак - Дерево, ром - Воду, кремень с огнивом - Землю, а золотые монеты - Металл. Пять стихий - пять предметов, и по частичке каждого он должен был отдать Природе, а остальное - посреднику между собой и таинственной силой, помощи которой жаждал. В этом ритуале была какая-то особая красота, несмотря на его кажущуюся простоту и даже наивность, а возможно - благодаря оным.
Понимая, что больше не услышит от прорицательницы ни слова и испытывая по отношению к ней благодарность, которую не испытывал даже к своему наставнику с Лэмб-стрит, влюбленный брадобрей решил, что настало время откланяться, чтобы не воровать у гадалки драгоценное время, которое она могла бы потратить с прибылью для себя.
-Благодарю вас, сударыня. Запомнил все слово в слово и тотчас отправляюсь на поиски лучшего рома и отменного табака.
Эзра помялся и добавил:
- Не сочтите за навязчивость, но ежели вдруг у вас заболит зуб мудрости или охватит иная хворь, - лучший цирюльник Нассау Эзра Паунд будет рад избавить вас и от того, и от другого. Безвозмездно. То есть даром.
Поклонившись, он развернулся и направился к своей обители, надеясь, что там его не ждут слабые телом, немощные духом или же чересчур отягощенные растительностью на лице клиенты.

Отредактировано Эзра Паунд (2016-06-18 09:54:26)