Нассау |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Нассау » Новый Свет » Любуйтесь ей в последний раз, глаза!
Действующие лица: NPC (губернатор Панамы Хосе Уртадо де Амезага); Исабель Уртадо де ла Вега.
Время: раннее утро 30 июля 1714 года.
Место: резиденция губернатора, Панама.
Спойлер: сеньор Хосе, решивший накануне судьбу дочери, намеревается безотлагательно оповестить её о скором расставании. У Исабель имеется не меньше, что сообщить отцу.
Отредактировано Исабель Уртадо (2016-05-12 21:44:19)
Едва ли Исабель удалось сомкнуть глаза хоть раз до самого рассвета и теперь, совершенно измученная ночными бдениями и духотой, разразившейся под утро тропическим ливнем, она с благодарностью встречала новый день. Однако на душе её было так же томительно неспокойно, как бывает неспокойным океан перед грозящим обрушиться на него штормом.
Сеньориту снедала неясная тревога, зерно которой обнаружить, как ни старалась, она не сумела, что лишь усугубляло ощущение липкой маяты, избавиться от которой не помогла ни молитва, ни спасительная прохлада вблизи садового фонтанчика, куда подалась отчаявшаяся найти себе место среди родных стен Исабель этой ночью. Тревога эта пышным цветом вспыхнула благодаря ненароком подслушанным в саду разговорам слуг об очередном нападении индейцев на торговцев по дороге между Панамой и Портобело, но достигла апогея вместе с вестями о тайном визитёре дона Хосе. Не сующая обычно носа в дела отца Исабель озаботилась не на шутку. Как никогда прежде радовалась она заведённому в их маленькой семье распорядку просыпаться ни свет, ни заря и выходить к завтраку спозаранку: ещё не случалось в жизни губернаторской дочки страхов, которые не рассеивались бы в мерном течении будней.
- Отец! - Исабель стремительно вошла в обеденную залу, спеша найти утешение в беседе со своим всегда здравомыслящим и не подверженным приступам меланхолии родителем и, прежде чем занять место, оставила на его щеке лёгкий поцелуй. Взгляд, брошенный от одного конца стола к другому, был испытывающим и полным волнения.
- Надеюсь, твой сон был крепок?
В комнате, помимо тихо снующих вокруг слуг, находились лишь они: сеньора Хелена - дуэнья Исабель, - если не требовалась подопечной, завтракала в одиночестве и покидала покои только несколькими часами поздней. И всё же форсировать события сеньорита Уртадо не стала, смерив и своё любопытство, и своё нетерпение.
Отредактировано Исабель Уртадо (2016-05-13 15:15:34)
Губернатор провел беспокойную ночь. Во-первых, ему досаждали клопы. Во-вторых - то и дело начинавшая ныть поясница. В-третьих, но не в последних - наполненные тревожными образами сновидения. Отпустив вербовщика, он укрылся одеялом в напрасной надежде отдохнуть. Но не тут-то было! Ночные грезы пугали!
Капитан Варра, получивший наилучшие рекомендации от посланника Кордобы, представал в сновидении старым пьяницей и дебоширом. Сам Кордоба одной рукой приобнимал за плечи губернатора Санта-Фе, а другой писал бумагу, согласно которой тот становился губернатором Панамы. Фоном мелькали галеоны, контрабандисты и прочая нечисть.
Поэтому губернатор пришел в столовую ни свет ни заря: находиться в кишащей клопами постели и видеть снова и снова все тот же самый сон было выше его сил
Доковыляв при помощи слуги до столовой, он уселся на свое почетное место и подвинул поближе чашечку густого и черного кофе.Его прелестная дочурка тоже встала рано: видимо, и ей снились сны неподобающего содержания.
- Увы, дитя мое! - ответствовал губернатор на вопрос дочери и самолично налил в свой бокал вина. - Увы! Я не сомкнул глаз всю ночь, думая о тебе и твоем будущем.
[nic]Хосе Уртадо де Амезага[/nic]
[sta]Губернатор Панамы[/sta]
[ava]http://s3.uploads.ru/hpnfu.jpg[/ava]
Отредактировано Рулевой (2016-05-17 08:15:28)
- О моём будущем. - В голосе Исабель послышались нотки обречённости; чашка с щедро разбавленным молоком кофе, уже приподнятая для глотка, вернулась на блюдце. Она была совсем не удивлена, и теперь, получив первые свидетельства оправданности собственных переживаний, оказалась в некотором роде удовлетворённой.
На бледном после бессонной ночи лице проступил румянец.
- О, папа, ты же не передумал? Ты не отдашь меня дону Эстебану?
Исабель была по-своему счастлива в обществе отца, любила простую, тихую и беззаботную жизнь, которую вела, и считала место, где выросла, самым прекрасным в мире. И хотя понимала, что годы, проведённые в родном доме, подходят к концу, не спешила приближать момент прощания. Однако выходить за сеньора Эстебана де ла Сильва Гонзалес не хотела не из-за девичьего страха перемен. К этому человеку, сделавшему состояние на транспортировке серебра из Перу в Панаму, она не испытывала ничего, кроме отвращения. И вовсе не потому, что он был уродлив или стар. Напротив, многие находили его весьма привлекательным, но жёсткая линия рта и холодный немигающий взгляд его чёрных змеиных глаз пугали Исабель. Подспудно молодая сеньорита чувствовала кроющуюся за ледяной вежливостью и высокомерием дона Эстебана жестокость.
Мысль о том, что отец не найдёт для неё иной партии, казалась абсурдной. И всё же, высказав предположение, Исабель похолодела в ожидании ответа.
На аппетитную горку ещё горячих чуррос она даже не взглянула.
Отредактировано Исабель Уртадо (2016-05-16 16:30:27)
Дон Эстебан уже давно был вычеркнут из списка претендентов: до губернатора дошли слухи, что этот с виду благочестивый сеньор путается с индеанками, которых в Перу, да и не только там, было не меньше, чем бобов какао. Но прежде чем заверить доченьку в том, что он не передумал, губернатор взял с блюда горячую трубочку из заварного теста, свёрнутую в виде лассо, и, обмакнув её в чашку с дымящимся шоколадом, откусил почти половину. Если он за что-либо и любил аудиенсию, так это за возможность начинать каждое утро с чашки сладкого напитка, приготовленного из плодов дерева с непроизносимым названием какауакауитль. Порой ему казалось, что он живет не у истоков реки Чагрес с ее индейскими каноэ, а на берегу шоколадной стремнины, по которой плавают флотилии какао-бобов и кофейных зерен. Прожевав кусочек, губернатор нахмурился: кухарка забыла добавить в шоколад ванили! Но расстраивать горячо любимую дочь этим печальным известием он не стал, доел чуррос, вытер пальцы и губы салфеткой и приступил к главному:
- Забудь о доне Эстебане, душа моя. Тебе предстоит отправиться в Испанию, в Толедо, к троюродной сестре твоей матери донне Розе де Сепеда. Как ты знаешь, других родственников по женской линии у тебя не осталось. К счастью, донна Роза одна стоит сотни тетушек: это благочестивая и богобоязненная сеньора и у нее большие связи среди лучших семейств королевства.
Губернатор замолчал, ожидая неминуемых вопросов и потоков горьких слёз. Что поделать! Ему, как и любому отцу, предстояло испить эту чашу до дна: разлука с отцом разобьет сердце любящей дочери, в этом он был уверен. И однако, такая боль была, по его мнению, полезна для юного сердца, ведь сказала же святая Тереза Авильская:
Что за смертная услада -
чуять в сердце рану эту!
Боль, которой равных нету;
смерть - и жизнь, что ей награда!
Губернатор умолчал о главном: его дочери предстояло провести неопределенное время, оставшееся до замужества (только Бог ведал, сколько того времени потребуется донне Розе, чтобы подыскать хорошего жениха для своей троюродной племянницы!) не в доме тетки, а в монастыре Святой Исабель. Или в другом, но таком же надежном пристанище для невинной и красивой девушки.
Имеется в виду женский монастырь Convento de Santa Isabel de los Reyes, основанный в 1477 году.
[nic]Хосе Уртадо де Амезага[/nic]
[sta]Губернатор Панамы[/sta]
[ava]http://s3.uploads.ru/hpnfu.jpg[/ava]
Отредактировано Рулевой (2016-05-17 08:20:38)
- Святая Дева.
Она оторопела. Чистая радость после первых, избавляющих от ненавистного брака, слов отца отступила под гнётом настигающих её новостей. Исабель и представить не могла! И теперь платила сполна за свою недогадливость.
- Но я не могу! - чёрные брови грозно сошлись на переносице, однако девушка была скорее растеряна, чем злилась, - Я не могу оставить тебя. Панаму.
Руки её белыми птицами вспорхнули над столом, взметнулись рюши цветастого домашнего платья: Исабель подхватила с колен салфетку и поднялась. И тут же присела обратно, виновато потупив взор.
- Разве я была плохой дочерью? В чём я провинилась, что ты отсылаешь меня, отец?
Хотя девичьи плечи предательски дрожали, готовые вот-вот сорваться слёзы удалось сдержать. Она уже приходила в себя после первого потрясения; вместе с самообладанием к Исабель возвращалось рациональное мышление.
- Ты уже всё устроил? Этот человек, - она прямо посмотрела в глаза родителю, - приехал, чтобы увезти меня в Испанию?
Испания. О родине у неё не осталось практически никаких воспоминаний: Исабель была ещё совсем малюткой, когда сеньор Уртадо де Амезага перевёз семью в Новый свет. Чистые манящие воды цвета бирюзы, пышная зелень усеянных пальмами берегов и восхитительные краски малиново-багряных закатов очаровали ребёнка, затмив всё виденное ею ранее. Солнечная Андалусия сохранилась в памяти величественными шпилями стремящихся к небесам соборов из узорно изрезанного камня и монументальной громадой фамильного замка. Её лик навсегда запечатлился для Исабель в печальном и строгом образе её матери, и вместе с донной Марией почитался как дорогое сердцу, но давно утраченное и упокоенное.
Губернатор схватился правой рукой за сердце, а левой за чашку шоколада, - проверенного лекарства, которое исцеляло самые страшные сердечные раны. Он ждал чего-то подобного, но то, что единственная дочь приняла его родительское стремление обеспечить ее счастье за попытку избавиться от нее, поразило его, как громом. Если бы она знала, на какие жертвы он пошел, согласившись на предложение вербовщика и наступив на горло собственным принципам! И все ради нее, поскольку участие в экспедиции сулило ему золотые россыпи, которые он собирался употребить на ее же благо. Красавица и умница Исабель нуждалась в достойном приданом, а у ее отца было недостаточно средств, чтобы заманить в ловушку Гименея благороднейших идальго Испании. Исабель заслуживала самого лучшего дабы сохранить пресловутую limpieza de sangre. Хотя, если вдуматься, ему-то какой с этого прок? Его единственная дочь, выйдя замуж и произведя на свет детей, продолжит не его род, а фамилию своего мужа... Втайне губернатор лелеял намерение отдать Исабель в хорошие руки и снова жениться на той, кто подарит ему сына, продолжателя гордого имени Уртадо де Амезага. Но в его мечтам мешали проклятые деньги. Помимо приданого, надо было внести взнос в монастырь: не менее семи сотен дукатов на содержание временной постоялицы. Только поэтому он и согласился на предложение агента Кордобы.
Отхлебнув из чашки, сеньор Уртадо почувствовал прилив сил и попытался приободрить свою кровинушку:
- Сердечко мое! Не думай, что я тебя отсылаю! Дело в том, что мое положение слишком шатко, чтобы удерживать тебя при себе и подвергать неминуемым опасностям. И неужели ты не хочешь выйти замуж и стать матерью очаровательных малюток?
limpieza de sangre – чистота крови (исп.)
Семь сотен дукатов – сумма, которую платили родители постоялиц монастырей босоногих кармелиток. Она покрывала расходы на проживание и питание. Источник – «Little Angels:Young Girls in Discalced Carmelite Convents» by Alison Weber
[nic]Хосе Уртадо де Амезага[/nic]
[sta]Губернатор Панамы[/sta]
[ava]http://s3.uploads.ru/hpnfu.jpg[/ava]
Отредактировано Рулевой (2016-05-18 17:00:32)
Молодая сеньорита не понимала в полной мере опасений отца. Ей и невдомёк было, что дон Хосе зрит опасность, угрожающую благополучию дочери, в ней самой, в той греховной и слабой природе, которую испокон веков мужчины вменяют в вину женщинам. Не понимала, а потому, счастливая в своём неведении, продолжала упрямиться:
- Ни с кем рядом я не смогу чувствовать себя в большей безопасности, чем с тобой. Стены форта крепки, а слово губернатора - закон. Панама прежде не была в столь надёжных руках, как сейчас! Ох, папа!
Исабель прижала ладони к груди, опять потревожив белую, как флаг парламентёра, салфетку. Обеспокоенная реакцией отца, она уже раскаивалась в том, какой тон выбрала, и постаралась смягчить резкие слова:
- Стать доброй женой достойному ricohombre - мой долг. И нет счастья полней, чем счастье материнства. Я всё понимаю и не стану противиться, ты знаешь. Только разве окажется это счастье таким уж безоблачным, не сумей я разделить его с тобой?
Девичьи щёки теперь пылали. В теряющем от охватившего её волнения силу голосе промелькнули нотки укоризны:
- Я думала, что смогу быть полезной здесь. Дома.
Исабель шумно вздохнула и поджала губы - отец не отрицал, что принял решение заблаговременно, и уже отдал необходимые для её отъезда распоряжения. Спорить и стенать было бессмысленно. Бессмысленными казались и её усилия в миссии по организации школы для детей рабов; если она уедет...
Сеньорита Уртадо, наконец, пригубила кофе. Без всяких при том признаков удовольствия.
Ricohombre - знатный, родовитый и богатый сановник; важный и знатный человек. Слово это всегда имело бытовое значение и никогда не было юридическим термином; оно соответствовало римскому optimus (лучший, первостатейный), а также старо-французскому riches-hommes, — то есть «богатым людям». В русском языке соответствует слову вельможа.
Отредактировано Исабель Уртадо (2016-05-23 11:00:46)
Слова Исабель польстили губернатору, хотя он и понимал, что продиктованы они любящим сердцем и слепой дочерней верой во всемогущество отца, а вовсе не безжалостными фактами. Сам он более чем трезво оценивал и силу (вернее, бессилие) своей власти, и крепость ( а лучше сказать - сомнительную надежность) стен форта, и непоколебимость законов, которые имели силу разве что на бумаге. Увы! Как сказал Кальдерон, жизнь есть сон, не уточняя, правда, насколько приятно сновидение самому спящему. Сон сеньора Уртадо де Амезага слишком часто бывал беспокойным и наполненным кошмарами. Нападения индейцев, бунты рабов, пиратская вольница, интриги недоброжелателей, эпидемии болезней, выкашивавшие население подобно острой косе, - все это расшатывало фундамент, на котором зиждилась его власть. Верных соратников и друзей он не имел, потому был так привязан к единственному близкому существу - дочери, с красотой и силой характера которой мало кто мог соперничать как в Панаме, так и в ее окрестностях.
Дон Хосе окинул горделивым родительским взглядом белоснежную кожу Исабель, не поддававшуюся натиску жаркого солнца, её густые тёмные волосы и лицо, которое своими совершенными и в то же время мягкими чертами могло привести в волнение даже святого Августина. Хороша! И все же он предпочел бы, чтобы у него был сын: только мужчина мог быть по-настоящему полезным на том тернистом пути, который выпал на его долю. А удел женщины - быть незаметной, но верной тенью мужчины, будь то ее отец, брат или муж. Плодитесь и размножайтесь! Эта библейская истина взывала к его дочери, как огненные буквы на стене Валтасарова дворца. Будучи добрым католиком, никакого иного удела для Исабель он не желал. Губернатор знал, что его дочка горела желанием пролить свет знания во тьму невежества, окружавшую рабов, однако не одобрял просветительского рвения, хотя до поры до времени и не мешал ей проводить долгие часы не за рукоделием и молитвами, а в миссии, занимавшейся, по его мнению, неблагодарным и даже опасным делом. Рабов можно было держать в повиновении лишь кнутом, - таково было его глубокое и непоколебимое убеждение. Потому что во многой мудрости много печали, и кто умножает познания, умножает скорбь. Самое же печальное заключалось в том, что вся скорбь от результатов подобного просвещения выпала бы на его губернаторскую долю, не говоря уже о хозяевах тучных черных стад. Конечно, и обезьяну можно было бы научить водить пером по бумаге, курить табак и заряжать мушкет, но какой был бы прок от сих умений? Только перспектива новых, еще более жестоких и беспощадных бунтов на вверенной его опеке территориях. Губернатор окончательно укрепился в своем решении отправить дочь подальше и от просветительской миссии, и от других опасных соблазнов
- Полезность и предназначение женщины в том, чтобы сохранять, взращивать и лелеять семя своего мужа, - мягко заметил он, прибегая к высокопарному сравнению первоапостолов. - Для меня же ты всегда будешь опорой, где бы ты не находилась: здесь или за сотни тысяч лиг отсюда. Перейдем к делам насущным, ангел мой: на сборы у тебя есть всего лишь два дня. Ты оправишься в Портобело с золотым караваном: лучшего конвоя и желать трудно! Понимаю, что собраться в столь короткие сроки непросто, но тебе помогут донья Хелена и другие служанки.
Лига — старинная испанская мера длины; так называемая кастильская лига равнялась примерно 5,5 км.
[nic]Хосе Уртадо де Амезага[/nic]
[sta]Губернатор Панамы[/sta]
[ava]http://s3.uploads.ru/hpnfu.jpg[/ava]
Отредактировано Рулевой (2016-05-23 18:59:08)
Исабель не обманывалась в снисходительном отношении отца к попыткам дочери применить себя на благо колонии, но очередное тому подтверждение укололо больно и в самое сердце. Приходилось признать - дон Хосе до сих пор не предпринял попыток прекратить её вмешательство только по той причине, что не принимал его всерьёз. И теперь даже не удостоил вниманием робкую попытку Исабель напомнить ему о своих чаяниях. Что ж, в запасе было ещё два дня, чтобы предпринять хоть что-нибудь. Только два дня!
- Так скоро, - взгляд, брошенный поверх ободка чашки, полыхнул разочарованием. Приуроченный к отбытию каравана отъезд нельзя было отложить по прихоти губернаторской дочки, чтобы только она успела попрощаться со всем дорогим и любимым, чтобы только успела свыкнуться.
Исабель почувствовала, что задыхается.
- Мы будем готовы.
Она поднялась и, стремительно преодолев половину комнаты, распахнула сдерживающие напор стихии окна. Пространство вокруг мигом залил свежий запах зелени и шум рвущейся с небес воды. Ворвавшийся ветер окропил обнажённые девичьи плечи и лицо каплями дождя, точно слёзы, прочертившими дорожки на нежных щеках. Исабель смахнула их ладонью и обернулась к отцу:
- Я возьму с собой Кармелу. Нам с доньей Хеленой не обойтись без её умелых рук в пути, к тому же мне не хотелось бы лишний раз обременять тётушку Розу поиском прислуги.
Озвученное лишь отчасти отражало истинные мотивы. Без умницы Кармелы обеим женщинам, и правда, пришлось бы туго, особенно старшей, привыкшей к комфорту губернаторской резиденции и постоянному сопровождению слуг. Но для сеньориты де ла Вега эта острая на язычок, словоохотливая и по-житейски мудрая девушка была больше чем горничной, компаньонкой или даже подругой; гораздо важнее было то, что Кармела вскорости могла стать единственной ниточкой, связывающей Исабель с домом. В отличие от пожилой дуэньи, приглядывавшей ещё за сеньорой Марией и в полной мере не смерившейся с вынужденной "ссылкой" в этот забытый и Богом, и дьяволом край, Кармела была полна сил и во многом разделяла мысли и чувства хозяйки. Вот почему на её сопровождении Исабель стала бы настаивать до последнего. Вот почему озвучила именно эту просьбу первой.
В том, что поедет донна Хелена, сомневаться не приходилось.
Губернатор следил за стремительными перемещениями дочери по комнате с покорностью, которая сделала бы честь любому святому из католического календаря. Молодость! Неистощимый источник жизненных сил, у него самого, увы, давно обмелевший.
- Не простудись, дитя моё! - попросил он, с тревогой глядя на то, как белоснежные плечи Исабель штурмует свежий ветер: в Панаме не было по-настоящему умелого и знающего лекаря, получившего образование в Саламанке. Если его кровинушка захворает, придется прибегнуть к сомнительной помощи чернокожих знахарок, а этого губернатор никак не хотел.
Прочистив кашлем горло (непривычно холодный воздух, ворвавшийся в распахнутое настежь окно вызвал естественную реакцию), любящий отец завершил трудный разговор:
- Не смею более задерживать тебя, сердечко моё: сборы в дальнюю дорогу всегда хлопотны. Постарайся воспользоваться оставшимся временем как должно!
Эпизод завершен
[nic]Хосе Уртадо де Амезага[/nic]
[sta]Губернатор Панамы[/sta]
[ava]http://s3.uploads.ru/hpnfu.jpg[/ava]
Отредактировано Рулевой (2016-06-09 15:33:14)
Вы здесь » Нассау » Новый Свет » Любуйтесь ей в последний раз, глаза!