Кулеврины, как и все прочие орудия, заряжались с дула. Расчет поначалу забивал в пушку мешочек пороха, за ним — ядро. Потом через запальное отверстие в казеннике мешок протыкался, и в него вставлялся фитиль. Его поджигали, он воспламенял порох, и взрыв выбрасывал ядро из ствола.
Этот метод стрельбы был достаточно надежен — до тех пор, пока запальное отверстие оставалось маленьким. Но после множества выстрелов горящий фитиль и взрывающийся порох разъедали его, и оно расширялось до тех пор, пока не превращалось в отводной клапан для расширяющихся газов. Как только это происходило, дальнобойность пушки серьезно страдала. В конце концов ядро вообще переставало вылетать из ствола. Кроме того, такая пушка становилась очень опасна для собственного расчета.
Мастера, вынужденные считаться с этим неизбежным износом, снабжали казенник заменяющейся металлической пробкой, расширяющейся к одному концу, а в ней уже высверливали запальное отверстие. Она вставлялась изнутри пушки, и расширяющиеся пороховые газы при каждом выстреле забивали ее все плотнее. Когда запальное отверстие становилось слишком широким, металлическую затычку вынимали, а на ее место вставляли новую.
Но иногда пробку просто вышибало, и в казеннике образовывалась здоровенная дыра. Пушка делалась абсолютно бесполезной до тех пор, пока не удавалось подогнать новую пробку. На это уходил не один час.

Эффективный артиллерийский расчет, способный во время сражения за одну минуту зарядить пушку, выкатить ее на позицию, прицелиться и выстрелить, состоял из пятнадцати человек, не считая командира орудия. С учетом возможных потерь и обычной усталости — люди быстро утомляются, когда им приходится толкать две с половиной тонны горячей бронзы! — каждый ствол обычно обслуживали от семнадцати до двадцати человек*.

До второй половины XIX века в основном применялись орудия гладкоствольные с зарядкой через дульную часть, хотя это вовсе не означает, что наши предки не додумались до казнозарядных типов орудий, просто в то время такие орудия оказались неудобными и сложными в изготовлении. Их время придет только во второй половине XIX века. Из-за отсутствия нарезов в канале ствола, которые придавали бы снаряду вращение в полете, повышающее точность попадания в цель, и большого зазора между каналом и ядром дальность полета ядра была невелика и попадания из пушек на дистанцию более 150-200 метров были редки, а из мортир — и вовсе случайны. Часто многочасовая дуэль не давала требуемых результатов, что и оправдывало на море тактику абордажных боев.
На точность стрельбы также влияла корабельная качка и большое (2 секунды и более) запаздывание выстрела, начиная с момента подачи сигнала на выстрел и до воспламенения заряда в каморе. Скорострельность гладкоствольных корабельных орудий рубежа XVI-XVII веков оставалась довольно низкой: у крупнокалиберных пушек — 1 выстрел за 30 минут, малокалиберных — за 15 минут. Ко второй половине XVII века разными нововведениями удалось повысить скорострельность, однако артиллерия по-прежнему оставалась довольно «тормозной» в плане скорострельности.
Это было связано с большим числом операций, которые необходимо было выполнить для производства выстрела: переместить пушку в такое положение, чтобы ее дуло оказалось внутри корпуса судна, охладить ее водой, прочистить канал ствола банником; посредством шуфлы ввести в ствол картуз с порохом; закатить ядро; забить пыж; переместить орудие в положение стрельбы и закрепить его лафет талями; через специальное отверстие в тыльной части ствола проткнуть картуз протравником, насыпать порох в запальное отверстие и на полку и только затем поднести горящий фитиль. В связи с низкой скорострельностью старались компенсировать этот недостаток увеличением числа орудий на корабле.
Артиллерийская дуэль в те времена обычно начиналась кораблями «на половину пистолетного выстрела». До этого корабли маневрировали, стараясь выйти в наиболее выгодную позицию для себя и при этом невыгодную — для противника. Этому можно было бы удивиться, если посмотреть в справочник на предельные дальности стрельбы полевой артиллерии европейских армий. Однако дело тут не в предельной дальности, а в вероятности попадания ядра в цель и в вероятности нанесения при этом попадании хоть какого-то урона противнику. Вероятность попадания на качающемся от волнения корабле в корабль противника на дальности в 2000 или даже 1000 метров была весьма малой, а время перезарядки настолько велико, что шанса на второй залп противник мог вполне не предоставить, сблизившись с разряженным бортом корабля и произведя эффективный залп с близкой дистанции.
Огонь вели побатарейно залпами, стараясь при этом (на мощных боевых кораблях) не делать залп всем бортом, т. к. это сильно расшатывало весь корпус судна, к которому крепились орудия и который поэтому воспринимал всю немалую отдачу. Слаженному залпу мешали несовершенство запальных приспособлений, когда разброс времени от момента поднесения пальника к запалу и до момента выстрела составлял довольно заметную величину. Поэтому действительно слаженные батарейные залпы, которые мы привыкли видеть в кинокартинах, относятся к довольно позднему времени, не ранее второй половины XVIII века. Например, в отечественном кинофильме «Ушаков» батарейные залпы во время батальных сцен с турецкими эскадрами — вполне правдоподобны, а вот в многочисленных кинофильмах про, скажем, Генри Моргана — не совсем.
Сложность производства выстрела и громоздкость корабельных орудий требовали для их обслуживания значительного числа людей. Орудие с весом ядра 1-2 фунта обслуживало 2 человека, 4 фунта — 3, 6 фунтов — 5, 8 фунтов — 7, 12 фунтов — 8, 18 фунтов — 9, 24 фунта — 11 человек.

Фальконет — артиллерийское орудие калибра 45-100 мм в армиях и флотах XVI-XVIII веков. В XVIII веке фальконетом также называли 45-55 мм полковые пушки. Некоторые орудия мелкого калибра получили названия по клейму мастера: фокон (faucon по-французски сокол), фоконет (fauconneau по-французски соколенок), откуда и произошло название — фальконет. Последнее название орудия мелкого калибра сохранялось еще в XIX веке, до конца существования гладкоствольной артиллерии.
Эти орудия обычно крепились на вертлюге или длинном штыре, который глубоко вбивался в корабельный борт на корме. Фальконеты были предназначены для поражения живой силы во время ближнего боя. Они заряжались чугунными и каменными ядрами, а также и картечью. Эти орудия, вертящиеся вокруг своей оси, быстро и легко перезаряжались, и нередко применялись офицерским составом против матросских бунтов.
Запорожские казаки, также широко использовавшие на своих судах «чайках» фальконеты, и даже снимали их с кораблей и крепили на телеги в сухопутных походах.
Испанцы во время конкисты в Новом Свете очень полюбили фальконет, несмотря на то, что тащить его было тяжело, и проку в бою от него никакого не было. Зато фальконет очень сильно грохал при выстреле, что безумно пугало индейцев.

Итак, в чем проблема стрельбы из пушек с парусного корабля?
1. Конечно же качка. Одно дело - стрелять с неподвижной платформы, другое дело - с качающейся и рыскающей. Самый простой аналог, который доступен каждому: попробуйте попасть сначала теннисным мячом в ствол дерева, стоя не асфальте, а потом проделать то же самое, немного раскачавшись на качелях.
2. Параметры тогдашних орудий. Дальность выстрела тогда чаще всего регулировалась не углом наклона пушки, а уменьшением или увеличением заряда. Более того, систем опознавания и прицеливания не было, ну кроме двух (а иногда и одного) глаза комендора.
3. Технологией производства тогдашних пушек. Изначально чугунная пушка отливалась как болванка, а потом в ней высверливался ствол. Так вот, до 1760-х годов строго горизонтально высверливать ствол не умели, чаше всего ствольный конус уходил под небольшим углом в какую-то сторону. Отсюда частые разрывы корабельных пушек, а так же их повышенный износ.
Наложим все три условия друг на друга и творчески проанализируем. Получается что из отдельной пушки попасть в отдельный корабль можно только чудом. Вернее даже переформулируем - точность стрельбы из отдельной пушки с находящегося в море корабля на средней и дальней дистанции (от 200 ярдов и выше) не превышает единиц процента.
И тут нам на помощь приходит теория вероятности. Вернее, тогда ее еще не было, но интуитивно было понятно, что если задействовать против цели в определенный момент времени МНОЖЕСТВО пушек - то вероятность попадания возрастает в разы. Собственно, именно с этим справлялся бортовой залп. Цель накрывала МНОЖЕСТВО ЯДЕР (в бортовом залпе 74-пушечника участвуют 30-32 пушки с одного борта), соответственно для 74-пушечника вероятность поражения цели ХОТЯ БЫ ОДНИМ ЯДРОМ возрастает в 30 раз.
В идеале лучшие результаты достигались бы, если бы все пушки выстреливали одновременно, но это очень плохо сказывалось на живучести самого стреляющего корабля. Пушки канатами были принайтовлены к бортам корабля. И вот представьте, когда на борт корабля резонансно воздействуют разом 30 орудий, весом от 0.5 до 2 тонн! Если борта и выдержат, то от многократных залпов пойдет отслоение обшивки, нарушение конструкций, течи и т.д.
И тогда решили стрелять лагом - то есть каждая пушка борта стреляет с небольшой задержкой по сравнению с соседней. Смысл в этом был простой - скорость корабля мала, поэтому ей можно пренебречь. Ну потеряем мы в вероятности поражения противника 1-2 процентов, ну и фиг с ним. Зато свой корабль целее будет.
К 1740-м годам перешли к новому методу ведения залпа - лагом побатарейно. В самом деле - на нижнем деке пушки одного калибра, на среднем - другого, на верхней палубе и надстройках - третьего. Во первых их становится легко пристреливать (помним про варьирование дистанции методом веса заряда и глаз комендора в качестве систем прицеливания), поскольку становится понятно, был недолет, попадание или перелет, и не надо грешить на то, что это вот в борт противника сейчас влетело не наше ядро, а ядро соседнего дека.
Самое смешное, что с одной стороны здесь вероятность сначала уменьшается, но потом все равно суммируется (грубо говоря 10% попаданий с нижнего дека суммируются с 10% попаданий с среднего дека) и в результате мы получаем все ту же линейную вероятность.
Таким образом, важно понять, что артиллерия на море стала рулить тогда, когда перешли именно к бортовому залпу, а не выстрелу из отдельной пушки. То есть когда начали оперировать массивом ядер и массивом пушек.

Передвижная палубная бомбарда-мортира.

Моряки плохо приняли первые бомбарды, но впоследствии широкое распространение на кораблях получили бомбарды-мортиры.На рисунке- одна из первых использовавшихся на кораблях бомбард. Камора выполнена съемной: после снаряжания ее порохом она вкладывалась в деревянную колоду, а соединение каморы со стволом обмазывалось глиной

Поскольку Российский регулярный флот зарождался в то время, когда флоты многих европейских держав уже имели на вооружении 100-пушечные корабли, при создании типов кораблей и их вооружения многое заимствовали из английской и голландской практики военного кораблестроения. В Адмиралтейском регламенте, появившемся в 1722 г., законодательно указывались количество и, калибр орудий, предназначенных для соответствующих типов кораблей. Например, на нижнем деке 100-пушечного корабля устанавливали 30-фунтовые орудия, на среднем — 18-фунтовые, на верхнем — 12-фунтовые, а на галфдеке — 6-фунтовые. Кроме того, на верхнем деке могли находиться 8-фунтовые чугунные пушки. Эти правила существовали в течение 45 лет.