Джек провел беспокойную ночь. То проверял, рядом ли Мэри, и, убедившись, что она сладко посапывает у него под боком, с облегчением переводил дух. То забывался коротким сном, в котором его преследовал Джимми с черной повязкой на глазу и на деревянном костыле вместо ноги. Как только забрезжил рассвет,  Джек не выдержал этой пытки и осторожно выбрался из постели, поцеловав Мэри в лоб, а потом погладив холмик меж ее бедер, поросший густыми шелковистыми волосами . Ему страстно хотелось овладеть ею, пока она спит и полностью в его власти, но он понимал, что это неправильно, а кроме того, его ждали многочисленные и неотложные дела.
Быстро натянув на себя одежду и сапоги, Джек бросил на Мэри полный обожания и при этом собственнический взгляд и выскользнул из комнаты.
"Лев и ягненок" был все еще погружен в глубокий предрассветный сон, но Бетти уже хлопотала, разводя огонь в очаге и замешивая тесто для лепешек. Джек приказал ей оставить эти незначительные дела и принести мыло, горячую воду, бритву и зеркало.
- Женюсь! - объявил он, усаживаясь на шаткий табурет. - Меньше чем через час  буду женатым человеком!
Бетти широко распахнула глаза.
- Да ну? - недоверчиво промолвила она, и ее голос дрогнул. - Вот так уж и женитесь?
- Так и женюсь! - подтвердил Джек. - Подровняй-ка мне бакенбарды, чтобы перед невестой было не стыдно.
Бетти закончила взбивать помазком мыльную пену и взяла в руки бритву.
- Укоротить или оставить как есть? - каким-то деревянным голосом спросила она.
- Оставь как есть, только поуже сделай, - распорядился Джек.
Бетти  послушно выполнила его указание, превратив его разросшиеся бакенбарды в две узкие, идеально ровные полоски, изогнутые, как тетива лука.
- Руки у тебя золотые! - похвалил Джек, роясь в карманах ситцевых штанов в поиске монеты.
- Счастья вам, капитан Рэкхем.
Бетти вдруг всхлипнула, закрыла лицо фартуком и опрометью бросилась к двери, натыкаясь на мебель.
Джек проводил ее недоуменным взглядом и перевел его на свое отражение.
- Хорош! - ухмыльнувшись, сообщил он сам себе. - Вылитый жених!

Джек причесал свою непокорную  шевелюру пальцами и задумался. На собственную свадьбу надо было надеть что-то особенное, а его гардероб в последнее время порядком поизносился. От ситцевых штанов он ни за что не отказался бы: это был его отличительный знак и талисман. Однако все остальное надо было обновить: ему не хотелось, чтобы щеголиха Мэри фыркала над его нарядом, стоя у алтаря. Поломав голову над тем, где в течение часа можно раздобыть новый, с иголочки, камзол и рубаху из тонкого голландского полотна с кружевными манжетами, Джек сообразил, что у него есть неисчерпаемый кладезь добротной и малоношенной одежды, а именно – платяной шкаф  Блумквиста! Сорвавшись с места, он как угорелый помчался  в дом коммерсанта, снова переговорил с чернокожим управляющим, выслушал его горячие поздравления и спустя несколько минут уже примерял с его помощью камзолы самых разнообразных расцветок, украшенные перламутровыми пуговицами, а также роскошные жилеты из атласа и спитафилдского шелка.  И это было тем более удивительно, что он никогда не видел пуританина Блумквиста разряженным как павлин: коммерсант предпочитал строгую неброскую одежду темных расцветок и простые шляпы с невысокой тульей и довольно узкими полями. Джек перемерял все, что было в шкафу и наконец остановил свой выбор на жилете из шелкового дамаска, по фону которого, напоминавшему совим оттенком топленые сливки, струился узор, называемый в Англии «китайским». Камзол в пару к жилету был из бархата любимого Джеком бутылочного оттенка и обильно изукрашен вышивкой, обтянутыми тканью пуговицами и фестонами
В вырезе жилета виднелось кружевное жабо рубашки из тонкого муслина, а из рукавов камзола высовывались пышные манжеты. Джек припомнил знакомых французов и по их примеру туго замотал шею платком из белого батиста, а поверх нее поместил черную шелковую ленту.
- Ну что скажешь? – обратился он к чернокожему управляющему, поворачиваясь к нему фасадом, уперев одну руку в поясе и выкатив грудь колесом, как фельдмаршал, позирующий для парадного портрета.
Тот стоял, разинув рот, пораженный перевоплощением потрепанного моряка в блестящего франта.
- Понял, - сказал Джек и отвесил управляющему насмешливый поклон, смахнув пыль с ковра плюмажом  шляпы из тайной коллекции Блумквиста. Затем выпрямился и, бросив последний взгляд в отражение в зеркале на свой орлиный профиль и тонкий полумесяц бакенбарды, направился к двери.
- У вас в оранжерее цветов не найдется для невесты? – уже положив руку на ручку двери, спросил он, обернувшись.
- Как не найтись, капитан Рэкхем, - управляющий все еще никак не мог не прийти в себя и глазел на Джека выпученными глазами, - Розы, орхидеи, гортензия китайская...
- Розы красные? – уточнил Джек.
- Розы разные: красные, белые, даже желтые имеются... а вам какие нужны?
- Тащи красные, - распорядился Джек. – И побольше, чтобы двумя руками не обхватить.

Джек покинул поместье Блумквиста, обнимая огромный букет бордовых роз, на лепестках которых сверкали и переливались всеми цветами радуги крошечные бриллианты, поскольку перед тем, как срезать цветы, садовник щедро обрызгал их водой. Сладкий, чувственный аромат роз опьянял так сильно, что у Джека начала кружиться голова как после приличной попойки. Впрочем, головокружение было вызвано и тем, что очень скоро ему предстояло встать перед алтарем рука об руку с женщиной, которую он любил и давно жаждал назвать своей женой. В голову Джеку полезли всякие мысли: а вдруг священник откажется их венчать, сославшись на то, что они не сделали оглашения или на то, что у них нет ни колец, ни свидетелей? Правда, священника он уже видел, когда они с Блумквистом хоронили шкипера Билли, и тот показался Джеку вполне сговорчивым парнем, готовым совершить все необходимые ритуалы в обмен на щедрое пожертвование на нужды англиканской церкви. Тем не менее, он волновался и даже споткнулся о порог «Необитаемого острова», хотя и знал наизусть каждую ступеньку в этом доме.
В обеденном зале, как всегда, яблоку было негде упасть, и глаза всех присутствовавших обратились на Джека. Огромный букет роз, который он прижимал к груди, был в Кингстоне таким же редким явлением, как голая монашка посреди торговой площади или лошадь на колокольне.
Если бы он появился в таком виде во «Льве и ягненке», посетители сразу же начали бы отпускать в его адрес соленые шуточки и в конечном счете все кончилось бы  дракой и разбитыми бутылками и носами, но к Мэри захаживали состоятельные и воспитанные клиенты, поэтому Джек не услышал ничего, кроме приглушенного  хмыканья. Прошествовав через зал на зады трактира, он вошел в кухню, - средоточие женских сплетен, - и обратился к дородной чернокожей кухарке, хлопотавшей у плиты:
- Где твоя хозяйка, красавица?
Толстуха обернулась, смерила взглядом букет и его обладателя и ответила достаточно почтительно, - по-видимому, до нее уже дошли важные новости:
- Не знаю, капитан Рэкхем. Да вы не стойте, присаживайтесь: я только что пирог с требухой испекла, хотите подкрепиться? А цветы я в ведро с водой поставлю, чтоб не завяли.
Хотя Джек был не против отведать пирога с требухой, расстаться с цветами было выше его сил: он хотел самолично вручить букет Мэри и готов был стоять в обнимку с ним до ее появления сколько угодно долго. Поэтому он отрицательно качнул головой и поманил к себе тощего босоногого негритенка, сновавшего туда-сюда с разными мелкими поручениями, которые давала ему кухарка.
- Эй, малец, сыщи-ка мне миссус Мэри, и побыстрее. Скажи, что ее жених на кухне дожидается: уже все гляделки проглядел, а невеста как сквозь землю провалилась.
Мальчишка прыснул в кулак и тут же испарился, а Джеку оставалось только надеяться, что тот убежал выполнять его поручение, а не просто так.
На кухне было жарко, как в аду, и Джек отчаянно потел под бархатным камзолом, испытывая неудержимое желание почесаться и как можно скорее выбраться на свежий воздух.

Джек уже начал терять терпение и спрашивать себя, не передумала ли его возлюбленная идти под венец, когда дверь кухни отворилась и на пороге показалась Мэри. Один взгляд на нее подсказал Джеку, что она не передумала: никогда еще он не видел ее такой нарядной, да и прическа у нее впервые была  как у леди! Джек сглотнул, пялясь на Мэри и понимая, что больше всего ему сейчас хочется раздеть ее и уложить в постель, а не тащиться в церковь и слушать там нескончаемый бубнёж священника. Мэри стала его женой еще там, на необитаемом острове, и с тех пор хранил ей верность и любил ее, как мужчина, связанный узами законного брака.  Что изменила бы сегодняшняя церемония? Да ровным счетом ничего, по крайней мере в его чувствах. Но тут Джек вспомнил о Джонни и сразу же переменил свое мнение. Джонни нужен был законный отец, а такого ему мог бы дать лишь освященный церковью брак его родителей. И ведь на Джонни все не закончится, вдруг осознал Джек и окинул взглядом ладную фигуру Мэри. Она ведь ему еще дюжину маленьких Рэкхемов нарожает! От этой мысли Джек совершенно неожиданно почувствовал себя счастливым. Вот кем он скоро будет благодаря Мэри: гордым отцом большого и дружного семейства, настоящим патриархом! Все сомнения тут же улетучились из его бедовой головы.
Джек откашлялся,  шагнул навстречу своей возлюбленной и протянул ей букет.

Единственная в Кингстоне церковь находилась  в начале самой красивой и большой улицы города и была окружена небольшим двориком, украшенным аккуратными цветочными клумбами, над которыми неутомимо трудились несколько новообращенных уроженцев Невольничьего берега под строгим присмотром причетника. Несколько  высоких пальм склоняли к верхушке колокольни свои пыльные головы, похожие на зеленые  зонтики,  а дорожка, ведущая от калитки ко входу в храм, была окаймлена бордюром из  кустов белых роз. Джек ступил на дорожку с уверенностью человека, которому уже знакомо это место, хотя за все время своего пребывания на Ямайке посетил церковь всего однажды: когда вместе с Блумквистом договаривался со священником насчет заупокойной службы по безвременно почившему Билли.
- Преподобный Картер – отличный парень, - заверил он свою невесту, придерживая ее за локоток. – Обвенчает нас в один момент!
Однако его поджидал неожиданный и страшный удар: двери церкви были закрыты, и не просто закрыты, а заперты на большой висячий замок. Ничего не понимая, Джек подергал замок и огляделся.
- Что за притча, - пробормотал он. – Должно быть открыто! Эй, любезный! – повысив голос, воззвал он к причетнику, в этот самый момент наклонившемуся над розовым кустом – возможно, для того, чтобы снять с него садового слизня или улитку, а может быть просто чтобы понюхать цветок.
Тот распрямился и вопросительно посмотрел на Джека.
- Где преподобный? – так же громко прокричал Джек. – У нас венчание через полчаса.
Причетник окинул пару бесстрастным взглядом:
- Преподобный Картер еще ночью уехал соборовать умирающего на дальнюю плантацию, вернется послезавтра к вечеру, не раньше, - сообщил он и снова склонился над розами.
Джек онемел. Такого удара судьбы он никак не ожидал, и боялся взглянуть на Мэри. Над его головой сгущались грозовые тучи, - это было единственное, что он понимал. Если бы сейчас в него ударила молния, он и то не удивился и не испугался бы больше. Но в общем-то, молния и не требовалась, поскольку рядом с ним стояла Мэри, и Джек примерно представлял, что она чувствует и на кого первого падет ее справедливый гнев.
- Я все исправлю, душа моя, я все устрою!  - пристыженно пробомотал он, лихорадочно соображая, что можно предпринять перед лицом такой ужасной катастрофы. И дело было не в том, что нельзя было подождать пару дней, а в том, что момент был упущен, а самый главный день в их совместной жизни грозил обернуться самым большим разочарованием.

Джек покорно последовал за Мэри, удивляясь, что она одним ударом кулака не расколола его голову, как гнилую тыкву. В душе у него царил беспросветный мрак. Злодейка-судьба жестоко посмеялась над ним и, видимо, собиралась скалить зубы и дальше. Он ничего не сказал в ответ на слова Мэри, - да и что он мог сказать? Все сокровища мира не могли сравниться с тем, что он только что потерял: возможность назвать любимую своей законной женой.
Выйдя вслед за Мэри на пыльную улицу, он остановился, пропуская открытую бричку, запряженную парой серых лошадей. Правил лошадьми негр, одетый в ливрею, более уместную в Лондоне, чем на Ямайке, а в бричке сидела молодая дама, разодетая так, как будто собралась на чай с епископом. Над головой она держала раскрытый кружевной зонтик, прикрываясь от яркого солнца. Джеку было не знакомо ее лицо, - надо полагать, дама была не местная, а приехала в гости к кому-нибудь и здешних богатеев из Спэниш-тауна или...
Джек остановился, не давая идти и Мэри, чтобы она, упаси бог, не попала под лошадь.
В голове у него медленно формировалась мысль, и он, как завороженный, смотрел на приближавшуюся бричк, и с ее приближением на его смуглом худом лице все отчетливее проступало  выражение решимости, - такое, какое появлялось перед тем, как идти на абордаж. И как только головы лошадей оказались в ярде от того места, где он стоял, он бросился им наперерез.
- Стой! – заорал он страшным голосом, хватая одну из них за уздечку и зажав ей пальцами  ноздри, от чего она захрипела, но остановилась, не давая возможности двигаться своей товарке. Негр смотрел на него вытаращив  глаза, его лоснящееся черное лицо посерело от страха. Джек метнулся к нему и сдернул на землю, выхватывая кнут из его ослабевших пальцев.
- Мадам! – обратился он к даме, потерявшей дар речи от изумления. Впрочем, в отличие от своего кучера она не выглядела испуганной: в ее красивых голубых глазах Джек заметил искорку  удовольствия от неожиданного приключения. О да! Сегодня ей будет что рассказать за чаем!
- Мадам....- повторил он, распахивая дверцу брички и чувствуя себя благородным разбойником. – Прошу прощения, но вынужден попросить вас выйти из экипажа.
Дама без звука повиновалась, позволив Джеку помочь ей сойти вниз. Он поклонился, широко улыбнулся даме и обернулся к Мэри:
- Карета подана, миледи!
И, опасаясь, что та будет возражать, почти насильно усадил на скамью, обитую лиловым бархатом, а сам занял место кучера и схватил поводья.
- Н-но, родимые! – крикнул он, и лошади сорвались с места, увлекая за собой бричку, громыхавшую колесами, из-под которых во все стороны летели мелкие камни и разбегались, истошно кудахча, куры.  Джек только один раз обернулся к Мэри, чтобы сообщить ей, куда они направляются:
- В Спэниш-тауне тоже есть церковь, душа моя! – прокричал он. – И будь я проклят, если я не достану тамошнего  попа из-под земли, - если будет надо, сниму его даже со шлюхи!

Джек даже не обернулся, получив туфлей по спине: все нахлестывал и нахлестывал серых, летевших по утрамбованной дороге. Мэри, конечно, была не права, но терять время на объяснения он не стал: для этого пришлось бы остановиться. От Кингстона до Спэниш-тауна было всего-то 11 миль пути и с той скоростью, с которой они передвигались сейчас, Джек надеялся преодолеть его за час с лишком. Пока они будут в церкви, лошади отдохнут, и обратно доставят их с той же скоростью. Так что всех делов на три часа, не больше.
К счастью, навстречу им не попалось ни одной повозки или телеги, - только пара верховых, с которыми их бричка благополучно раминулась. Лихо подкатив к "Старой Бетти", уже известной им с Мэри по той давешней истории с Джонни, Джек остановил взмыленных лошадей, свистнул черномазого, ошивавшегося неподалеку, сунул ему пару монет и приказал распрячь и напоить лошадей.
- Через час вернусь, - пообещал он черномазому и, распахнув дверцу брички, протянул обе руки Мэри, -  Слезайте, ваше высочество! Дальше пешком.
Спрашивать дорогу к церкви было излишне: высокий шпиль был виден из любого конца города и, по прикидкам Джека, идти до нее им было не более нескольких минут.

Церковь святого Яго де ла Вега в Спэниш-тауне была построена еще испанцами, но затем на ее месте (предварительно очищенном от католической заразы) англичане возвели англиканский собор. Джек краем уха слышал что-то такое от Дженнингса, но история собора интересовала его мало: все, что он видел сейчас - внушительный комплекс построек в виде креста, изрядно потрепанный ураганом, пронесшимся над Ямайкой в 1714 году. Тем не менее, собор устоял*, что доказывало великую милость Господа, и по-прежнему являлась символом несокрушимой веры.
Испытывая удививший его самого душевный трепет, Джек ступил под высокие своды храма и увидел огромное витражное окно, поразившее его своей красотой.
- Ох... - только и смог вымолвить он, таращась на разноцветные, оплетенные свинцовыми полосками стеклышки, образовывавшие сложный и красивый узор. Пожалуй, эта церковь была покрасивше той, что в Кингстоне, а священник, вышедший им навстречу, выглядел гораздо более внушительно и строго, чем его кингстонский собрат. Джек сдернул с головы шляпу и начал мять ее в руках, смущенный великолепием окружающей обстановки и грозным видом служителя Господа.
- Здравствуйте, преподобный... - промямлил он, смиренно опуская голову и отчаянно желая, чтобы Мэри взяла на себя бремя объяснения со священником. - Нам это... как его... повенчаться бы... Завтра ухожу в море на полгода, - защищать торговые корабли Его Величества от разбойников-пиратов. Такие дела... И вдова Рид тоже хочет... ну то есть обвенчаться чин чином и ждать меня на берегу как мужняя жена.

*На самом деле, согласно некоторым источникам, был полностью разрушен и восстановлен гораздо позже, но кто же так считает)))

Услышав о свидетелях, Джек сразу же приободрился и вытащил из кармана кошель, набитый шиллингами, среди которых попадались и золотые испанские дукаты, положил его на ладонь и протянул на вытянутой руке священнику:
- Как не быть, ваше преосвященство, - счел он уместным повысить священника в сане. - Вот они, родимые: один к одному. Хорошие добрые люди, помогут восстановить хпам после урагана.
Священник отшатнулся при виде тринадцати серебреников, но потом здравомыслие взяло верх: храм действительно нуждался в ремонте.
Он кивнул, забрал кошель, сунул его под облачение и направился к алтарю, сделав знак паре следовать за ним.
Джек подмигнул Мэри и повел ее вслед за священником.
Спустя четверть часа они вышли из церкви под звон колокола, отбивавшего три часа пополудни, и направились обратно к "Старой Бетти"
- Что я вам говорил, миссис Рэкхем, - сказал Джек, беря Мэри под локоток. - Всех делов, включая дорогу  - на пару-тройку часов! Зато теперь не во грехе будем прозябать, а жить вместе открыто, как законные муж и жена. И для Джонни хороший пример!

Джек остановился и похлопал себя по карманам:
- Все до последнего шиллинга отдал священнику, душа моя. Но зачем нам делиться своими кровными с местным жульем? Тем более, что ты за каждый грош горбатилась! Давай вернемся в Кингстон и устроим пирушку во "Льве и ягненке": у меня и ром крепче, и прислуга лучше, чем в "Старой Бетти". Да и много пить нам сегодня не с руки: завтра утром - в поход!
Джек предложил свой трактир, а не "Необитаемый остров" только по одной причине: не хотел, чтобы Мэри подумала, что  став ее мужем, он собирается развлекаться за ее счет.
- Приведешь Гбемизолу и Сола, пусть немного взбодрятся перед дальней дорогой, - добавил он, вспомнив о слугах самой Мэри, которых она собиралась взять с собой в плавание.
И о грехе он тоже подумал, - тут Мэри была права. Подумал о том, что начиная с нынешней ночи грешить они с Мэри будут гораздо чаще, чем прежде, - и этого сладко заныло сердце.

- Что, прямо здесь, на улице? - оторопел Джек, оглядываясь по сторонам. - И за рукав-то так не дергай: камзол не мой, я его для такого случая одолжил у Блумквиста.
Впрочем, улочка, на которой они находились, была практически безлюдна: у стены одного из домов на корточках сидели два негра, наблюдая за тем, как дерутся два петуха, да черномазый мальчишка с корзиной, доверху наполненной клубнями батата, взметал босыми ногами пыль, торопясь доставить ее по назначению. Джек заслонил их с Мэри головы широкополой шляпой с перьями и поцеловал свою супружницу в щеку.
- Ну как? - спросил он, нахлобучивая шляпу на голову и снова тревожно озираясь, - не видел ли кто. После посещения церкви он вдруг почувствовал непреодолимое желание соблюдать приличия.

- Да вот же она! - сказал Джек, указывая на коляску и привязанных к коновязи лошадей, перед каждой из которых стояло по ведру с водой. Негр, которому он поручил напоить уставших животных, честно отработал выданные ему деньги и теперь топтался рядом, рассматривая красавцев-скакунов. - Ну что, двинем в обратный путь, радость моя? Эй, приятель, запрягай!
Пока негр возился с упряжью, Джек подсадил Мэри в коляску, а сам уселся на место извозчика, размышляя о том, как вернуть все это хозяйство владелице, ни имени, ни адреса которой он не знал. Решив, что перепоручит это хлопотное дело Блумингдейлу, он тут же успокоился и повеселел, и как только лошади снова оказались в упряжке, взмахнул кнутом.
- Поехали! - вскричал он разудалым голосом, и пара серых пошла крупной рысью, увлекая за собой коляску.

- Да я тебе все что хочешь куплю, любовь моя! - откликнулся Джек, нахлестывая серую пару. - Вернемся с сокровищами - будешь ездить по Кингстону, как герцогиня: в карете с шестью лошадьми, запряженными цугом! Я однажды такую в Лидсе видел, когда еще мальчишкой был: рессорная, снаружи лаком покрыта, а внутри, как мне потом объяснил мой папаша, все шелком обтянуто: и стенки, и потолок, и сиденья. А занавески на окошках - из бархата!
Серая пара резво неслась по дороге, взметая клубы пыли: пыль забивалась Джеку в нос, и его отчаянно потянуло чихнуть, что он и сделал, да так оглушительно, что у самого чуть уши не заложило, а на глазах выступили слезы.
- Слыхала? - снова крикнул он Мэри, хотя не услышать этот громоподобный чих было невозможно. - Чистую правду говорю! Это примета такая: кто один раз чихнул - тот правду говорит, а кто два раза - тот враль и мошенник!
И тут, как на беду, в носу у него так засвербило, что он не удержался и чихнул еще раз.

В Кингстон они вернулись в сумерках, что, в общем, было на руку Джеку: он не хотел, чтобы его от свадебного стола увели под конвоем в губернаторскую кутузку за кражу чужой собственности, а в потемках серая пара с коляской  не так бросалась в глаза. Подъехав ко «Льву и ягненку» с задов, он дал распоряжение двум неграм распрячь, напоить-накормить и как следует почистить лошадей и выбить дорожную пыль из подушек, которыми были завалены сиденья, и повел Мэри в свою скромную обитель.
Но у двери черного хода остановился и нахмурился.
- Нет, эдак не пойдет. – промолвил Джек, глядя на свою новоиспеченную половину. – Надо нам с главного хода войти, чин по чину: я ж тебя через порог перенести должен.
И, подхватив Мэри на руки, понес ее к парадной двери трактира, стараясь не слишком сопеть, пыхтеть и спотыкаться: все же в одежде его мускулистая подруга весила больше, чем без оной, да и сам он подустал после дневных трудов. Порядком запыхавшись, Джек все-таки справился с миссией и, распахнув дверь трактира ногой, внес супругу в обеденный зал, где было на удивление людно, - почти как в «Необитаемом острове» в не самый удачный день.
- Джентльмены! – торжественно объявил он, ставя Мэри на середину самого большого из столов. – Позвольте вам представить мою законную и любимую супругу, - миссис Рэкхем!
В зале повисла тишина, затем один из пьянчуг, сидевший за столом, громко икнул и потянулся к подолу платья Мэри:
- Кра-саааа... ик! -ца... – протянул он, хватая ее за край юбки и пытаясь подтащить к себе. – Краааа-са...ик! ца...
- Руки прочь, не то повыдергаю. - пригрозил Джек, поднося к сизому носу выпивохи сжатый кулак.