Даже лёжа под ним, Мэри его направляла - к этому Джек уже привык и не жаловался. А если задуматься, ему это даже нравилось: хуже, если бы бревном лежала и делала неубедительный вид, что испытывает удовольствие. Он уже так давно не был с женщиной, - в сущности, кроме Мэри у него вообще никого не было с момента их знакомства на необитаемом острове, - что боялся отстреляться слишком быстро. Впрочем, зная о том, что Мэри обязательно захочет его оседлать, перед тем как следует приласкав и взнуздав его жеребца губами и руками, особо беспокоиться было не о чем, и Джек расслабился и начал получать удовольствие так, как умел: глубоко и настойчиво проникая в Мэри и не забывая целовать, мять и тискать ее налитые груди. Выходило грубовато зато от души. Он уже и думать забыл об утерянной карте: все, чего ему хотелось, это находиться внутри Мэри так долго, насколько хватит сил, а потом проспать у неё под боком до самого рассвета. И так каждую ночь.
Удивительное дело: несмотря на то, что встречались в постели они нечасто, у них уже сложилась определённая любовная рутина, как у супругов, проживших в браке несколько лет. И это было не только приятно, но и удобно, а волнение и страсть никуда при этом не девались: Джек так разгорячился, что сильнее, чем следовало, прикусил тугой сосок, дерзко мозоливший ему глаза.

Джек каждый раз выходил из любовной схватки с Мэри слегка помятым: его любовница и в жизни была решительнее многих мужчин, а в постели превращалась в необузданную и необъезженную кобылицу. Но Джека, человека в целом миролюбивого и местами даже излишне мягкого, это только заводило, и он отвечал ей тем же, хотя и старался не перейти безопасную для нее границу.
Так они и боролись на своем любовном ложе, яростно сплетаясь телами, награждая друг друга укусами и шлепками, и разгорячаясь все сильнее.  Иногда Джеку даже казалось, что это не он берет Мэри, как положено мужчине, а она овладевает им с присущей ей беспощадностью и напором, подталкивая его к пику наслаждения, - как будто без ее помощи он сам бы туда не добрался. А впрочем, ведь и не добрался бы! 
У Мэри на лице  появилось то самое выражение, которое всегда предваряло ее приближение к вершине, и Джек удвоил усилия, потому что чувствовал, что опаздывает, несмотря на свои недавние опасения. Их тела вздрогнули и обмякли одновременно, и Джек, все еще оставаясь внутри своей ненасытной любовницы, ощутил, как по по ложбинке между ее грудей стекает пот, перемешиваясь с испариной, выступившей у него на коже.
Он не отпускал ее, крепко прижимая к себе и целуя ее шею, к которой прилипли тугие завитки влажных волос. Их знакомый пряный запах возбуждал его, как ничто другое, и если бы не полное изнеможение, Джек бы не откладывая зашел на второй круг.

- Да-а? - полувопросом откликнулся Джек, охваченный дремотной истомой, которая настигает мужчину после бурного соития с любимой женщиной. Ему было приятно услышать от Мэри подтверждение его мужской состоятельности, однако еще приятнее было просто обнимать ее, чувствуя, как тепло ее разгоряченного тела разливается по его груди и чреслам.
- Ты тоже бесподобна, любовь моя, - пробормотал он и скатился с Мэри, устраиваясь рядом с ней и пытаясь натянуть на их вспотевшие тела одеяло, сбившееся в изножье кровати. Одеяло не поддавалось, и бросив напрасные попытки, он положил ладонь на низ живота Мэри и стал ласкать большим пальцем крошечный бугорок, спрятанный меж ее бедер.  Делал он это рассеянно:  не для того, чтобы снова возбудить свою утомленную возлюбленную, а скорее потому, что ему нравилось ощущать, как под его пальцем этот бугорок набухал и увеличивался в размерах. Слабое подобие его члена, но при этом - средоточие наслаждения женщины. А он хотел, чтобы Мэри наслаждалась, когда лежит в постели с ним, и чтобы ее наслаждение длилось так долго, как только возможно.
Ему хотелось много чего сказать ей: о том, что он любит ее; что хочет, чтобы она сменила фамилию с Рид на Рэкхем; что без нее и Джонни его жизнь - не жизнь, а жалкое прозябание, но слова не шли с его языка, потому что он знал, что Мэри лишь рассмеется в ответ и заставит его чувствовать себя отбросом, место которому - в тени ее сортира. Поэтому он сосредоточился на том, что ему удавалось лучше всего: все более настойчиво ласкал потаенный бугорок, отчего его член становился все тверже и все решительнее.

Джека такая диспозиция полностью устраивала: во-первых, он ничего другого и не ожидал, во-вторых, она давала ему возможность предаваться лени и одновременно  любоваться мускулистым но удивительно женственным телом Мэри, поднимавшимся и опускавшимся как лодка на волнах, а также беспрепятственно гладить ее полные налитые груди, ставшие еще более аппетитными после рождения сына.
- Как вам будет угодно, миссис Рид, - церемонно ответил он, мысленно ухмыляясь и предвкушая удовольствие.
Джек чуть не замурлыкал, как довольный жизнью кот, перед носом которого хозяйка поставила полный горшочек густых сливок, и даже прикрыл глаза, но тут же их снова открыл и уставился на грудь Мэри.
- Так бы и съел, - пробормотал он и обхватил ладонями на удивление тонкую талию своей возлюбленной. Его взмыленный жеребец, еще недавно казавшийся загнанным до полусмерти, быстро оживал, приходя в себя и готовясь к новой скачке.

Умелые руки Мэри сделали свое дело: Джек охнул и крепче стиснул ее талию, помогая и направляя.
За окном вспыхнула молния, осветив темную комнату, и прямо над домом раскатисто громыхнул гром: несмотря на то, что погода в марте была преимущественно сухая и жаркая, порой с моря налетали короткие шквалы с грозами и обильными, хотя и непродолжительными ливнями. По крыше застучали тяжелые капли дождя: ритмично и громко, и этот ритм идеально совпал с движениями их тел.  Легкие занавести на приоткрытом окне взметнулись от порыва ветра и разгоряченное тело Джека обдало прохладой, напомнившей о влажном и освежающем ветре, наполнявшем паруса. Ему вдруг захотелось оказаться с Мэри на корабле, - и пусть она снова переоденется в одежду мужчины-моряка, что с того? Ночью, в капитанской каюте, она снова будет превращаться в женщину, в его страстную и умелую любовницу, от близости с которой у него заходилось сердце. И таких ночей будет много, ведь путь не близкий... У Джека уже готово было сорваться с губ признание о сокровищах, которые он собирался искать, но тут его настигла другая мысль, остановившая это намерение: с кем оставить Джонни?

Джек так разомлел, что чуть было не упустил главное.
- Что ты сказала? - не веря своим ушам, спросил он, прерывая поток поцелуев, которыми Мэри осыпала его торс, и подтягивая ее вверх, чтобы оказаться с ней лицом к лицу. - Мне послышалось или ты сказала "Люблю тебя"?
Он опрокинул Мэри на спину и улегся поверх, прижимая ее к кровати.
- Я тоже тебя люблю, и ты это знаешь, не так ли? Так почему мы вечно бодаемся, как два барана? Разве не лучше было бы зажить вместе, душа в душу, и у Джонни был бы отец, а не приходящий гость. Я ведь тебе еще когда предложение сделал, а ты отказалась. Почему?
Джек замолчал и скатился с Мэри, но из объятий ее не выпустил, просунув одну руку ей под шею, а другой лаская грудь. Смотрел он в потолок, слушая удаляющиеся раскаты грома и думая о том, почему люди, любящие друг друга, находят общий язык только в постели.

Джек страшно удивился: не помнил он, чтобы Мэри ему согласие давала, но к чему ей лгать? Видимо, так оно и было, просто дальнейшие события стерли у него из памяти этот момент - как корова языком слизнула.
- Н-дааа... тайны, - промямлил он, думая о том, рассказывать Мэри о сокровищах иль нет. Любовный угар закончился, и к Джеку вернулась осторожность. К тому же он не верил, что она оставит Джонни на попечение Гбемизолы после того, как сына похитили буквально из-под носа рабыни. А ежели так, - к чему ей знать о его планах? С другой стороны, она могла войти с ним в долю, оставаясь на Ямайке: от нее всего лишь требовалось вернуть ему его корабль. Наконец он решился: была не была!
- Наврал я тебе... - начал Джек, поглаживая спину Мэри, - Никакой плантации мне не светит. На той карте, что я в твоем трактире посеял, указана местность, где захоронены громадные сокровища. Но сама карта вряд ли поможет их найти: судя по названиям, это где-то в испанских владениях, думаю, что в вице-королевстве Перу, но это не точно. Зато у меня есть подробное описание, как сориентироваться на месте. Никто об этих бумагах пока не знает, поэтому я хочу снарядить корабль и отправиться на нем к панамскому перешейку, - это самый короткий путь отсюда к Перу. Такие вот мои планы. Что думаешь?

- Дженнингс вообще не при чем, - коротко пояснил Джек. - Я его для красного словца приплёл, он ни сном, ни духом. Как и губернатор, как и Блумингдейл. У меня в трактире гость окочурился - с перепоя и перетраха, а должен он был мне около пяти фунтов, вот я и порылся в его сундучке, чтобы должок взыскать и оплатить похороны. Оттуда и карта с пояснениями. Золото якобы принадлежало Великому Инке, - что за хмырь, понятия не имею. Может, испанский гранд, а может, индейский вождь. Да какая к дьяволу разница: золото оно и есть золото. Я карту толком и рассмотреть не успел, только заметил, что все надписи на испанском, а посередке вулкан нарисован. А где у нас вулканы и испанцы? В  вице-королевстве Перу.

Джек  в сомнении поскреб подбородок:
- Вообще-то мы его честь по чести похоронили, священник заупокойную молитву над гробом прочел, как тут скроешь? Хотя... имени-то я его не знал, поэтому похоронили как Джона Доу. Вот только полюбовница его черномазая может проговориться, что он помер. Правда, ее уже Блумингдейл к рукам прибрал, так что вряд ли она языком чесать будет. А с Блумингдейлом я поговорю: он от меня полностью зависит, и поступать наперекор мне ему не с руки.
Вопрос насчет даты отплытия был гораздо более сложен: Джеку очень хотелось взять Мэри с собой, вернее, чтобы она взяла его с собой, поскольку корабль был у нее. Но согласится ли она отправиться в такую даль, оставив Джонни? А то еще и согласится, но с Джонни оставит его, - такой вариант был более чем возможен.
- Не на чем мне плыть, - буркнул он. - Да ты и сама это знаешь

Джек встрепенулся, привлекая Мэри к себе:
- С тобой, конечно, веселее... Но кто о Джонни заботиться будет? Гбемизола, конечно, девушка хорошая, но мало ли что может случиться за год, тем более тебе лучше меня известно: за рабами глаз да глаз нужен, разленятся они без хозяйского присмотра. А она еще и с Солом шашни крутит, до ребенка ли ей? Эх, просто голова кругом идет: что делать, - не знаю. И хочется, и колется.
Джек вздохнул, по-настоящему озадаченный вставшей перед ним дилеммой.
- Может, ну их, сокровища эти? - нерешительно произнес он, бросая на Мэри смущенный взгляд. - Ведь это бабушка надвое сказала, найдем мы их, или нет. Скорее всего - не найдем. А вот если там и сгинем, Джонни сиротой останется.

Его золотая рыбка заглотила наживку, но Джек все еще сомневался.
- Взять с собой Джонни? - ужаснулся он, отодвигаясь от Мэри и не давая ей возможности заткнуть ему рот поцелуем. - Ты в своем уме, мать? Там же джунгли, москиты, ягуары, лихорадка, индейцы!!! И насчет того, что конкурентов у нас не будет - это как сказать. Начнем дорогу спрашивать у местных - сразу вызовем подозрения.
Джек заложил руки за голову и мрачно уставился в потолок. Больше всего его пугала перспектива того, что что-нибудь случится с Мэри и ему придется взвалить на себя ответственность за годовалого младенца. Одно дело Ямайка: здесь свои сложности, но по крайней мере, есть доктор, собственный дом со всеми удобствами, нормальная еда. А там? Им же придется пробираться свозь джунгли, прорубая себе путь мачете и рискуя наступить на ядовитую змею или стать жертвой ягуара. Спать они будут на голой земле в окружении туч москитов, есть плохо прожаренное мясо, - это если повезет подстрелить добычу. А чем кормить младенца?
Джек покосился на пышную грудь Мэри, гадая, продолжает ли она кормить Джонни своим молоком. Он бы и сам не отказался приникнуть к этим сосцам, но кто их знает, женщин: может, молоко уже давно иссякло и Джонни сухари грызет своим единственным зубом.

Джек постарался ничем не выдать своего возмущения.
- Это где мы тебя ждать будем? - буркнул он. - На Панамском перешейке? Да там просека за полгода так зарастает, что не проехать, ни пройти. А ты это золото может быть лет пять искать будешь. Вернешься, Джонни тебя и не признает! Нет уж, давай мы вместе доберемся до места, а там найдем Джонни, Гбемизоле и Солу какое-нибудь надежное и безопасное пристанище.
Джек немного подумал, гадая, куда пристроить сына с мамками-няньками и его осенило:
- Если это действительно в Перу, там монастырей - что бочек с ромом! А что может быть безопаснее и надежнее монастыря? Пожертвуем монахиням  энную сумму денег и они возьмут Джонни к себе на время нашего отсутствия. И у Гбемизолы никаких соблазнов не будет: знай, молись да ходи за Джонни. А Сола с собой возьмем: лишняя пара рук всегда пригодится.

Дело шло на лад: Джек не помнил, чтобы его норовистая лошадка когда-нибудь проявляла такую покладистость и соглашалась с его идеями. От души ее поцеловав и ласково ущипнув за тугую ягодицу, Джек выдвинул ещё одно дельное предложение:
- Давай я свою забегаловку закрою, а Блумингдейла ты назначишь временным управляющим «Необитаемого острова». Он мужик толковый, хозяйственный и хваткий, а кроме того, его в Кингстоне каждая собака знает и уважает, да и у Дженнингса он на хорошем счету. О твоих былых заслугах я ему не рассказывал, а узнать в тебе того пирата, что половину его команды положил, он не сможет: если б мог, давно бы узнал. С собой предлагаю никого не брать: погода сейчас хорошая, со шлюпом мы втроём управимся, надо только Солу объяснить, что к чему.
Джеку не хотелось тащить с собой целый отряд головорезов: с ними же потом делиться придётся, да и от бунта никто не застрахован. По зрелому размышлению он решил, что достаточно будет маленького одномачтового шлюпа, а уж где Мэри его раздобудет, это ее головная боль.

-  По ветру он твое добро не развеет - он же квартирмейстером у меня был, опыта не занимать. - уверенно заявил Джек. - А все мои нынешние завсегдатаи к тебе перейдут: куда им еще деваться? Бена бери, если хочешь, он вроде бы малый толковый и я с ним на острове особо не враждовал.
Джек потянулся и широко зевнул.
- Утро вечера мудренее, душа моя. Я у тебя ночевать останусь, ладно? А то Блумингдейл с его  зазнобой все одно спать мне не дадут.
Джек поддернул одеяло и обнял Мэри.