- А ты чего тут расселась, как барыня? - спросила старуха, увидев, что Мэри устроилась отдохнуть. - А ну чеши мне волосы!
Старуха залезла рукой себе за пазуху, вытащила оттуда деревянный гребень и швырнула его Мэри.
- Думаешь, твой мужичок быстро отстреляется? Как бы не так! Ждать долго придется, ты уж мне поверь: не он первый, не он последний.
Старуха подобралась поближе к Мэри, улеглась на каменный пол и положила голову ей на колени.
- Чеши да не ленись, - снова повторила она. - А я пока вздремну. Очень я люблю, когда мне волосы чешут, да редко такая возможность выпадает. Проснусь - проверю, как ты справилась. Старайся так, чтоб волосок к волоску!
Старуха зевнула и почти сразу же захрапела.

Старуха вздрогнула, размежила веки и сильно ущипнула Мэри за руку.
- Ах ты дрянь! - прошипела она. - Еще раз так сделаешь - ниже пояса окаменеешь! И не вздумай сбежать, - все равно отсюда выхода нет, верну и тогда уже точно обращу в камень.
Старуха пошевелилась, устраиваясь поудобнее, и снова захрапела.

Старуха расслабилась и перестала храпеть. Теперь она то и дело сладостно постанывала и поворачивала голову в колтунах то в одну, то в другую сторону, чтобы Мэри было удобнее расчесывать ее спутанные космы. Когда волосы оказались распутанными и заструились под гребнем, как серебрянная река, она открыла глаза и сказала:
- Славно я отдохнула! А теперь давай пообедаем.
Проворно вскочив на ноги, она засеменила к кругу и прошептала над ним какое-то заклинание. Внутри круга тут же запылал костер, хотя ни дров, ни хвороста не было. Старуха подошла к одной из каменных фигур, внимательно ее осмотрела, резким движением  отломила ее правую руку и зашвырнула в огонь. Запахло жареным мясом и старуха довольно причмокнула сморщенными губами:
- Хорошее будет жаркое - пальчики оближешь!
И захохотала над своей шуткой.
Каменная рука под воздействием огня вернула себе свой прежний вид. Кожа на ней начала трескаться от жара и в огонь потекли струйки жира.
- Чур, все пальцы мои! - предупредила старуха Мэри. - Люблю я их обсасывать...

- Не хочешь полакомится свежатинкой? - искренне удивилась старая ведьма. - Ну и ладно, мне больше достанется.
Выхватив руку из огня голыми руками, она впилась в нее зубами и начала обгладывать мясо с костей, смачно чавкая.
Расправившись с мясом, она тщательно обсосала каждую косточку и наконец принялась с хрустом их разгрызать, сплевывая обломки в огонь.
- А кем тебе этот красавчик приходится? - спросила она Мэри, когда с обедом было покончено. - Друг, брат или просто знакомый? Жаль тощий такой, одни жилы да кости, а то бы я его не отпустила.
И старуха плотоядно облизнулась и добавила:
- А у тебя жирок есть и мясцо наверняка мяконькое...

- Ну, это мы еще проверим, - как само собой разумеющееся, заявила ведьма. - Что-то твой красавчик задерживается, не иначе, съела его анаконда. А может, и не стоит у него... Он вообще как в этих делах?
Старуха задумчиво пошамкала губами и села у огня, протянув к нему руки.
- Ох, старость не радость... Все время мерзну. Скучно тут, поговорить не с кем. Эти каменные болваны только на то и годятся, чтобы их есть! Расскажи мне что-нибудь, красавица, - глядишь, я тебя и помилую...

- Мне бы хоть разок наружу выйти, - вздохнула старуха. - На белый свет взглянуть, на солнце. Это для таких, как ты, жизнь обычной кажется, а посидела бы в подземелье тыщу лет, небось, по-другому бы запела.
Старуха утерла слезу и громко хлопнула в ладоши:
- А ну, танцуйте, проклятые души! Развеселите меня, порадуйте!
И все каменные фигуры пришли в движение. Мужчины и женщины, старые и молодые задвигали руками и ногами, повинуясь одним им ведомому ритму. Это была безмолвная пляска смерти, ужасная в своей неторопливости и изломанном рисунке движений, которые совершали фигуры. Выстроившись в цепочку, они образовали круг и начали сужать его, все ближе и ближе подступая к Мэри. Разверстые в немом крике рты и незрячие глаза делали их еще более ужасными. У многих не хватало руки или ноги, а у некоторых и половины головы, - все это было съедено старухой во время ее чудовищных пиршеств.

Увидев, что Мэри испуганно метнулась к стене, старуха злобно расхохоталась:
- Убейте ее! - крикнула она, - Убейте!
Каменные фигуры на мгновение замерли, как будто безмолвно совещаясь друг с другом, а затем разомкнули круг и медленно двинулись к стене, у которой стояла Мэри. Оружия у них не было, но любая могла размозжить голову человеку с одного удара.
- Да не так, болваны! - взвизгнула старуха. - Кто-нибудь один, не все разом!
Фигуры снова остановились и стали со скрежетом поворачивать свои каменные головы, глядя друг на друга. Наконец вперед выступил здоровяк, у которого и руки, и ноги были целы, поднял правую руку, сжатую в кулак, и двинулся на Мэри.
- Давай, Трухильо! - продолжала бесноваться старуха, раззадоривая каменного бойца. - Размозжи ей голову своим кулаком! Тебе ведь не привыкать, - сколько ты народу порешил там, наверху, перед тем как попасть сюда!

Трухильо остановился и начал медленно поворачиваться вокруг своей оси, но снова вмешалась старуха. Она вошла в раж и приплясывала на месте, подбадривая криками  свою каменную армию. Но видя, что ее тяжеловесные бойцы вот-вот упустят добычу, не выдержала, выхватила из болтавшихся у нее на поясе ножен изогнутый кинжал и бросилась к Мэри.
- Хватай ее за волосы, дурак! - закричала старуха, замахиваясь кинжалом. - Прежде, чем ты ее убьешь, я хочу отрезать ее прекрасные черные волосы, чтобы сделать из них парик!
Трухильо растянул каменные губы в понимающей улыбке и издал горловой звук, похожий на звучание охотничьего рога. Огромная каменная рука потянулась к голове Мэри и сбила с нее шляпу, из-под которой хлынула на плечи масса блестящих густых волос, завивавшихся мелкими колечками.
- О-о-о... а-аа-ах... - застонала старуха, потрясенная видом такого богатства, и в ярости дернула себя за космы, вырвав целый клок седых волос. -  А еще я вырежу тебе оба глаза, девчонка: мне уже давно пора заменить свои старые бельма на новые! Я съем твою печень и сердце и стану такой же молодой и красивой, как ты!
Скрючившись и выставив вперед руку с кинжалом, старуха бочком подбиралась к Мэри, а ее громадная тень плясала на стене пещеры.

Шорох каменных ног внезапно стих: истуканы остановились. Старуха тоже замерла, вглядываясь в полумрак и подслеповато щуря свои затянутые пленкой бельма.
- Доченька... - вдруг выдохнула она и опустила кинжал, растягивая сморщенные губы в глуповатой улыбке. - Что так скоро? Я тебя до следующей трапезы не ждала...
Ответом ей было громкое щелканье бича, и перед Мэри появилась высокая женщина, обтянутая в платье из черной кожи, блестевшей так, как будто ее натерли маслом. Ее худое гибкое тело раскачивалось в полумраке пещеры наподобие тела королевской кобры, а в каждой руке  она держала по змее, кожа которых переливалась и вспыхивала золотыми искрами.  Женщина встала перед Мэри, широко расставив длинные сильные ноги, и  взмахнула своими чудовищными кнутами. Одна из змей обвилась вокруг шеи Мэри, захлестнув ее, как арканом, и женщина притянула ее голову к себе. Между ярко-красных губ, похожих на рваную рану, показался раздвоенный язык: его кончик подрагивал, ощупывая лицо Мэри.
- Хор-ро-шшааа... - прошипела она...- хор-ро-шшаа...
Она ослабила петлю на шее Мэри, но тут же обвила ее ноги вторым кнутом, затянув новую и заставив Мэри упасть. Чуть откинув назад голову, на которой вместо волос шевелились черные змеи, она засмеялась, победно и торжествующе:
- Смотрите! - крикнула она резким, как удар бича, голосом. - Смотрите, что бывает с теми, кто посягает на то, что принадлежит мне!
- Арргх... - заворковала старуха, приплясывая на месте. - Арргх...Так ее, доченька, так! А мужичок ее где? Неужто помер уже? А я-то хотела свежатинкой полакомиться.
Дочь бросила на нее презрительный взгляд и ничего не сказала.

Перерубленная кинжалом "плеть" злобно зашипела. Ее половина, увенчанная треугольной плоской головой, беспомощно извивалась на каменном полу, в то время как из хвоста фонтаном била черная кровь. Но ее хозяйка не растерялась: отбросив ставшую ненужной половину "плети", она выдернула из своей головы  одну из змей и со свистом рассекла ею воздух, а затем сама свернулась тугим кольцом, превратившись в анаконду с головой женщины, снова распрямилась в прямую линию и поползла к Мэри, высовывая раздвоенный язык. Теперь ее противнице пришлось бы наклоняться, чтобы разглядеть змееподобное туловище среди метавшихся по полу теней.
Старуха тем временем уселась у огня и стала выкрикивать заклинания, поднимая руки к потолку и то и дело наклоняясь, чтобы стукнуться лбом о пол. Каменные истуканы сгрудились в кучу и безмолвно наблюдали за схваткой двух соперниц.
Когда до Мэри оставалось не более ярда, змея неожиданно метнулась в сторону и оказалась за спиной противницы. Встав на хвост, она положила свою чудовищную голову на плечо Мэри и задушевно прошептала:
- Знаешь, мне твой Джек по душе пришелся... Давно я так не играла с  настоящим, живым мужчиной! Он сейчас отдыхает там, наверху, и ждет, когда я к нему вернусь и мы снова займемся этим...
Сказав это, змея расхохоталась и плюнула ядом и он растекся по плечу Мэри, прожигая матросскую куртку насквозь.

Раненая анаконда издала такой ужасный крик, что от него содрогнулись даже каменные истуканы, а ее мать начала еще усерднее биться головой о пол, оглашая пещеру истошными воплями. Тем не менее схватка не прекратилась. Анаконда свернулась в тугие кольца и поплевала ядом на свою рану, которая тут же затянулась как по волшебству. Голова женщины, увенчанная клубком шевелящихся змей медленно поднялась над свернутым в кольца телом и зависла перед лицом Мэри. Это лицо было красиво какой-то потусторонней, ужасающей красотой, как лицо Медузы, обращавшей в камень храбрых греческих воинов.
- Мерззавка, дрянь, портовая шшшлюха... - из ее красивых губ, будто вырезанных резцом скульптора, вылетали бранные слова, как плевки змеиного яда. - Хочешь, покажу, что я с тобой сссделаю, перед тем, как убить?
Анаконда метнулась к группе каменных истуканов, обвила своим мощным продолговатым телом одну из фигур и сжала кольца. Послышался треск и хруст ломающегося камня, и фигура сначала съежилась, а потом осыпалась на пол горстью мелкого песка.
- Я переломаю тебе все коссти и оставлю  иззздыхать зздесссь, рядом с этой безумной ссстарухой... - прошипела анаконда, снова возвращаясь к Мэри. - А пока ты будешшшь умирать медленной и мучительной сссмертью, твой Джек ссснова будет меня ублажать....день и ночччь... день и ночччь...
- Врешь, гадина! - громкий мужской голос заставил анаконду замолчать и повернуть голову.
Из тени в глубине пещеры вышел Рэкхем и шагнул к Мэри.
- Врет она все! - горячо заверил он жену. - Ничего у меня с ней не было, с этой тварью болотной! Не было и не будет, Христом-богом клянусь!

Анаконда, устрашенная яростным напором противницы, стала метаться из стороны в сторону, разбрызгивая вокруг себя жгучий яд, капли которого, падая на каменный пол, прожигали в нем дыры. Испаряясь, яд шипел и клубился сероватым туманом, напомнившем Джеку проклятую серую дымку, преследовавшую их с Мэри во время их блужданий по окрестным лесам. Представив, что будет с миловидным лицом Мэри, если на него попадет хотя бы пара ядовитых брызг, Джек вышел из оцепенения, выхватил из-за голенища нож, а из-за кушака мачете, и бросился в атаку.
- Заходи с тыла! - заорал он, отталкивая Мэри в сторону. 
В конце концов, его рожа никогда не отличалась особой красотой, - женщины западали совсем на другие части его жилистого долговязого тела. И если он и получит пару-тройку ожогов, они будут ничем не хуже следов от оспы, которыми щеголяла половина населения земли. Конечно, оставалась вероятность, что Мэри разлюбит его с новым лицом, но Джек надеялся, что сможет убедить ее этого не делать. Главное - выбраться отсюда живыми и невредимыми, а там...
Обжигающий взгляд змеи привел его в чувство. Джек рубанул мачете по горлу твари и вслед за тем глубоко вонзил нож туда, где был намек на наличие груди.

Джек изумленно смотрел на издыхающую анаконду: ее яда не хватило на то, чтобы исцелить все раны, нанесенные ударами их с Мэри клинков. Она извивалась в пыли,  глядя на Джека своими необыкновенными глазами, которые то отливали изумрудной зеленью, то вдруг начинали сиять зловещим рубиновым светом. В глубине души у него шевельнулось нечто, похожее на жалость к этому удивительному существу, созданному Природой или Дьяволом исключительно для убийства, но тут одна из змей, шевелившихся на женской голове твари, вытянула свое длинное тело и укусила его за сапог. Джек отскочил с громким проклятием, но тут же вернулся и принялся безжалостно рубить тварь на куски острым мачете. Капли крови и яда брызгали во все стороны, попадая на его ситцевые штаны, прожигая в них мелкие дырочки и обжигая кожу, но Джек не обращал внимания на боль, его мачете поднималось и опускалось в ритме дровосека, вознамерившегося срубить столетний дуб.
- Что говорить? - прохрипела старуха, обливаясь слезами и протягивая скрюченные пальцы к дочери-змее, отдававшей концы. Внезапно она дернулась, оставляя в руке Мэри длинные клочья седых волос, и с воплем кинулась к Джеку.

Каменные фигуры зашевелились. Головы поворачивались друг к другу и вели разговор на одним им понятном, безмолвном языке. Вперед выступил моряк, вернее - подпрыгнул, поскольку одной ноги у него не было и, вытянув выщербленную руку, на которой не хватало четырех пальцев, указал оставшимся на старую ведьму, истекающую кровью. Раздался угрожающий гул и все фигуры разом двинулись вперед, смыкая вокруг старухи тесный круг и оттесняя от нее Мэри. Затем, как будто по чьей-то команде, они набросились на старуху и начали рвать ее на куски и топтать ногами. Джек, обалдевший от всего увиденного, не мог сдвинуться с места и, оцепенев, смотрел на эту страшную бойню, которая казалась еще ужасней, поскольку все движения совершались медленно и методично. Когда от трупа старухи осталось буквально мокрое место, вверх поднялся небольшой смерч: воздух скручивался в толстый канат, на конце которой образовалась воронка, с каждым мгновением становившаяся все шире.
- Бежим! - крикнул Джек, хватая Мэри за руку, но воронка уже подхватила их и увлекла наверх. Сквозь серую пелену Джек видел, как рушатся стены пещеры, заваливая обломками каменных грешников и останки анаконды и старухи. Все вокруг так грохотало и шумело, что Джек даже испугался, что оглохнет, хотя это было наименьшее из зол, которые угрожали ему и Мэри.
И однако, спустя некоторое время, которое показалось ему вечностью, они с Мэри оказались на твердой земле, на краю огромного кратера, из которого курился дымок. На голубом небе ярко сияло солнце, вокруг были все те же горы, поросшие густым лесом, а в ветвях деревьев на разные лады щебетали певчие птицы. А в траве мерцала россыпь драгоценных камней - все, что когда-то было чешуей каменной анаконды.
- Господи помилуй, - потрясенно прошептал Джек, отпуская руку Мэри и присаживаясь на корточки, чтобы убедиться, что зрение его не обманывает и перед ним действительно драгоценные камни.