- Согласен, - не задумываясь, отвечал Атау и, видя, что корешком никто не заинтересовался, спрятал его обратно.
Вопрос Джека он проигнорировал, а Джек с беспокойством увидел, как исчезло в недрах кожаного мешочка необыкновенное снадобье, и решил, что как только Мэри отвернется, попросит индейца отдать корешок ему. Эффект, который оказали на него листья перуанской коки, был поистине волшебным, и он не сомневался, что индеец говорил правду, и что корешок, который тот показал Мэри, сотворит с его потенцией, и без того немалой, настоящее чудо.
- Послушай, Мэри, - обратился он к жене. - Ты устала, наверное. На вот, пожуй: сразу сил прибавится! Я только благодаря этой ботве смог забраться так высоко в горы без малейших усилий.
И Джек протянул жене последние три листочка коки, которые выгреб из своего кармана, заметив, как блеснули черные глаза индейца. Впрочем, лицо у него оставалось такием же равнодушным и неподвижным, как будто было высечено из камня.
- Пойду соберу листьев для матэ, - только и сказал Атау и направился к зарослям невысоких деревьев с глянцевыми, изумрудно-зелеными листьями, среди которых тускло поблескивали красные ягоды, напоминающие ягоды остролиста.*

*Падуб парагвайский, из листьев которого в Южной Америке делают тонизирующий напиток "матэ".

Джек хотел сказать, что вернулся за компасом, но посмотрел на Мэри и передумал врать. Жена говорила с ним спокойно, не язвила, не пыталась задеть его мужское самолюбие, - Джек это оценил и решил вести себя так же.
- А сама не догадываешься? - спросил он и сделал шаг вперед, оказавшись от Мэри на расстоянии вытянутой руки. - Не будет мне ни жизни, ни покоя без тебя и Джонни, вот почему.
В глазах предательски защипало и Джек стиснул зубы, чтобы не дать слабину. Мэри слабаков на дух не переносила.
- Как скажешь, - согласился он, когда приступ слабости миновал. - Посреди леса ночевать - не лучший вариант, уж лучше в этой развалюхе. А малый вроде ничего, пригодится. Сказал, что его Атау зовут, легко запомнить.
Он посмотрел туда, где индеец обрывал с падуба глянцевые кожистые листья и снова подумал, что надо будет выпросить у него тот корешок.

- Будем за ним в две пары глаз присматривать, да? - сказал Джек, еще ближе придвигаясь к Мэри и настойчиво заглядывая ей в глаза. Он ждал от нее недвусмысленного подтверждения тому, что может остаться, что она его не прогонит, хотя все то, что она сделала и сказала до сих пор уже давало ему надежду.
- Давай я Джонни подержу, а ты ступай к рабам, - предложил он, касаясь пальчиков сына, сонно таращившего черные, как сливы, глазки. Джек никак не мог окончательно определиться: его это были глаза или Мэри. - Джаретта там убивается, не хочет с тобой расставаться.
Джек глядел на Мэри и не мог наглядеться. Такая, - спокойная, уверенная в себе и любящая (пусть любила она не его, а Джонни) она казалась ему идеалом женщины, которую Бог создал по образу и подобию мужчины, только лучше. Он бы жизнь за нее отдал, если бы это понадобилось, - за нее и за Джонни. Но больше всего ему хотелось другого: уложить ее на мягкое ложе густой травы и заняться с ней тем, от чего появляются такие ангельские создания, как Джонни.

Джек несколько раз подбросил сына в воздух и поймал, заставив малыша смеяться от восторга и забыть о его многострадальном ухе. С Джонни на руках он подошел к Атау, все еще собиравшего листья с нижних веток падуба, и сказал:
- Тот корешок, что ты давеча показывал, - он  действительно чудеса творит?
Атау молча кивнул, не прекращая обрывать листья.
Джек оглянулся, удостоверился, что Мэри отошла достаточно далеко, чтобы не услышать того, о чем он попросит индейца, и попросил, понизив голос почти до шепота:
- Слышь, отдай его мне. Хочу проверить на Соломоне. Это тот здоровенный негр, он за Гбемизолой ухлестывает. Здоровый-то он здоровый, и самострел у него с мушкет длиной, да только то и дело осечки дает - Гбеми на этот счет несколько раз Мэри плакалась. Жалко девку: ходит как в воду опущенная, да и понятно, почему. Я Солу ничего говорить не стану, просто добавлю отвара в чай и поглядим, что будет.
Джек наплел небылиц, потому что не хотел, чтобы индеец заподозрил его в том, что это он испытывает определенные проблемы. Да он их никогда и не испытывал, но поди докажи это окружающим, когда просишь у них средство от мужской немочи.
Не глядя на Джека, индеец вытащил из мешочка корешок и протянул ему со словами, никак не вязавшимися с действием:
- Дров для костра нарубить надо. Топор в чурбан воткнут у поленницы. А я пока за водой для матэ схожу - тут неподалеку ключ из расщелины бьет, вода в нем чистая, как слеза.

Джек хмыкнул в ответ на предложение нарубить дров.
- Первым делом надо мертвецов похоронить, - сказал он. - Не по-христиански это, оставлять их на растерзание зверью. Да и трупы вонять скоро начнут, а у нас обед на носу. Ты, конечно, иди за водой, я не против, а я покуда могилу вырою, - одну на всех.
Корешок он забрал и спрятал в карман, где прежде лежали листья коки.
Мэри уже успела успокоить рыдающих рабынь и Джек счел возможным передать Джонни на попечение Джаретты, чему сын не очень-то и обрадовался.
- Эй, Сол! - окликнул Джек чернокожего гиганта. - Ты вроде не сильно занят? Подсоби мне с рытьем могилы, мертвецов похоронить надо.
Однако оказалось, что Сол занят, и сильно: ему было поручено ловить сбежавшую козу, о чем он и поведал Джеку.
- Козу ловить? - Джек почесал в затылке, но оспаривать решение Мэри не стал, уже был научен горьким опытом, да и Джонни нужно было молоко, с этим он поспорить не мог. - Ну ладно, иди, побегай по горам, может и поймаешь.
И Джек отправился на поиски лопаты, а когда нашел, принялся рыть яму. Работа подвигалась туго: земля вокруг хижины была утоптана, а кроме того, под верхним слоем дерна крепко переплетались древесные корни. Спустя полчаса пот с Джека лился градом, а выкопал он всего ничего: фут с лишком.

Неожиданно вернулся Соломон, которого Джек не надеялся увидеть до наступления темноты.
- Что, уже нашел козу? - удивленно спросил он великана, утирая со лба трудовой пот. Услышав, что коза не найдена, и что Мэри дала разрешение Соломону оказать ему посильную помощь, Джек отдал великану лопату, а сам уселся на краю неглубокой ямы и принялся наблюдать. В ручищах Соломона лопата творила чудеса, перерубая корни одним ударом, и через некоторое время могила была готова принять своих постояльцев. Вместе с Соломоном Джек перетащил трупы бандитов и уложил их в яму, а затем Сол снова вооружился лопатой и в мгновение ока забросал могилу землей, а потом еще и как следует утоптал ее сверху.
- Молодец! - похвалил его Джек. - А теперь наруби-ка дров, чтобы было чем костер поддерживать. Топор у поленницы, в чурбак воткнут.
В общем и целом дела шли хорошо: пока Мэри не было поблизости, Джек мог свободно раздавать указания рабам, однако решил ограничиться безотказным Солом, поскольку рабыни могли наябедничать на него Мэри. Джаретта как-то вяло и без огонька играла с Джонни, но Джек не стал делать ей замечания, а занялся тем, чем уже давно хотел заняться: зашел в хижину, забрался в один из гамаков, которые служили бандитам кроватями, надвинул на лоб шляпу и заснул.

Джек провалился в сон, как только его спина коснулась сетки гамак, и приснилось ему, что он снова роет глубокую яму. Вот его лопата коснулась чего-то твердого и перед глазами сверкнул ослепительный блеск золота. Он отбросил лопату и прыгнул в яму, на груду сверкающих монет, провалившись по колена. Золото, которого он так вожделел, стало затягивать его в свое сияющее чрево, как болотная трясина. Джек пытался выбраться, но лишь проваливался все глубже и глубже инаконец погрузился с головой и начал задыхаться. Очнулся он от прикосновения чьей-то руки и открыл глаза, все еще пребывая в ужасе от привидевшегося ему кошмара.
- А, это ты, - с облегчением выдохнул он, увидев Мэри. - Господи, ну и сон же мне приснился...Жратва, говоришь? Жратва - это хорошо, только погоди малость.
Мэри стояла перед ним как скала, - сильная, надежная и неприступная. Джек вздохнул и все-таки решился: протянув к ней свои длинные руки, он нежно привлек ее к себе и обнял, слыша, как неистово стучит его собственное сердце.
- Голубка моя, - пробормотал он, зарываясь лицом в густые волосы жены и вдыхая их запах. - Прости меня за все...

Джек выбрался из гамака, сумев при этом не выпустить Мэри из объятий.
- Вот и хорошо, - прошептал он, сопровождая свои слова смущенным смешком. - Два дурака - пара! Главное, чтобы Джонни оказался умнее. Пойдем и правда перекусим чем Бог послал. Кстати, нашел Соломон козу или нет? Чем Джонни кормить будем?
Ответом ему было громкое "Ме-е!"
- Ты смотри! - удивленно воскликнул Джек, указывая в ту сторону, откуда раздавались знакомые звуки. - Индеец-то не лыком шит: сказал, что пошел за водой, а вернулся с козой! Ты где ее нашел, Атау? - крикнул он индейцу, привязывавшему беглянку к стволу падуба.
- На водопое, - последовал краткий ответ, и Атау, усевшись на корточки перед козой и подставив ей под вымя выдолбленную тыкву, принялся ее доить.

Джек внимательно посмотрел на индейца. Не то чтобы он сам ему доверял полностью, но все-таки и не подозревал в дурных помыслах. Для чего индейцу им вредить? Он даже в схватке с бандитами не участвовал и никак не выражал свою скорбь по убитым товарищам, из чего Джек сделал закономерный вывод, что товарищами он их не считал.
- Давай к костру, - хлопнул он Атау по плечу. - Жратва готова! А за козу спасибо: без нее Джонни туго бы пришлось. Кстати, есть здесь где-нибудь неподалеку монастырь, куда можно младенца на время пристроить? Не потащим же мы его дальше в горы.
Атау отставил в сторону тыкву, доверху наполненную молоком, и поднялся на ноги.
- Есть парочка, тебе какой нужен: мужской или женский?
- Женский, конечно! - вытаращился на него Джек. - Я своего сына незнакомцам не доверю: придется Гбемизолу с ним оставить, а в мужской ее не возьмут.
Атау кивнул, по-видимому, удовлетворенный тем, что не прозвучало имя Джаретты.
- Проведу, - коротко сказал он и направился к костру. Джек последовал за ним, прихватив с собой молоко для Джонни.
- Малый знает пару монастырей неподалеку, - тихо сказал он Мэри, кивнув на индейца. - Обещает дорогу показать.

Джек был рад услышать о том, что скоро избавится от общества рабынь: откровенно говоря, они ему порядком надоели. С Соломоном можно было иметь дело, но Гбемизола и Джаретта порой выводили его из себя. Но, разумеется, он ничем не выказал своей радости, иначе Мэри могла бы в пику ему и передумать. Индеец же только вскинул на Мэри взгляд и тут же его опустил, продолжая помешивать в котелке отвар из листьев.
Джек усадил Джонни к себе на колени и начал кормить его супом, по чуть-чуть зачерпывая ложкой из своей миски. В рот малышу попадало немного, остальное он разбрызгивал, выплевывая крупные куски мяса и овощей. Но все-таки дело потихоньку двигалось, и Джек был рад, что занимается чем-то полезным.

Вместо ответа Атау запел, сложив руки на груди и глядя на Джаретту. Голос у него был приятный для слуха и лился, как лесной ручей, неторопливо прокладывающий себе путь сквозь лес. Джек, сам любивший петь, даже перестал кормить супом Джонни, так захватил его этот голос. Но сын не выразил возмущения: тоже замер, приоткрыв рот и глядя на певца во все глаза.
Закончив петь, Атау объяснил смысл песни:
- Это очень старая легенда, положенная на музыку: ее пели мой дед, и его дед, и дед его деда. В ней рассказывается о красавице по имени Аи, которая влюбилась в молодого рыбака, но он не обращал на нее внимания. Однажды рыбак заснул на берегу под скалой, в которой был грот, а влюбленная в него девушка стояла на скале и проливала горькие слезы. Несколько слезинок упали на сомкнутые веки юноши и разбудили его. Увидев Аи, он смутился, вскочил и побежал к своей пироге, однако после этого стал каждый день приплывать обратно в тот грот, у входа в который заснул. И однажды он вошел в грот и увидел в нем большую каменную чашу, доверху заполненную водой. Но это была не вода, а слезы, пролитые Аи. Рыбак напился из чаши, и его сердце охватила любовь такой силы, что он не мог ей противиться. И с тех пор он и Аи жили вместе и никогда не расставались. Так гласит легенда, и девушки моего племени всегда плачут, когда хотят привлечь к себе внимание полюбившихся им воинов.
Атау снял котелок с отваром из листьев с огня и стал разливать отвар по большим глиняным кружкам. Первую он протянул Джаретте:
- Это матэ, - напиток, который придает сил телу и укрепляет дух.

Атау поставил перед каждым по кружке с матэ, и Джек, уже познакомившийся с воздействием некоторых местных растений, не задумываясь отхлебнул из своей. Вкус оказался на редкость гадким, но он сдержался и не выплеснул отвар из листьв в костер.
-М-мм, - промычал он, сделав еще один глоток. - Терпкий напиток... Атау, ты точно нужные листья собрал?
Индеец окинул его холодным взглядом и начал не торопясь прихлебывать из своей кружки, показывая, что остальным бояться нечего.
- Мои собратья пьют матэ из тыкв-горлянок, - наконец снизошел он до объяснения. - Испанцы называют такие тыквы калебасами.
- Колбасами? - вытаращился на него Джек.
- Калебасами, - повторил Атау. - И лучше всего пить матэ через соломинку. Со временем привыкнете к его необычному вкусу. Как по мне - ничего лучше нет!
- Угу, - буркнул Джек, с трудом втягивая сквозь неплотно сжатые зубы очередную порцию напитка.

Джек допил свой отвар и с умилением смотрел как Мэри играет с сыном. Вот бы никогда не подумал, что она так прикипит сердцем к несмышленому ребенку! Джек вытащил из кармана мятый шейный платок, которым недавно завязывал морду козе, и, взяв кораблик, выструганный Мэри, приладил к нему три мачты из палочек и привязал к самой большой из них красный парус.
- Хороший корабль, крепкий! На таком можно куда хошь плыть, - хоть к алеутам, хоть к Огненным островам, - вполголоса произнес он, любуясь на дело рук Мэри и своих.
- А вы на каких лодках тут передвигаетесь? - поинтересовался он у индейца, который только что подлил в кружку Джаретты новую порцию матэ.
- На пирогах, - ответил Атау. - По нашим рекам только на плоскодонках можно плыть.
- То пирогИ, то колбасы, то матэ - мать его так, - проворчал Джек, изумленно качая головой. - Ну и чудные же у вас тут названия!

- Сыновья ягуара от голода никогда не умрут и не дадут умереть своим женам и детям, - с достоинством возразил Атау, по-прежнему глядя на Джаретту, как будто вел разговор только с ней. - Мы знаем, где, на кого и как охотиться, чего не скажешь о бледнолицых. Сколько их в горах погибло только потому, что не видели еду прямо у себя под ногами.
Атау наклонился и вытащил из почвы какой-то корешок довольно отталкивающего вида.
- Вот это можно очистить и есть сырым, - сказал он. - А можно отвар приготовить и лечить им лихорадку.
Джек слушал в оба уха и смотрел в оба глаза, пытаясь запомнить все, о чем говорил и что показывал индеец. Мэри явно была настроена против его присутствия в команде и наверняка собиралась избавиться от него при первом удобном случае. Так что надо было запоминать науку выживания в этих суровых местах.
- Возьмешь меня с собой на охоту?- спросил он Атау. - Хочу посмотреть на то, как ты охотишься со своей трубкой.
Атау перевел на него взгляд.
- Возьму, - сказал он и поднял в знак приветствия кружку, наполненную матэ.