Томми Вуд, которого и за глаза, и в глаза прозывали "Бревном", и не только благодаря его фамилии*, был зол, как сто морских чертей: отправляясь в свой первый пиратский рейд, он рассчитывал совсем не на те гроши, которые в результате ему достались. А все сучонок Рид, чтоб ему пусто было! Наверняка прикарманил себе большую часть денежек, пользуясь своим положением клерка и отсутствием капитана. Правда, капитан, упокой Господь его грешную душу, все равно ему в рот смотрел, так что с капитаном или без, а выходило одно: команде из захваченной добычи досталось с гулькин нос. Томми в общем-то плевать было на команду, но интересы своего дырявого кармана он блюл свято и потому затаил злобу на клерка, который командовал всеми и ходил, задрав нос. А Томми позарез нужны были деньги: в Кингстоне он был должен почти всем без разбору, а месяц назад в пух и прах проигрался в карты и собственно говоря, именно этот должок, за который ему пообещали переломать ноги, и заставил его согласиться на предложение шапочного знакомого, о котором он знал лишь то, что денежки у него водятся, а откуда он их берет - неизвестно. Поначалу предложение присоединиться к вымирающему береговому братству напугало Томми так, что с ним чуть корчи не приключились: в Кингстоне заправлял губернатор, вешавший пиратов на каждом суку. Но потом, обмозговав предложение и прикинув, что другого шанса заработать достаточно денег, чтобы вернуть огромный долг, у него нет, согласился.
И вот теперь он сидел в занюханной таверне на окраине Кингстона и цедил дрянной ром, обдумывая, как выбраться из долговой трясины, а эта сволочь Рид наверняка сорил деньгами направо и налево или кувыркался с какой-нибудь аппетитной и чистенькой бабенкой, в то время как Томми не далее как час назад отказала самая страшная шлюха из борделя, заявив, что не будет раздвигать ноги задаром. Конечно, Томми мог бы и не возвращаться в Кингстон, где его ожидала скорая расправа за невозвращенный долг, но куда ему было податься без внушительной суммы денег? К тому же его сжигала жажда мести: и если бы он знал, где обретается Рид, подкараулил бы его в темном переулке и вонзил бы ему ему   в спину нож. Ну и карманы бы после обчистил, не без этого. Но в том-то и состояла беда, что никто из команды не знал, где прячется клерк, когда возвращается на берег. А в том, что он прячется, сомнений не было. Допив ром, Томми с сожалением вытащил из кармана пару монет и со стуком положил их на стол, раздраженно бросив подскочившей чумазой девчонке, прислуживавшей в этой вонючей дыре:
- Скажи хозяину, что такое пойло только на ирландских поминках  подавать не зазорно!
Девчонка фыркнула, метнула на него презрительный взгляд и заявила, подбоченившись:
- Не нравится - идите в "Необитаемый остров".  Да только сдается мне, что будет вам там от ворот поворот! Миссис Рид кого попало на порог не пускает.
Томми хотел дать мерзавке подзатыльник, но его поразила фамилия трактирщицы. В "Необитаемом острове" он никогда не бывал - слишком уж дорого, по слухам, там все было, - и о том, кому принадлежит таверна, понятия не имел.
- Рид? - озадаченно повторил он. - А звать то ее как?
-  Оглохли, что ль? - огрызнулась девчонка, собирая со стола грязную посуду. - Сказала же: миссис Рид, вдова! Муж помер и оставил ее с ребеночком и таверной. 
Томми поднялся со стула и вышел из таверны, перемалывая тяжелыми жерновами своего медленного ума полученные сведения.

*Wood (англ.)  - дерево.

[nick]Томас Вуд[/nick][status]Доносчик[/status][icon]https://a.radikal.ru/a35/1811/e2/3008a1bc4480.jpg[/icon]

Томми брёл по пыльным улочкам и размышлял. Вдовая баба держит самую большую таверну в Кингстоне, в которой кормится стая жирных гусаков: коммерсантов,  капитанов торговых кораблей, членов городского совета и их сыновей и племянников. И по словам девчонки, таверну она открыла уже после смерти мужа. Томми соображал не быстро, но если уж вцеплялся в какую-нибудь мысль, то терзал ее до конца, как терьер крысу. Что-то не складывалось в этой картинке, и больше всего его мучало совпадение фамилий клерка и трактирщицы. В конце концов он решил взглянуть на оборотистую вдову своими глазами - в надежде, что ее внешний вид наведет его на правильный вывод. Подойдя к таверне "Необитаемый остров", он прислонился к стене и надвинул на глаза видавшую виды шляпу, чтобы не быть узнанным кем-то из знакомых. Он и сам не знал, чего и кого ждал: просто надеялся на удачу. И когда к таверне подошла аппетитная молодуха с корзиной в руках, Томми встрепенулся: для служанки была она слишком уж хорошо одета: платье чистое, добротное, с претензией на некоторый лоск, которым кичились жены торговцев. И голова не покрыта чепцом, значит - не замужем, либо вдова, давно пережившая траур. Но кроме служанок, преимущественно черномазых, в таверне никаких других баб быть не могло, а эта красотка была белой, как сметана, и румяной, как яблочко, а вела себя так, как будто все вокруг принадлежало ей одной. Томми преисполнился уверенности, что перед ним миссис Рид собственной персоной. Да, такая краля вполне могла приглянуться зазнайке-Риду. От него и денежки на таверну. А Рид, ясное дело, видя, какую войну объявили пиратам, предпочел объявить себя мертвым, чтобы избежать петли, а если не петли, то возможных расспросов по поводу источника его доходов. Томми готов был прямо отсюда бежать к губернатору и выложить ему свои соображения. Но потом сообразил и другое: губернатор спросит, откуда ему знаком мистер Рид? На этот вопрос у Томми пока безопасного ответа не было, и он решил еще чуток поошиваться вокруг таверны и повынюхивать: вдруг Марк Рид явится к жене под покровом ночи - ясное дело, что за время, проведенное в море, соскучился по ней так, что штаны колом стоят. Томми поддернул свои штаны, ощутив неприятный зуд в паху: он бы и сам был не прочь провести ночь в постели с мнимой вдовой, но куда ему с таким рылом в калашный ряд.
[nick]Томас Вуд[/nick][status]Доносчик[/status][icon]https://a.radikal.ru/a35/1811/e2/3008a1bc4480.jpg[/icon]

Томми готов был сквозь землю провалиться, когда хозяйка таверны бросила на него подозрительный взгляд: разумеется, узнать его она не могла, поскольку они не были знакомы, но запросто могла дать приказание слугам прогнать его прочь, чтобы он не портил своим потрепанным видом фасад ее заведения. Быть вытолканным взашей парой черномазых рабов было бы для Томаса Вуда невыносимым унижением его достоинства.
Он бочком переместился к углу таверны и юркнул за него, чтобы не мозолить глаза ни самой миссис Рид, ни ее слугам.
В голове у него, как рой рассерженных трутней, жужжали мысли, связанные с тем, как бы половчее подставить Марка Рида вместе с его зазнобой, и одновременно вывести себя из-под петли. Самым простым решением было бы написать подметное письмо, но беда состояла в том, что Томас Вуд не умел ни писать, ни читать, а кому поручить это дело, пока не знал. При мысли же о том, что он предстанет пред грозные очи сэра Николаса Лоуса, у него начинали предательски дрожать колени, а сердце трепетало в груди, как заячий хвост.
[nick]Томас Вуд[/nick][status]Доносчик[/status][icon]https://a.radikal.ru/a35/1811/e2/3008a1bc4480.jpg[/icon]

Вуд ошивался у таверны до наступления темноты, но Марк Рид так и не появился. Когда солнце село, медленный умишко Вуда наконец сообразил, что если Рид и появится, то войдет к своей крале через заднее крыльцо, чтобы его не видели посторонние, и перебазировался туда. Но и это не принесло никаких плодов: к рассвету Вуд уже на все корки честил и Рида, и свою непруху-судьбу,  поскольку до нитки промок под дождем, разразившимся в полночь, но так и не приметил никого, кто пытался бы проникнуть в таверну. Но при этом он не изменил своих намерений отомстить судовому клерку: и не важно,  действительно ли он приходился трактирщице законным мужем, или же она носила его фамилию исключительно ради того, чтобы дать имя их общему ребенку. Денежками-то его она пользовалась, это факт. Судьба самой трактирщицы его мало волновала: если ее по его доносу заподозрят в сношениях с пиратом - поделом! Таких смазливых и самоуверенных бабенок Вуд ненавидел всеми фибрами своей насквозь прогнившей душонки: небось перед ним она ноги не раздвинула бы и за пригоршню золотых дукатов. Собравшись с духом, он направился к дому губернатора: терять ему было нечего, а приобрести он мог очень и очень многое, возможно что и трактир, - в том случае, если его хозяйку вздернут рядом с ее муженьком-пиратом.
Обтрепанный и грязный донельзя моряк, явившийся пред светлы очи сэра Николаса Лоуса, поверг последнего в недоумение, а затем и в раздражение. Прижав к лицу надушенный шелковый платок, поскольку от гостя несло выгребной ямой, губернатор спросил сквозь эту тонкую защиту:
- С чем явился, любезный? Времени у меня мало, поэтому сразу переходи к делу.
Вуд, с огромным трудом убедивший слуг пустить его в дом, мял в руках потертую шляпу и несколько раз икнул, прежде чем сумел более-менее связно объяснить губернатору суть дела. Когда он закончил блеять и мычать, губернатор некоторое время просидел молча, обдумывая услышанное и устремив на доносчика пронзительный взгляд холодных голубых глаз, напоминавших осколки льда, и, наконец спросил:
- Ну хорошо: то, что под самым моим носом свили гнездо пираты, я понял. Объясни-ка, дружок, откуда тебе стало об этом известно?
Губернатор переменил положение и взмахнул унизанной перстнями рукой. Повинуясь этому сигналу смазливая чернокожая рабыня поднесла ему бокал, наполненный, как по запаху определил Вуд, наилучшей испанской мадерой. Сэр Николас отпил из бокала, довольно крякнул, - совсем как простолюдин, отведавший хорошего рома, -  и снова вперил в Вуда немигающий взгляд своих холодных глаз.
В жизни Томаса Вуда наступил такая минута, которая решала все. Бухнувшись на колени, он пополз к креслу, в котором восседал вершитель судеб Ямайки, и, заливаясь слезами, униженно, но страстно забормотал:
- Не велите казнить, велите миловать, сэр! Я был на том корабле и своими глазами видел, как Марк Рид и остальные злодеи грабили и убивали невинных моряков! И меня заставили грех на душу взять, отрицать не стану! Только я - не они! Я - верный слуга королю и ваш, сэр! И пусть меня покарает Всевышний на этом самом месте, ежели я вру! После того, как все кончилось, я сна лишился: ни спать, ни есть не могу, а как засну, снится мне геенна огненная...
Бормоча свое рискованное признание, он ползком добрался до изножия кресла и припал к губернаторским сапогам из тонкой телячьей кожи, осыпая их поцелуями. Сэр Лоус недовольно задвигался, но не сделал попытки прекратить поток этих униженных проявлений преданности.
- Это дело надо расследовать, - негромко, но твердо произнес он. - И если твои слова подтвердятся, получишь награду за поимку пиратов. А сейчас иди на кухню: там тебе дадут умыться и накормят.
Когда доносчик в сопровождении двух дюжих рабов покинул губернаторскую приемную, сэр Лоус приказал отворить все окна, чтобы проветрить комнату и вызвал к себе начальника личной охраны, сержанта Стоуна.
- Приказываю арестовать и заключить в тюрьму Мэри Рид, владелицу трактира "Необитаемый остров" по подозрению в сношениях с пиратами, - сказал он, вручая начальнику охраны лист бумаги, на котором красовалась губернаторская печать. - А кроме этого, необходимо изготовить и распространить в Кингстоне объявления о поимке пирата Марка Рида, вознагражение за голову которого составит... - губернатор на мгновение задумался и кивнул сам себе, - Сто фунтов стерлингов, - как за пиратского капитана, хотя по слухам, он таковым и не является.
Спустя четверть часа к самой процветающей  таверне Кингстона подошел отряд вооруженных до зубов солдат, предводителем которого являлся сержант Стоун. Не церемонясь, сержант распахнул дверь и вошел в обеденный зал, привлекая к себе внимание всех, кто там находился.
- Указом губернатора Ямайки владелица сей таверны по имени Мэри Рид будет арестована и препровождена в тюрьму по подозрению в преступлениях против королевской власти! - зычным голосом объявил он, знаком отправляя полдюжины солдат на верхний этаж. - Любой, кто посмеет воспротивиться приказу губернатора и оказать помощь преступнице, будет считаться ее сообщником и пиратом!
Тяжелые сапоги солдат уже гремели на лестнице. Сержант взял с ближайшего стола чью-то кружку с ромом и отхлебнул из нее, невзирая на то, что находился при исполнении.
- Вот так-то, господа, - уже совершенно другим, добродушным тоном, заключил он и вытер ладонью мокрые усы.
[nick]Томас Вуд[/nick][status]Доносчик[/status][icon]https://a.radikal.ru/a35/1811/e2/3008a1bc4480.jpg[/icon]

Сержант окинул трактирщицу взглядом, в котором блеснула искра мужского интереса. Он приосанился и расправил плечи: облик молодой женщины явно пришелся ему по душе и вызвал желание выглядеть в ее глазах привлекательным и готовым на подвиги кавалером. Впрочем, движение это было невольным, и победил служебный долг.
- Разберемся, сударыня, - пророкотал он уже далеко не столь добродушным тоном. - Только разбираться будем не здесь, а  в другом месте, посему прошу проследовать за мной. И без глупостей! А ваше заведение на время разбирательства закрывается.
Последняя новость вызвала среди присутвующих глухой ропот недовольства, но сержант обвел зал таким яростным, не предвещавшим ничего хорошего взглядом, что все тут же замолчали. Никто не смел бросить сочувствующий взгляд на женщину, которой было предъявлено страшное обвинение в пособничестве пиратам, никто не сказал ни слова в ее защиту. Завсегдатаи таверны стали подниматься со своих мест, оставляя  рядом с  полупустыми кружками плату за угощение, и гуськом потянулись к выходу.
В дверном проеме, отделявшем обеденный зал от лестницы, ведшей на второй этаж, и служебных помещений, показался рослый солдат: в руках он держал сверток, издававший тихие, но отчетливые звуки, от которых у сержанта вытянулось лицо.
- Младенчик, -  сообщил солдат таким тоном, как будто предъявлял начальству самую вескую улику против подозреваемой. - Его тоже в тюрьму?
- Отставить разговорчики! - рявкнул Стоун и посмотрел на арестованную, - Ваше чадо, мэм?

[icon]https://a.radikal.ru/a09/1811/ff/d34c24ef2d87.jpg[/icon][nick]Стоун[/nick][status]Сержант[/status]

Стоун шагнул к солдату и заглянул в лицо младенца, которого тот неловко держал на руках - сразу видно, своих отпрысков у него не было. Кожа у ребенка была белая, в то время как в таверне он видел только черномазых служанок, - черные, как эбеновое дерево, рабы, привезенные с берегов Африки, ценились дешево, но при этом выполняли большую часть поистине черной работы. Конечно, попадалась и бледнолицая прислуга, но такой было меньшинство.
Поскольку бабам сержант не верил ни на грош после того как застал свою благоверную в постели с матросом, он решил спросить своего собрата и схватил за воротник стремившегося к выходу гостя, - по виду мелкого приказчика, одетого чисто, но небогато.
- Чье дитя? - рявкнул сержант, разворачивая его лицом к младенцу.
- Почем мне знать? Не мой - это точно, - огрызнулся приказчик и был тут же вышвырнут за порог железной сержантской рукой.
Сержант повернулся к трактирщице, сверля ее взглядом:
- Позовите мать младенца, мэм, и живо!
Он не получил губернатора никаких указаний по поводу младенца, но губернатор мог и не знать о его наличии у подозреваемом мисис Рид, а сержант твердо знал, что легче всего прижать к ногтю бабу, угрожая не ей самой, а ее детям.
[nick]Стоун[/nick][status]Сержант[/status][icon]https://a.radikal.ru/a09/1811/ff/d34c24ef2d87.jpg[/icon]

Сержант нахмурился: трактирщица явно юлила, пытаясь выиграть время.
- Я ведь могу опросить всю вашу прислугу, мэм, - с угрозой в голосе промолвил он, в упор глядя на миловидное и в то же время решительное лицо подозреваемой. - Когда вернется ваша служанка? И назовите мне имя ее мужа: она ведь в законном браке прижила дитя или это плод греховной связи?
Сам он был уверен во втором: прислуга брюхатела от кого ни попадя, если, конечно, ребенок действительно был сыном служанки, а не владелицы трактира.
- Побойтесь Бога, сержант! - медоточивый мужской голос заставил Стоуна оглянуться. Оказалось, что в обеденном зале задержался один из гостей: высокий господин привлекательной наружности, одетый изысканно и дорого. Шляпу его украшали перья, а пальцы - несколько перстней с крупными камнями. Щеголь сидел за столом и не подумал подняться в присутствии королевского слуги: видно, считал, что не барское это дело.
- Я знаю миссис Рид уже давно, - продолжил незнакомец, ободряюще улыбаясь трактирщице. - Два раза в неделю посещаю ее уважаемое заведение. Если она утверждает, что ребенок не ее, значит, так оно и есть: более честной женщины я в своей жизни не встречал. И передайте от меня поклон сэру Николасу, когда вернетесь, чтобы доложить ему о своих успехах: скажите, что Гарольд Блумквист на днях засвидетельствует ему свое почтение.
Сержант стиснул зубы, чтобы не выругаться: ввязываться в спор с владельцем торгового дома "Блумквист и сын", о котором знали все, кто имел за душой хотя бы десять шиллингов, ему не улыбалось. Самого Блумквиста он воочию видел впервые, однако слышал о нем и прекрасно представлял себе, на какой короткой ноге этот прожженный делец состоит с губернатором Лоусом.
- Обязательно передам, сэр, - нехотя промолвил он. - И верю вашему слову, а не этой... Отнеси ребенка обратно - туда, откуда взял, - бросил он солдату. - А вы, мэм, дайте последние распоряжения слугам и захватите с собой все, что может понадобиться вам в ближайшее время.

[nick]Стоун[/nick][status]Сержант[/status][icon]https://a.radikal.ru/a09/1811/ff/d34c24ef2d87.jpg[/icon]

Сержант открыл было рот, чтобы повторить то, что сказал ранее: таверна закрывается до окончания следствия, но внезапно передумал. Открытая таверна могла послужить наживкой для находящегося в розыске пирата Рида. А закроешь ее - он и не сунется.
- Идемте, мэм, - пробурчал он, выразительно указывая на дверь. - Раньше сядете - раньше выйдете.
Два солдата заняли свои места по бокам подозреваемой, чтобы она, чего доброго, не предприняла по дороге попытки к бегству. Сержант чеканным шагом старого служаки направился к двери, успев перехватить взгляд, которым Гарольд Блумквист смотрел на трактирщицу: странно задумчивый, как будто его обладатель прикидывал какие-то возможности и строил планы.
Мысленно послав коммерсанта к черту, сержант открыл дверь, пропуская даму вперед.[nick]Стоун[/nick][status]Сержант[/status][icon]https://a.radikal.ru/a09/1811/ff/d34c24ef2d87.jpg[/icon]

Строго говоря, настоящей тюрьмы в Кингстоне не было: провинившихся рабов секли плетьми на месте преступления или запирали в бараках сами хозяева, а для белых преступников, в том числе и пойманных пиратов, на время суда выделялась пристройка на территории форта, построенного для размещения гарнизона. Туда-то и доставили подозреваемую и, проведя ее через квадратный двор, на котором стояло несколько пушек, втолкнули в темное и дурно пахнувшее помещение с зарешеченным окошком без стекол, больше напоминавшим бойницу, и решеткой с толстыми прутьсями вместо двери. Пол был устлан грязной гнилой соломой, а в одну из стен, сложенную из неоштукатуренного камня, были ввинчены железные кольца с цепями, на концах которых находились ножные кандалы. Арестованную заковали, и теперь она могла перемещаться по камере лишь на длину цепи, делая крошечные шажки. Охранник -  солдат из гарнизона, - принес ей миску с вонючей похлебкой, которой побрезговал бы даже бывалый моряк, и краюху заплесневелого хлеба, и вышел из камеры, громыхая связкой огромных ключей. 

[nick]Стоун[/nick][status]Сержант[/status][icon]https://a.radikal.ru/a09/1811/ff/d34c24ef2d87.jpg[/icon]

Донос, который губернатору пришлось принять во внимание, был не очень-то и ко времени: в полдень должно было состояться очередное собрание городского совета. Сэр Николас по-настоящему радел о нуждах острова в целом и Кингстона в частности, и никогда не упускал возможности потратить  собственные деньги и на нужды просвещения, и на разбивку парков, и на прочие полезные дела. Посему он решил отложить допрос трактирщицы до вечера, чтобы не пропустить столь важного события, как встреча с отцами города.
Встреча прошла успешно: финансирование новой школы в Кингстоне было обговорено, запечатлено на бумаге и скреплено подписями жертвователей, главными из которых стали сам губернатор и Гарольд Блумквист - один из самых богатых поселенцев Кингстона в третьем поколении. Глядя на то, как коммерсант ставит свою подпись на документе, губернатор не мог сдержать вздоха сочувствия: несмотря на наличие солидного капитала, молодость и завидные внешние данные, Гарольда Блумквиста нельзя было назвать баловнем судьбы. Его жена медленно, но верно погружалась в пучину безумия, не успев подарить мужу наследника. После того, как ее обнаружили на главной площади Кингстона простоволосой, босой и в одной ночной сорочке, из дома ее не выпускали, и, по слухам, она находилась под неусыпным надзором двух дюжих чернокожих сиделок и под замком, поскольку постоянно пыталась наложить на себя руки.
Когда заседание подошло к концу  и члены городского совета, попрощавшись с губернатором, разошлись по своим домам, в зале остался один лишь Блумквист.
- Сэр Николас, - обратился он к губернатору со свойственной ему вежливостью. - Волею судеб сегодня утром я стал свиделем ареста владелицы таверны, некой Мэри Рид, по обвинению в пособничестве пиратам. Не в службу, а в дружбу скажите мне: неужто  улики против нее действительно так серьезны?
Губернатор пожал плечами:
- Пока что я знаю лишь одно: ее обвиняет свидетель, который разбойничал вместе с ее мужем, которого она объявила погибшим. Сегодня вечером я лично допрошу ее, чтобы понять, как на самом деле обстоят дела. Как здоровье миссис Блумквист? Не могу ли я чем-нибудь помочь вам, мой драгоценный друг? Может быть, выписать из Лондона сведущего врача?
Гарольд Блумквист покачал головой, признавая невозможность оного:
- Здоровье моей драгоценной супруги не улучшается, сэр. Эскулапы тут бессильны и остается лишь уповать на милость Всевышнего.
Помолчав, губернатор и коммерсант обменялись еще парой ничего не значащих фраз и расстались. Но если губернатор отправился в свой особняк, чтобы как следует пообедать, то коммерсант пошел к форту, где содержалась под стражей владелица трактира "Необитаемый остров". По дороге он купил у уличной торговки две горячие и пышные кукурузные лепешки и корзинку с фруктами.
[nick]Гарольд Блумквист[/nick][status]коммерсант[/status][icon]https://b.radikal.ru/b38/1811/c7/fe85bfa7ebc6.jpg[/icon]

Когда в закутке, являвшемся преддверием ада, появился статный господин в шляпе со страусиными перьями, караульный, до того уже с час как клевавший носом, вздрогнул и вскочил с колченого табурета.
- Добрый день, служивый, - любезно поздоровался с ним незнакомец и, бросив короткий взгляд сквозь прутья решетки, добавил, ненавязчиво вкладывая в руку солдата несколько золотых монет, на которые тот мог безбедно прожить с женой и выводком из пяти ребятишек полгода, а то и больше. - Ты выйди, погуляй, а меня тут не было, уяснил?
Караульный согласно закивал, погромыхивая ключами от клетки. Женщины сюда редко попадали, но уж если попадали, их пользовали все, у кого в кармане завалялся хотя бы пенни. А у этого голубчика денежки явно водились и на них он мог купить весь бордель и всех служанок в Кингстоне впридачу. Спрятав свалившееся на него сокровище за пазуху, караульный предупредительно отпер клетку и попятился к выходу:
- Вы уж кликните меня, когда закончите, милостивый господин.
Гость ничего не ответил, молча шагнув в камеру.
Как только тяжелая дверь караулки закрылась, он снял шляпу и поклонился - так галантно, как будто перед ним была не преступница, а знатная дама.
- Надеюсь вы узнали меня, сударыня. Искренне сочувствую вашим бедам и постараюсь облегчить ваше положение насколько возможно. Отведайте покамест свежих фруктов и горячих лепешек: здешняя еда вредна для деликатного женского желудка.
Добрый самаритянин поставил у ног заключенной корзинку с фруктами, а поверх нее примостил две пышные и ароматные лепешки.
[nick]Гарольд Блумквист[/nick][status]коммерсант[/status][icon]https://b.radikal.ru/b38/1811/c7/fe85bfa7ebc6.jpg[/icon]

Блумквист осматривал камеру с брезгливостью, свойственной богатым и привыкшим к комфорту людям. На ее фоне арестованная выглядела, как свежий и яркий цветок, выросший на навозной куче. Он поморщился, вытащил из кармана надушенный платок, чтобы прикрыть нос от вони гнилой соломы и испражнений, оставленных прежними обитателями камеры, но передумал и спрятал платок обратно.
- У меня мало времени, сударыня, - сказал коммерсант, надевая шляпу. - Я наблюдал за вами в течение полугода, посещая вашу таверну и собирая сведения о вас. Вы - редкая женщина, обладающая деловой хваткой, я таких уважаю. И вы очень красивая женщина. Я женатый человек, верую в Бога и стараюсь соблюдать Его заповеди. Но моя супруга тяжело повредилась рассудком и надежды на исцеление нет. Я буду преданно ухаживать за ней, пока Всевышний не приберет ее к себе, но у меня есть... потребности, свойственные всем мужчинам. В бордели я не хожу, с рабынями не путаюсь, как поступили бы многие на моем месте. Вы мне нравитесь...
Он помолчал, глядя на Мэри спокойно и без того голодного блеска в глазах, который отличает всех влюбленных мужчин.
- Впрочем, нравитесь - не то слово, которое может выразить мои истинные чувства. Я предлагаю вам честную сделку: я вытащу вас отсюда и очищу от всех подозрений, вы же станете моей тайной любовницей: как вы понимаете, жениться на вас я не смог бы при всем желании. Но я буду обеспечивать вас и сделаю все, что нужно для вашего сына. Ведь это ваш сын, не так ли?

[nick]Гарольд Блумквист[/nick][status]коммерсант[/status][icon]https://b.radikal.ru/b38/1811/c7/fe85bfa7ebc6.jpg[/icon]

- Помилуйте, сударыня! Разве я сказал, что требую от вас оставить дело, которым вы так успешно занимаетесь? - удивленно воскликнул Блумквист. - Я сам - деловой человек, и понимаю, как это важно для вас, тем более, что мужа у вас нет. И нам ведь понадобится удобное место для наших встреч, а ваша таверна как нельзя лучше для этого подходит.
Коммерсант сделал шаг к Мэри, - теперь их разделяло не более фута, - и, глядя на нее своими внимательными серыми глазами, произнес уже с некоторым нетерпением в голосе:
- Я не буду требовать от вас частых встреч: два раза в неделю вполне достаточно. Кроме того, я часто уезжаю из Кингстона по делам, связанным с моим торговым домом...Решайтесь, сударыня: виселица - не лучший конец для матери с младенцем на руках.
[nick]Гарольд Блумквист[/nick][status]коммерсант[/status][icon]https://b.radikal.ru/b38/1811/c7/fe85bfa7ebc6.jpg[/icon]

По лицу коммерсанта промелькнула тень удивления, а затем - легкая ироническая улыбка: сам он вел счет авансовым выплатам совершенно иначе, но по достоинству оценил способность своей деловой партнерши к торгу.
- Не извольте беспокоиться, сударыня: меня полностью устроит и узкая койка, и чистое постельное белье, - в любом случае условия, которые вы описали, намного превосходят здешние, - Блумквист изобразил на лице гримасу отвращения, обведя рукой грязную и дурно пахнувшую камеру. - Завтра вечером буду счастлив снова увидеться с вами, на этот раз в вашем прекрасном заведении. Рад, что вы проявили благоразумие, обычно не свойственное женщинам, и мы сумели договориться. А теперь позвольте мне скрепить наш устный договор гербовой печатью...
Блумквист сделал по направлению к Мэри еще один шаг, обнял ее и запечатлел на ее губах настойчивый поцелуй. Его объятие было неожиданно крепким: под бархатом камзола и тонким батистом рубашки скрывались поистине стальные мускулы.
[nick]Гарольд Блумквист[/nick][status]коммерсант[/status][icon]https://b.radikal.ru/b38/1811/c7/fe85bfa7ebc6.jpg[/icon]