Пока Джек ждал, насвистывая шанти, в голове у него складывался план, как объяснить шайке придурков, почему он убил их главаря и увёл корабль в другую бухту. С убийством Мармадьюка все было более-менее ясно: свидетелем их разборки был Айзек, которого до самых печёнок пробрало, когда Мармадьюк предложил Джеку поделить ещё не найденные сокровища пополам, обдурив команду. А вот с кораблем дело обстояло не так просто. В конце концов Джек решил сказать, что увёл корабль потому, что тот стоял слишком близко к берегу с наветренной стороны острова, что было правдой, и во время первого же случайно налетевшего шквала море выбросило бы его на берег,  порвав якорные канаты. А вот это было уже неправдой, но судя по разговорам, которые Джек слышал на поляне, опытных моряков, способных поймать его на слове,  среди этих отбросов не было: удивительно, как они вообще довели корабль до суши после смерти капитана. Возможно, Мармадьюк что-то и смыслил в кораблевождении, но его труп уже лежал под корягой на дне реки.
При виде Мэри Джек прекратил свистеть.  Выглядела она так, как будто собралась  на абордаж: сильная, решительная, уверенная в себе женщина. Мужчину в ней он уже не видел, хотя умом понимал, что ничего не изменилось, кроме его к ней отношения. У Джека даже дыхание перехватило и он судорожно сглотнул, прежде чем задать встречный вопрос:
- А ты против?

Джек прищурился, разглядывая Мэри, потом ухмыльнулся:
- Издеваетесь, леди? Мы с вами против четырёх доходяг: это даже не смешно.
И принялся перечислять, загибая пальцы:
- В деревню пришли восемь человек. Один свалился в ловушку и, надеюсь, что-нибудь себе сломал. Второго сожрал крокодил. Бен ввязываться в драку не будет: он из них самый умный и выждет, чем дело закончится. Айзека они, может, и развязали, если вернулись в деревню, но сдается мне, он на моей стороне. А Мармадьюка я пристрелил после вашего ухода. Итого - не четверо, а трое. Или я где-то просчитался? Конечно, если ты освободишь те двоих, что на корабле, будет пятеро, но те двое похмельем мучаются и вряд ли смогут держать в руках что-то, кроме кружки с ромом.
Ясен пень, Мэри его держала за слабака, да иначе и быть не могло: за время их недолгого знакомства Джек ни разу не доказал обратное, отлынивая от работы и всякий раз уступая ей в драке. Разве что в постели, если постелью можно было назвать тощий тюфяк, пару раз одержал верх, но это, конечно, не засчитывалось в качестве боевых побед.

Джек последовал за Мэри, мысленно вновь пересчитывая уцелевших членов шайки. Назвать этот сброд командой у него язык не поворачивался, хотя и у Сприггса на борту "Избавления" было тоже порядком мерзавцев и откровенных душегубов. Как бы он ни складывал и не вычитал, выходило, что вместе с оставшимися на борту под началом у Мэри оставалось шесть человек, а в том, что она заставит их всех плясать под свою дуду, и если кто-то из них крякнет поперек, согнет смельчака в бараний рог, у него сомнений не было.
- Эй! - окликнул он ее. - Всемером вы со шлюпом легко управитесь, так что не горюй по увязшим в трясине. А что ты с сокровищами делать будешь, если не секрет?
Попугай, сидевший на плече Мэри, тут же встрепенулся и заорал:
- Пиастры! Пиастры!
Джек вспомнил Этту и загрустил: жизнь на острове без верной подружки казалась уже не такой привлекательной, как раньше.

- Да я не том! - Джек чертыхнулся, подвернув ногу, и дальше пошел осмотрительнее, хотя увидеть что-то в темноте было трудно. - Я спрашивал, что ты собираешься делать со своей долей сокровищ? Куда подашься с такими деньгами? На что потратишь?
Ему почему-то представлялось, что Мэри купит крепкий и быстроходный корабль и соберет под свой флаг более-менее надежную команду, хотя он и понимал, что это пустая трата денег: корабль можно было получить бесплатно, захватив его. А вот в том, что она пустит корни на берегу, он сильно сомневался: была ведь у нее когда-то своя собственная таверна, да сплыла. Наверное, надоела ей спокойная, лишенная приключений жизнь, вот и подалась после смерти мужа в море. Джек знал таких беспокойных душ: не люди, а перекати-поле, все гнались за чем-то, а за чем, и сами не ведали. А ему, несмотря на то, что море он любил, лучше было на твердой земле. Джек вспомнил о своих мечтах, касавшихся кофейной плантации где-нибудь в Бразилии - там и сородичей Этты было много, -  но одернул себя, поскольку не собирался брать из сокровищ, на которые раззявили рты парни из шайки Мармадьюка, ни одного пенни. Да и Этты у него уже не было...

- А подашься куда? Домой, в Англию, или на Багамы?
Джек поравнялся с Мэри и отвел рукой колючие ветки кустарника, преградившие ей путь. Вопрос был не праздный: Нассау, который когда-то давно был фактически домом пиратов, таковым больше не являлся, а новый губернатор Багамских островов Вудс Роджерс, сам бывший королевский приватир, вел с береговым братством беспощадную войну. Оттого-то Джек и удрал в Индийский океан, где было раздолье для джентльменов удачи, желавших снять сливки с купцов, торговавших с Индией.
- В Нассау сейчас нельзя: ты вообще в курсе, что там власть сменилась и нашему брату ничего, кроме пенькового галстука, не светит?

Джек не хотел выбираться с острова, тем более - на таком старом корыте и с такой командой. И не понимал, почему Мэри согласна на подобный расклад. Тем более, когда у нее появилась возможность каждую ночь проводить в его объятиях.
- Я отсюда ни ногой, - сказал он. - А жемчужину можешь забрать на память о том, что было: дарю! И давай-ка я первым пойду, иначе расцарапаешь своё личико.
Отодвинув Рид плечом, он выступил вперед и начал рубить заросли лезвием своего ножа, не менее острым, чем мачете.

Джек промолчал, ощущая кожей, как взгляд Мэри сверлит его спину. Лезвие его ножа замелькало еще чаще, яростно прорубая проход в густых банановых зарослях. Когда они наконец вышли на более-менее открытое место, он остановился и обернулся к Мэри:
- Дальше-то куда идти? Я же не знаю, где ты своих шакалов оставила. А что, если они действительно уже успели сокровища откопать, пока мы с тобой были другим делом заняты? Небось, сразу же и сбежали, тебя не дожидаясь...
Джеку именно этого и хотелось больше всего: чтобы шайка Мармадьюка поскорее убралась с его острова, с сокровищами или без, но оставив Мэри ему.

- Не сошлись характерами, - ответил Джек. - И во вкусах тоже. Считай, что для тебя постарался, хотя ты бы и без меня справилась.
Вслед за Мэри он переступил через поваленный трухлявый ствол и зашагал дальше, думая о кольце с жемчужиной, которое в самые первые дни своего пребывания на острове обнаружил в брюхе пойманной рыбы, а потом отдал Марку Риду. Сейчас он жалел об этом, но не потому, что расстался с драгоценностью, - Джек всегда считал, что то, что легко приходит, легко и уходит, - а потому, что предпочёл бы подарить кольцо не Марку, а  Мэри и именно сегодня. В этом случае его подарок приобрел бы совсем другое, особенное значение.

- Извини, - отозвался Джек. - Я бы не стал тебе дорогу перебегать, если бы этот прожорливый гад не убил и зажарил Этту.
Сказал, и тут же пожалел об этом. Лица Рид он не видел, но боялся услышать глумливый смешок и язвительный комментарий по поводу глупой "макаки", которой туда и дорога. На Марка он сначала злился за его неприязнь к мартышке, потом откровенно недоумевал, за что тот питает к его подружке такие недобрые чувства, а затем махнул на все рукой. Но от Мэри он не хотел слышать ничего подобного. Вот не хотел, и все.
- И никакая она не макака, - с вызовом в голосе заметил он. -  Макаки гораздо крупнее мартышек  и страшные, как смертный грех. А она была умница и красавица.

Хотя Джек и не видел выражения лица Мэри, тон ее голоса убедил его, что она говорила то, что думала, и от этого он почувствовал благодарность. Попугай ничего не сказал, по-прежнему сидя на плече у своей хозяйки. Джек отметил, что птица присмирела с тех пор, как он накинул кусок паруса на ее клетку. А может, наконец, поняла, кто из них главный самец. Джек окинул Султана хмурым взглядом: он-то останется вместе с Мэри, и будет и дальше прихватывать ей палец своим грязным клювом, пока она чешет ему брюшко.
- Я не мстительный, - зачем то сообщил он, - Просто этот недоумок меня серьезно разозлил.

Джеку особо скрывать было нечего: он уже и так показал Мэри все, что можно, и что нельзя.
- Да как все... - буркнул он, пожав плечами. - После того, как мой старик разорился и помер от белой горячки, я в Лондон подался - а куда еще идти без гроша в кармане? Там нанялся матросом на торговый корабль, потом прибился к контрабандистам, а от них уже прямая дорога в пираты. А тебя каким ветром занесло в береговое братство? Про таверну я уже слышал, а вот про твою вторую половину не шибко разобрался. Муж-то был или нет? И кто он был? Тоже пират или честный трактирщик?
Вообще у Джека до сих были некоторые сомнения. Мэри так искусно притворялась мужиком, что возможно, была из тех странных баб, которые путались с себе подобными и жили с ними, как мужья с женами. То есть Джеку в целом было наплевать, кто там и с кем: на кораблях ровно тем же занимались друг с другом некоторые матросы. Но когда дело касалось Мэри, тут уже ему было не все равно. И еще у него мелькнула мысль о том, что муж-покойник мог оказаться очень даже живым и здоровым...

Джек восхищенно присвистнул.
- Вот так прямо и спалила? Ну и ну... Да, тебе палец в рот не клади, это факт! Вдова ты или не вдова...
Известие о том, что мистер Рид ему больше не конкурент, его отчего-то обрадовало, хотя это было совсем не по-христиански, да и в общем-то, какая ему была разница, если Мэри собиралась покинуть остров, а он - остаться здесь навсегда? Но у Джека все еще теплилась надежда, что Мэри передумает и останется с ним на лоне дикой природы.
- Теперь понятно, где ты научилась так драться, - заметил он. - А я все никак в толк взять не мог. Но после армии конечно...А все-таки, Мэри, не женское это дело саблей махать, а уж в море ходить - и подавно. Вечно по колено в ледяной воде - кто такое выдержит? Еще пару лет - и будешь ревматизмом маяться, а это такая штука, скажу я тебе... Нет, женщина должна на берегу сидеть. Выйти замуж, завести детей.
Джек говорил, а перед глазами у него стояла картина: процветающая таверна где-нибудь на Ямайке, и Мэри в накрахмаленном переднике за стойкой, а ей в помощь - двое чистеньких и смышленых ребятишек. Ей и вышибала не понадобится: ежели какой-нибудь пропойца начнет глотку драть или задирать других посетителей, хозяйка заведения его так огреет кулаком, что мало не покажется!

Джек потер занывшую грудь и ухмыльнулся: он понимал, что Рид по-дружески его предупредила, но очередной раз подивился тому, какой увесистый у нее кулак. В рассуждениях ее было здравое зерно: Джек насмотрелся на свою мать, трудолюбивую и честную женщину, которая последние годы жизни мыкалась со своим пропойцей-мужем. Да и других таких же горемык повидал немало. И все же он не мог согласиться с тем, что женщине пристало ходить на абордаж вместе с мужчинами и убивать ни в чем не повинных моряков с торговых кораблей. Но он промолчал: Мэри выбрала свою судьбу, и что бы он не сказал, менять ее не стала бы.
- Живи весело, умри быстро? - повторил Джек и обнял Мэри, показывая, что ее очередной выпад его не задел. - Повеселиться я никогда не против, а вот умирать нам рановато, суровая ты моя. У меня, может, виды на тебя имеются...
Какие виды, он не сообщил, просто поцеловал Мэри в губы, крепко прижав ее к себе, чтобы она, чего доброго, не увернулась и не съездила по морде.

Джек ответил таким же невразумительным мычанием, скосив глаза в поисках достаточно крепкого дерева, к стволу которого он мог бы прижать Мэри, чтобы еще раз доказать ей, что порох в его пороховнице готов воспламениться в любой момент. Но как назло, вокруг росли какие-то хилые недомерки, которые не смогли бы выдержать напор его безудержной страсти. Джек убрал руку Мэри со своей задницы и в отместку ущипнул ее за бок, продолжая целовать ее так, как будто это был последний поцелуй в его жизни. А впрочем, скорее всего, именно так все и было.