Джек почувствовал себя уязвленным из-за насмешек Рида. Может, Риду ничего и не надо было, кроме того, чтобы день-деньской валить деревья да разводить коз. Может, его не бабы интересовали вовсе, а кое-что другое, о чем Джек и помыслить не мог без отвращения. А вот у самого Джека желания были вполне естественными и смеяться над ними мог только тот, кто с бабой и не спал никогда.
- Дождешься тут, ага... Разве что русалку, да только от нее проку, что от твоего козла - молока. И вообще, ты мне зубы не заговаривай. Дашь канат или нет?

Спорить с Ридом было так же весело, как против ветра ссать. В этом Джек уже давно убедился. Поэтому не стал рассказывать ему о сирене с серебристыми волосами и восхитительным, лишенным русалочьего хвоста телом, ради обладания которым можно было продать душу морскому дьяволу. Рид не верил ни в сказки, ни в чудеса, ни в черта, ни в морского дьявола. Небось и в Творца всего сущего не верил. Но канат одолжить согласился, и за это Джек готов был простить  ему и насмешки, и все прочее.
- Спасибочки, - сказал Джек, слезая с настила из козьих шкур. - Премного благодарен. Посидим у костра или обратно тебя отвезти? Нога-то, небось, болит - особо по джунглям не разгуляешься?
Вопрос был праздным: ему все едино надо было везти Рида обратно, чтобы забрать канат. Но Джек хотел выяснить, насколько далеко Рид продвинулся в лечении своей конечности.

Джек намек понял. Вытащил из кармана еще один манго и протянул Риду в качестве дополнения к словам благодарности. Ракушку с жемчугом предлагать не стал: не был уверен в том, что сумеет наковырять других, зато точно знал, что еще не раз придется обращаться к Риду за одолжением.
- Отвезу, конечно. А за ногой все же присматривай: на такой жаре раны гнить начинают. Ладно бы сухо было, а то потеешь, как в бане.
Джек подумал и расщедрился еще на один дар.
- Тут глиняной посуды - что москитов на болоте. Ежели нужны еще плошки - не стесняйся, бери.

- Я все горшки и плошки сложил в одной из хижин. Сейчас отведу тебя туда, - и выбирай, что хошь.
Джек первым спустился на землю и остановился, поджидая, пока спустится Рид. Ему уже не терпелось поскорее отвезти Рида к его стоянке, чтобы забрать канат.
- Вон та, вторая слева,- указал он на одну из хижин, стоявших полукругом. - Странно, что я пока не нашел гончарных кругов, а вот земляные печи для обжига у них - что надо. Я и сам хочу попробовать на досуге что-нибудь сделать этакое.

Дались Риду эти камни! Джек нахмурился и пожал плечами:
- Нет, не с холма. Тут есть одно местечко - вроде как святилище, где эти черномазые своим идолам молились: а идолы все из больших валунов вытесаны.
Врал, как по-писаному. Никакой молельни он в глаза не видал.
- Ну давай, выбирай себе парадный сервиз на две персоны. Небось твой попугай тоже хочет из глиняной плошки клевать? Смотри, какая красотища!
Джек поднял с пола хижины небольшую плошку, затейливо расписанную синим и красным, и собирался протянуть ее Риду, но две маленькие лапки вцепились в нее и вырвали из его рук. Мартышка резво отбежала в угол и села там, прижимая к груди добычу. Разноцветные бусы, болтавшиеся на ее шее, глухо позвякивали при каждом ее движении.

Джек сделал страшное лицо и из-за спины Рида погрозил мартышке кулаком. Не хватало ему, чтобы жадная до побрякушек обезьяна стала причиной разрыва его договора с Ридом насчет каната.
- Извини, дружище: она это не со зла. Обезьяны - они как те сороки. Тащат все, что под руку попадется. Ты бери еще, не стесняйся: глиняная посуда недолговечная, бьется часто...
Джек осекся, вспомнив о том, при каких обстоятельствах разбились первые две тарелки, которые он принес из деревни к пещере Рида.

Джек вытаращил глаза, решительно отмежевываясь от таких неблаговидных поступков.
- Да с какого перепугу я стал бы обезьяну презентами баловать? Это она сама в мусоре откопала и на шею нацепила. Ну что, выбрал? Пойдем к лодке тогда, а то мне еще обратно против течения грести и камни таскать до поздней ночи: я ж тебе завтра канат вернуть обещал.
Джеку совсем не хотелось зря терять драгоценное время. Как только солнце зайдет за горизонт, он не сможет нырнуть за жемчужиной, спрятанной в беззубой пасти гигантского моллюска.

Джек порысил за Ридом, мартышка увязалась следом. Услышав, что гость намеревается сделать свои визиты постоянными, Джек слегка растерялся. Но  тут же приободрился: какая разница, придет Рид проверить, сколько камней Джек притащил с помощью его каната, или нет? Всегда можно сказать, что камни такие тяжелые, что они бы и вдвоем их с места не сдвинули. Ну или еще как-нибудь навести тень на плетень. Рид высказал опасение, что туземные идолы могут отомстить за то, что потревожили их святилище? Высказал. Так что не сильно удивится, если Джек скажет, что его прогнали оттуда духи разгневанных богов.
Он вставил весла в уключины и начал грести, делая вид, что не замечает Этту, примостившуюся за спиной Рида и кривлявшуюся так, что у Джека от смеха живот подводило. Но он сдерживался изо всех сил, чтобы Рид, чего доброго, не принял это на свой счет.
-Ах-ха-хааа... - наконец Джека прорвало, да так, что он стал захлебываться от неудержимого смеха. Хорошо, что лодка бодро продвигалась вниз по течению и без его помощи.

Джеку моментально стало не до смеха. Не будь у него такой острой надобности в канате, он бы веслом вышиб из Рида дух, и на этот раз уже навсегда. Мартышка верещала, увлекаемая течением прочь от лодки, на ее мордочке был написан в самом буквальном смысле слова животный ужас.
- Эт-таа! - трубным гласом раненого боевого слона проревел Джек, перегибаясь через нос лодки и протягивая своей любимице весло, чтобы она могла за него ухватиться. - Хватай весло, сердечко мое! Хватай!
Мартышка ухватилась за весло, но тут же выпустила его и лап и ушла с головой под воду. Джек уже приготовился прыгнуть за ней, но ее головка снова показалась над водой и он, наклонившись и вытянув длинную руку, схватил ее за нитку бус, все еще болтавшуюся на тонкой шее. Подтянув утопающую к лодке, Джек вытащил ее и прижал к груди.
- Бедная моя, бедная! - приговаривал он, чувствуя, как мокрое тельце в его руках дрожит мелкой дрожью от холода и страха.

Появление попугая возвестило о том, что ялик достиг заветного порта. Джек снял с себя рубаху, завернул в нее дрожавшую как в лихорадке мартышку и усадил ее на корму, строго наказав:
- Жди меня тут, ясно? Скоро вернусь и поплывем домой.
Пререкаться с Ридом не было смысла. Джеку был нужен канат, а не еще одна драка, в которой один из них  вышиб бы другому мозги. Поэтому он сделал вид, что принял падение мартышки в воду за случайность, хотя прекрасно видел, как Рид взмахнул рукой и вытолкнул ее из ялика.
- Ну что, пойдем? - широко улыбаясь, спросил он Рида.

Джек следовал за Ридом, маскируя веселым свистом свое нетерпение. Вожделенный канат не давал ему покоя, как и то, что время текло, как вода, и солнце уже начало склоняться к горизонту.
Дойдя до пещеры, он остановился, сунув руки в карманы и оглядываясь вокруг. Что ни говори, Рид был хозяйственным малым.
Но его патологическая ненависть к мартышке пугала Джека и заставляла радоваться тому, что он нашел себе новый приют.
- Уф, ну и жара. Давай канат, и я отсюда слиняю, чтобы тебя от важных дел не отвлекать.

- Замётано, - так же коротко ответил Джек и, подхватив канат, заторопился вниз, чтобы как можно скорее исчезнуть из виду, пока Рид, чего доброго, не передумал. Возвращаться в деревню он, конечно же не собирался. Запрыгнув в ялик, повел его к морю, по пути беседуя с Эттой, забившейся под кормовую банку так, что видны были только два больших, испуганных глаза.
- Скоро мы с тобой, красавица моя, разбогатеем, - вещал Джек, как будто в его распоряжении был корабль с командой, на котором он мог вернуться в Англию и, продав гигантскую жемчужину королевскому ювелиру, зажить на широкую ногу, ни о чем не тревожась, как честный человек, за которым не тянутся длинные тени прошлых грехов. -  Да, будем богаты, как тот царь, у которого руки были по локоть в золоте, а ноги по колена в серебре.
Выведя ялик из устья реки в море, Джек поплыл к скалам, продолжая расписывать Этте будущую счастливую жизнь. Подъем гигантского моллюска оказался не настолько сложным, как он предполагал: больше всего усилий потребовалось на то, чтобы подвести канат под раковину, - Джеку пришлось нырять пять раз кряду, чтобы справиться с этой задачей. Когда раковина оказалась на берегу, Джек вырезал из тела моллюска жемчужину и некоторое время молча сидел на песке, разглядывая шар размером с манго.
- М-да, - наконец промолвил он, - Не совсем то, что я думал, но на сельский коттедж неподалеку от Лондона нам точно хватит. Завтра снова сюда наведаемся и наковыряем жемчужин помельче. Но на них и спрос велик, а этакую громадину еще и не каждый ювелир возьмет: её же ни в сережку, ни в кольцо не вставишь. Разве что в королевскую корону, да и то не всякая королевская голова выдержит такую тяжесть.
По пути назад Джека осенила дельная мысль: можно вернуть Риду канат, не дожидаясь наступления утра, чтобы не тащиться по реке завтра еще раз. Реку после встречи с крокодилом он успел возненавидеть, и если бы был более безопасный и быстрый путь к морю, глаза бы его ее не видели! Сделав еще одну остановку, Джек замотал жемчужину в рубашку, в которую до тех пор была закутана обезьянка, и спрятал под сиденье, а сам снова потащился вверх по тропе к пещере Рида.
- Эй, Марк! Ты здесь? - крикнул Джек, когда до пещеры оставалось не более ста шагов. - Я канат обратно принес!

Джек вступил в круг света и обалдел, выронив из рук свернутый канат.
Он никак не ожидал стать свидетелем любовной сцены между попугаем и пиратом. Не  в силах смотреть на это непотребство, он смущенно отвел взгляд, уставившись на языки пламени и испытывая жгучее желание если не свернуть пернатому развратнику шею, то по меньшей мере повыдергать из его яркого хвоста все перья и сделать из них юбочку для своей любимицы-мартышки. Джек тоже порой чесал Этте пузцо и щекотал ей шейку, а также называл всякими ласковыми словечками, но она хотя бы была дамой, а тут... Тьфу, пропасть! Ни стыда у Рида, ни совести,  а еще гордо именует себя членом берегового братства! Да за такие дела его вздернуть на ноке реи мало.
- Принёс, - выдавил он из себя одно-единственное приличное слово из тех, что рвались с языка, и попятился прочь из круга света.
- Не смею вам мешать, мистер Рид и достопочтенный Султан, доброй  ночи!
Джек развернулся и бросился под сень деревьев, рискуя переломать себе ноги

Джек вернулся в деревню и, съев пару манго на ужин, завалился спать. Он был рад, что Этта не видела Рида, милующегося с попугаем: дурной пример заразителен! Но сообразительная мартышка и без того понимала, с какого конца чистить банан. Не успел Джек устроиться на своем мягком ложе, она уже пристроилась сбоку и засопела, требуя, чтобы он почесал ей макушку.
- Ох, женщины! - с притворной досадой вздохнул Джек, хотя на самом деле ему было приятно соседство теплого тельца.
Утром он встал освеженным и бодрым, как никогда. Особо заняться было нечем: крыша над головой у него была, и не одна, а целых двадцать! Фрукты на завтрак, обед и ужин таскала услужливая Этта, - а что  еще было надо для счастья настоящему пирату, кроме как сытно поесть и сладко поспать?
- Схожу-ка к водопаду! - объявил Джек мартышке, перебиравшей разноцветные бусы и скалившей зубы от удовольствия. - Давно там не был, дня два или больше. Надо простирнуть вещички и как следует вымыть башку, а то, не приведи Господь, все твои блохи на меня перейдут.
На самом деле, это была чистая прихоть, поскольку вымыться и постирать одежду можно было в ручье.