Джек моментально присмирел, услышав, что Рид не будет за него держаться и охотно отпустит на все четыре стороны. Для себя он решил, что будет днем помогать Риду в обустройстве стоянки, а после ужина уходить ночевать в покинутую деревню. Спать на голом каменном полу пещеры, едва припорошенном песком, ему не хотелось, а в хижине, которую он себе облюбовал был ровный и удобный деревянный помост, крытый циновками. Если покрыть его козлиными шкурами - получится настоящая королевская кровать, на которой хватит места и ему, и его мартышке. Конечно, будь у него пила и рубанок, он сделал бы гладкие доски и даже без гвоздей соорудил бы из них кровати для себя и для Рида, но имея в распоряжении только топор, он этого сделать не мог. К тому же в деревне он мог купаться в ручье и там же стирать бельишко каждый вечер, в то время как здесь это было невозможно. Джек поспешил перевести разговор на болячку Рида:
- Ногу поранил?! Это как же тебя угораздило и когда? Ты же спал, когда я зверюгу к реке поволок. А ну покажи, что там у тебя! Надеюсь, своим рецептом уже воспользовался?

- Ну да, мне же помогло! А ромом тоже промыть бы не мешало.
Джек воззрился на глубокую царапину на ноге Рида. Что-то в ней было не так. Он не сразу сообразил, что дело не в самой царапине, а в ноге: она была гладкой, как у девственницы. Джек поддёрнул штанину и почесал свою собственную конечность, удовлетворенно ощутив под пальцами жесткие волосы. Вот такая нога должна была быть у мужика! А у Рида и щеки были лишены даже намека на растительность. Но щеки - это ладно: молод еще сосунок, чтобы бриться. Но вот ноги... Ноги были неправильные.
- М-да... - сказал Джек, продолжая рассматривать голую голень Рида. - М-да... Плохи дела. То есть я имею в виду - странно это все. А ну-ка другую покажи!
Джек хотел сравнить одну ногу Рида с другой: вдруг его товарищ побрил ножом раненую ногу, чтобы избежать заражения?

Джек задохнулся от возмущения, чудом удержавшись от того, чтобы  съездить Риду по морде.
- Это я содомит? Да ты на себя посмотри: рожа гладкая, ноги -  как у шлюхи из дорогого борделя. Да я скорее мартышку раком поставлю, чем к тебе в штаны залезу!
- Содомит! Содомит! - заквохтал попугай.
Джек схватил плошку, принесенную из деревни, и запустил ее в треклятую птицу.
Метательный снаряд попал точно в цель: попугай заткнулся и рухнул с насеста на землю.

- Сука! - выплюнул Джек, удостоверившись в том, что Рид любит позабавиться не так, как он сам  и другие правильные пираты.
Схватив Рида за горло, он перекатился на него и занял выигрышную позицию сверху.
- Подружка моя тебе покоя не дает? А мне от твоего пернатого  дружка так тошно, аж блевать тянет.
Джек навалился на Рида, чувствуя себя победителем.
- Содомииит...
Полузадушенный клёкот попугая заставил Джека разомкнуть стальную хватку, которой он захватил Рида.

Глиняная плошка была не тем оружием, которым можно было убить: удар по голове скорее отрезвил Джека, чем нанес ему какой-либо ощутимый ущерб. Да он и сам не собирался убивать Рида, - скорее, поучить уму-разуму, чтобы в следующий раз тот крепко подумал, прежде чем распускать язык. Джек столкнул с себя Рида и сел, стряхивая с себя глиняные черепки, застрявшие в волосах. И тут в драку вступил попугай. Приземлившись на многострадальную голову Джека, он вцепился коготками в его буйную шевелюру и начал остервенело клевать его по темечку.
- Убери его от меня! Убери! - заорал Джек, беспорядочно размахивая руками и чувствуя, что по лбу потекла теплая струйка крови. - Я все прощу!
С попугаем ему было не справиться - это факт.

Джек даже не слишком удивился, что его уже во второй раз выгоняют: лишь поклялся себе в том, что третьего раза не будет. Все его скудные пожитки и оружие были сложены в пещере, но вход в нее закрывал Рид, стоявший на пороге с попугаем на руках, как заботливая мать с орущим младенцем. Джек огляделся, надеясь, что хоть что-нибудь из его вещей случайно оказалось снаружи, но книга, оставленная им у костра накануне вечером, исчезла: практичный Рид убрал ее в пещеру, а может, и пустил на розжиг костра , чтобы приготовить себе завтрак. Но зато у стены пещеры валялся его топор, которым он срубил уйму деревьев для загона. Подняв топор, Джек заткнул рукоятку за пояс штанов и обернулся к Риду.
- Завтра утром за вещами вернусь: можешь сложить их у костра, если сильно мешают. Адьё, месьё Галантин:берегите свой павлиний хвост, чтобы в один прекрасный день вам его не прищемили. - последние слова он адресовал попугаю, занявшему его законное место у очага Рида.
Джек повернулся и пошел к тропе, спускавшейся к тому месту у реки, где ночью он оставил труп убитого зверя. Оттуда он намеревался добраться до деревни и переночевать в хижине на удобной постели.

* Игра слов: галантин - заливное, в том числе из мяса птицы, по звучанию слово напоминает слово "галантный".

Джек спустился к реке и столкнул в воду свой ялик, который оставлял рядом с лодкой Рида. Тащиться несколько миль по лесу, спотыкаясь о поваленные стволы деревьев и путаясь в густом подлеске ему не хотелось, хотя оставалась опасность снова встретиться с крокодилом. Однако на этот раз обошлось без приключений: Джек добрался до заброшенной деревни довольно быстро, поскольку ручей, протекавший около нее, оказался одним из рукавов реки, в который он направил ялик, повинуясь скорее вдохновению, чем знанию дороги. Высадившись на берег в том месте, где глубина ручья не позволяла провести по нему даже такую маленькую лодку, что была у него, он вытащил ее на берег и зашагал к хижинам, удивляясь, что нигде не видно туземных лодок. Но потом Джек сообразил, что скорее всего, их забрали воины напавшего на деревню племени, чтобы перевезти на них захваченное добро и пленных. Посмотрев на деревню при свете дня, он уже не сомневался в том, что все было именно так, как он предположил ночью: все вокруг носило на себе следы не обычного запустения, а результата нападения, жестокого , яростного и беспощадного. Обойдя всю деревню, Джек заметил любопытную особенность, которая ускользнула от него ночью: все хижины, даже менее высокие, чем та, в которой он провел минувшую ночь, состояли из двух ярусов, причем  на верхний  можно было подняться по лестнице, сплетенной из прочных кокосовых волокон. Эта лестница спускалась вниз из единственного отверстия в стене, ничем не закрытого, но явно служившего окном, и убиралась на ночь. Таким образом тот, кто обитал под самой крышей, был надежно защищен от нападения диких зверей. Учитывая, что вместо дверей в хижинах были  легкие решетки из ветвей, а в его жилище даже таковая отсутствовала, подобная конструкция показалась Джеку весьма продуманной, удобной и безопасной. Решив не терять времени зря, он взобрался по висячей лестнице на второй ярус и влез в отверстие в стене, чтобы рассмотреть свою новую спальню. В отличие от нижнего помещения, она оказалась чистой и практически лишенной какого-либо, даже самого примитивного убранства. Лишь у дальней стены было устроено некое подобие места для сна в виде аккуратно уложенных друг на друга козьих шкур числом не менее дюжины. Джек понял, что деревянный настил внизу, который он принял за кровать, служил обитателям хижины для каких-то совершенно иных целей. Но его полностью устраивала перина из козьих шкур, к тому же очень тщательно выделанных.
Снова выбравшись наружу, Джек принялся за наведение порядка. Срубив топором достаточно крепкий и прямой сук, он соорудил подобие метлы, привязав к нему пучок из гибких молодых веток кокосовой веревкой, найденной им среди мусора. Избавившись от крупных обломков, валявшихся на полу, он тщательно вымел из дома мелкий мусор, подняв такие тучи пыли, что начал чихать. Но после его уборки помещение приняло опрятный и пригодный для жилья вид. Часть комнаты была отгорожена и за перегородкой, увы, безнадежно испорченной руками или топорами захватчиков, он с сожалением обнаружил жалкие остатки того, что можно было назвать кладовой с припасами. Ничего существенного не осталось - лишь разбитый горшок с уцелевшей горкой крупно смолотой муки, похожей на кукурузную. Но и это было неплохим уловом для пирата, не евшего со вчерашнего вечера. Джек обрадовался возможности приготовить лепешки из муки, разведенной водой из ручья, но тут же вспомнил, что у него нет ни кремня, ни огнива - все осталось у Рида. Почесав в затылке, Джек отправился инспектировать остальные хижины, надеясь найти в них что-то, пригодное для еды и не требующее приготовления на огне. В противном случае ему пришлось бы довольствоваться сырыми плодами, росшими на деревьях, и кокосами, которые уже успели ему поднадоесть.

Обойдя всю деревню, Джек собрал все более-менее ценное, что уцелело после набега врагов, и сложил добычу перед входом в облюбованную им хижину, после чего начал методично раскладывать добычу на разные кучки. Съестного было немного: та же крупно смолотая мука, горсточка земляных орехов да несколько вяленых рыбок. Но к этой скудной снеди прилагались рыбацкие сети, сплетенные все из того же кокосового волокна, веревки, глиняные миски и кувшины, обломки копий и стрел для луков, несколько каменных топоров и пара-тройка деревянных идолов, раскрашенных всеми цветами радуги. Джек не нашел ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего кремень с огнивом - и это было самым серьезым разочарованием. Как туземцы добывали огонь? Ведь судя по наличию обожженной глиняной посуды и земляных печей, у них в распоряжении было что-то, позволявшее высечь искру, способную разжечь большой костер. Снова обойдя все хижины и как следует покопавшись в мусоре, он нашел круглый кусок прозрачного кварца, настолько тщательно отполированный, что напоминал собою увеличительное стекло лондонских ювелиров. Набросав в кострище сухих щепок, Джек стал ловить кругляшом солнечный луч, - благо дело, день выдался ясный. Спустя некоторое время его попытки увенчались успехом: щепки занялись огоньком. Не веря своему счастью, Джек быстро нарубил дров и развел такое пламя, на котором можно было целиком зажарить барана или свинью. Дав дровам как следует прогореть, он смешал в глиняной плошке кукурузную муку с водой и вылил получившуюся массу  на плоский камень,  который притащил с берега ручья и положил на пылающие угли. Получившаяся лепешка была сыроватой и пресной, но для Джека, давно не вкушавшего свежего хлеба, она показалась райским кушаньем. После этого он ощутил непреодолимую потребность выпить рома, но сие было невозможно.
Немного полежав у костра и дав желудку возможность переварить скромный обед, Джек в третий раз предпринял обход деревни и в одной из хижин нашел  запечатанный древесной смолой кувшин, чудом уцелевший после набега. Вскрыв печать, он понюхал содержимое: пахло какими-то неведомыми травами. Попытка - не пытка , - решил Джек и отхлебнул из кувшина. Жидкость потекла в горло, как масло: такого пойла Джек в жизни не пробовал. После нескольких глотков он почувствовал себя самым счастливым человеком на свете, которому не нужны ни друзья, ни корабли, ни деньги. Единственная насущная потребность, которую он ощущал, представлялась в виде аппетитной бабенки, готовой на все ради удовлетворения его желаний.

Желание порезвиться с бабёнкой быстро прошло. Джек впал в странное оцепенение: он не мог двинуть ни рукой, ни ногой, как будто его мышцы потеряли способность сокращаться. Он так же перестал слышать звуки, но зрение осталось прежним: он ясно видел все, что происходило вокруг. Низкорослые темнокожие туземцы ходили вокруг него и даже сквозь него, не замечая его присутствия, как будто он был не человеком из плоти и крови, а призраком. Женщины плели корзины, циновки и рыболовные сети из кокосовых волокон, разводили огонь при помощи отшлифованных кругляшей из кварца и жарили на нем початки, напоминавшие формой кукурузные, но не желтого, а серебристо-зеленого цвета. Мужчины занимались изготовлением стрел для луков из тонких бамбуковых палочек, прикрепляя к ним заостренные наконечники из кусочков раковин; обжигали глиняную посуду в земляных печах, ловили сетями рыбу и боронили при помощи треугольных камней участок земли, привязывая их к себе длинными веревками и, после того, как женщины руками измельчали крупные комья земли, оставшиеся после боронования, сеяли на подготовленном участке какое-то зерно. Дети тоже не сидели без дела, таская в выдолбленных из тыкв сосудах воду из ручья и собирая фрукты. Внезапно день сменился ночью, пламя костров погасло, оставив после себя лишь слабо мерцавшие угли, и поляна, на которой каменным изваянием застыл Джек , опустела: все жители деревни отправились спать. Джека наполнило предчувствие надвигающейся беды: захотелось вскочить на ноги и громким криком разбудить мирно спящих туземцев, но он не мог ни пошевелиться, не вымолвить ни звука. Из леса, окружавшего деревню, на поляну бесшумно вышли воины с луками и копьями в руках. Их головы были украшены перьями, и даже в темноте Джек смог рассмотреть узоры, покрывавшие их лица, руки и спины, тускло светившиеся в свете луны. Нападавшие были более светлокожими, чем жители деревни, и обильно смазывали тела жиром, от которого кожа начинала глянцево блестеть. Джек видел, как их предводитель подал знак и по этому знаку в каждую из хижин ворвались по полудюжине воинов. Джек не мог слышать ни криков их жертв, ни грохота разбиваемой посуды, но тени, метавшиеся внутри хижин, подсказывали ему, что очень скоро нападение закончится победой нападавших. Атака длилась недолго: жителей деревни, - и живых, и мертвых, - погрузили в их же лодки, стоявшие  у ручья, и деревня опустела. Но удивительное дело: мысленным взором Джек продолжал следовать за лодками! Он видел, как они спустились вниз по реке, а затем часть воинов пересела в лодки, на которых они приплыли к острову, и вся флотилия взяла курс на норд-ост.
Джек попытался пошевелить руками и понял, что они снова его слушаются. В ушах зазвенело пение птиц, ночь сменилась ярким солнечным днем - все вокруг стало, как прежде, и Джек понял, что все, что он только что испытал и увидел, было результатом действия травяного напитка из кувшина. При этом он был более чем уверен, что видел не сон, а реальные события прошлого. Джек поднялся на ноги и воззрился на кувшин: зелье, которогое было в нем, требовало осторожного обращения. Отнеся кувшин в свою хижину, он заткнул горлышко пучком чистой травы и закутал его циновками, снятыми с деревянного настила.
Теперь он точно знал, что случилось с жителями деревни, но ему также хотелось узнать, куда их увезли нападавшие и чем в результате все закончилось. Хотя подозрения у него были самые худшие: кто, кроме каннибалов, забрал бы с собой мертвые тела? Решив, что рано или поздно снова прибегнет к помощи напитка, Джек вернулся к насущным делам и заботам, а именно - разыскал в куче мусора в одной из хижин каменные бороны и отправился на поиски участка с мягкой и рыхлой почвой, чтобы подготовить его к севу. На тех островах, где ему случалось бывать раньше, посевы приносили по два, а то и три урожая в год: почему бы и здесь не случиться такому чуду? Тем более, что Джек успел заметить там и сям разбросанные зерна, напоминавшие кукурузные, и намеревался собрать их все и попытаться вырастить из них богатый урожай.

Когда Джек закончил бороновать свое небольшое поле, которое было размером в акр, ноги у него готовы были отвалиться. Но предстояло еще измельчить вручную комья земли, - так, как это делали туземные женщины в его видении. Впервые за все время своего пребывания на острове Джеку захотелось вернуться к прежней жизни пирата. Корабельная жизнь была не сахар, но по сравнению с трудом земледельца, к тому же лишенному железной бороны и тягловой рабочей силы, она показалась Джеку раем. И все же он решил не отступать и перетирал жирные комья чернозема в ладонях, пока на небе не зажглись звезды. Без помощи солнечных лучей костер он разжечь не мог и отругал себя за то, что не сохранил тлеющие угли. Впрочем, готовить ему было нечего, и он обошелся горстью земляных орехов, которые насобирал  в хижинах. Смыв с себя пот и грязь в ручье, Джек поднялся по веревочной лестнице в свою спальню и улегся на шкурах, глядя в единственное оконце, прорубленное в стене из крепко связанных толстых стеблей бамбука. Прямо на него смотрела луна, начавшая идти на убыль. Джек попытался разглядеть на ней зайца*, о котором рассказывал  ему Ян де Хох, но так и не смог его отыскать.
Понемногу его сморил сон и, уже засыпая, он услышал, как чьи-то быстрые цепкие лапки прошуршали по внешней стороне стены его нового дома, а спустя несколько мгновений к его голому боку прижалось теплое тельце обезьянки.
- Где ж тебя весь день носило, лентяйка? - сонно и недовольно пробурчал Джек. - Могла бы и помочь в трудах праведных...

*Японцы видят на луне зайца.

Джек проснулся в самом прекрасном расположении духа. Мягкие козьи шкуры всю ночь ласкали его утомленное тело, а обезьянка согревала его бок своим теплом. Этта проснулась раньше него и сидела около него, перебирая бусины на своем ожерелье. Джек пригляделся и понял, что на шее у нее уже две нитки бус вместо одной. Схватившись за карман штанов, он понял, что Этта вытащила оттуда ожерелье из разноцветных камушков, которое он нашел накануне в хижине.
- Не стыдно тебе? - с упреком спросил он. - Воровать грешно, ягодка моя! Ну да ладно: все равно мне эти побрякушки ни к чему - носи на здоровье.
Сладко потянувшись и повертев головой, чтобы размять затекшую шею, Джек выбрался наружу по веревочной лестнице и отправился к ручью. Напившись чистой воды и как следует поплескавшись в ней, он снова облачился в ситцевые штаны и пошел собирать зерна, разбросанные по всей деревне. Набралось немало - две большие выдолбленные тыквы. Засеяв свое поле, Джек принялся таскать воду для полива. Голода он не ощущал: за последние два дня его желудок, казалось, сжался до размера мелкой монетки и не требовал еды. Кроме того, Джека поддерживал обет, данный им в присутствии Рида: он больше никогда не прикоснется к мясной пище! Закончив с поливом, он все-таки нарвал спелых плодов с деревьев, росших неподалеку, и насладился их сочной мякотью и сладким соком. Солнце уже поднялось достаточно высоко, чтобы при помощи его лучей можно было разжечь костер. Джек так и сделал и дождавшись, когда  пламя разгорелось, улегся около костра  размышляя по поводу того, идти или не идти к Риду за своими вещами.
Идти не хотелось, - прежде всего потому, что Джеку осточертели оскорбления и насмешки попугая. Да и Рид, скорее всего, скорчил бы кислую мину при его появлении. Джек задумался. насколько ему нужны ружье, порох и остальные мелочи жизни. Перспектива того, что каннибалы вернутся на остров, была минимальна: что им было тут делать, когда они вывезли отсюда всех местных жителей, чтобы пустить их на мясо? Сам Джек поклялся больше не есть мяса, - таким образом, стрелять коз или диких вепрей ему было ни к чему. Да и сами туземцы, насколько он мог судить, прекрасно выживали без пуль, ружей и пороха, обходясь копьями и луками. Джеку страсть как хотелось вернуть книгу о приключениях Робинзона Крузо, но он подозревал, что Рид уже пустил ее на растопку костра.
Чтобы быть совсем уверенным в правильности своего решения, Джек поглядел на небо, выискивая признаки надвигающейся непогоды. Если снова польет дождь - никуда он не пойдет.

бросок дайсов: 1 - польет сильный дождь, 2 - ясно

[dice=3872-12]

Джек напрасно ждал дождя. Небо оставалось голубым и ясным, без малейшего намека на грозовые тучи. Поворчав на небесную канцелярию, он прихватил пару рыбацких сетей и пошел к ручью, - туда, где сиротливо лежал на песке его ялик. Обратный путь был гораздо проще и быстрее: маленькая лодчонка бодро поплыла вниз  по течению, почти не нуждаясь ни в рулевом, ни в веслах.
Счастливо избежав новой встречи с крокодилами, Джек пришвартовался к тому же месту, что и раньше, и вытащил ялик на берег, а сам. прихватив сети, пошел по тропе, ведущей к стоянке Рида.
Рид сидел у входа в пещеру, вытянув ногу и бодро орудуя топором. Вещички Джека были свалены в кучу неподалеку -  жалкая кучка, от вида которой у Джека тоскливо сжалось сердце. Окинув свое барахло острым взглядом, он понял, что книги о мистере Крузо там нет, и окончательно убедился в том, что она пошла на растопку костра.
- День добрый! - поприветствовал он Рида. - Как нога поживает?

Джек не стал отвечать колкостью на колкость. Он ни на кого долго зла не держал, но Рид, кажется, был слеплен из другого теста. Не проронив ни слова, Джек расстелил на земле захваченные  рыболовные сети и начал укладывать в них свое имущество. Завязав все собранное в большой узел, он закинул его на плечо и собрался уходить, но счел своим долгом предупредить Рида:
- По всем приметам ту деревню, что я нашел, разорили каннибалы с другого острова. Так что смотри в оба: вдруг им снова втемяшится сюда наведаться.
О своем видении, навеянном травяным зельем из кувшина, он распространяться не стал: Рид ему все равно бы не поверил.
Развернувшись, Джек пошел прочь от пещеры. Козленок увязался за ним.

- Иди к черту, пустомеля, - буркнул Джек, не оборачиваясь и прекрасно зная, что попугай его не услышал.
Погрузив вещи в ялик, он поднялся вверх по реке, свернул в протоку и спустя примерно полчаса оказался в деревне, которую начал считать своим вторым домом. Ожидать урожая зерновых было рановато, поэтому Джек первым делом разгрузил ялик, отнес вещи в свою хижину и развел костер, чтобы вечером можно было погреться у огня. Затем он кликнул мартышку и знаками объяснил ей, что проголодался. Этта умчалась в заросли и вернулась с огромной дыней, которую Джек почистил и умял в мгновение ока и запил чистой водой из ручья. Отказ от мяса теперь казался ему разумным: не надо было ни бегать по скалам, преследуя резвых коз, ни заниматься монотонным копчением и засолкой, да и живот у него, благодаря растительной диете, перестал бурчать, а в зубах не застревали жесткие волокна мяса и по утрам изо рта не несло тухлятиной. Цинга ему точно не грозила, как и лишние запасы жира.
После завтрака Джек решил заняться уборкой хижин: ему казалось, что таким образом он в каком-то смысле заменит их бывшим обитателям отсутствие захоронения и окажет им должное уважение. В деревне было двадцать хижин, включая ту, в которой он поселился, и работа предстояла нешуточная. Впрочем, Джек подбадривал себя тем, что уборка поможет ему обнаружить еще что-либо стоящее.