- Сделаю, - пообещал Джек, чувствуя, что глаза закрываются сами собой, а тело расслабляется, несмотря на то, что  периной ему служила земная твердь, а  подушкой - деревянный чурбак. Да и языком он уже шевелил едва-едва. - И палочки сделаю, и суп из водорослей сварю, и...
Сон сморил его окончательно и, не успев наобещать Риду еще с три короба, он сначала засопел, а потом и захрапел, оглашая пещеру громкими руладами. Впрочем, храп очень скоро сменился слабыми повизгиваниями и тихими стонами. Джеку снился сон, в котором он сидел на татами, потягивая горячее сакэ из маленькой круглой чашечки, а напротив него сидела черноволосая дева неописуемой красоты, закутанная в расписанное цветами глициний кимоно. Дева окунала кисточку в плошку с тушью и выводила на листе пергамента загадочные знаки, то и дело бросая на Джека томные взгляды, исполненные сладострастными обещаниями любовных утех.  Под шелком кимоно вырисовывались аппетитные формы, от созерцания которых у Джека мутилось в голове. И тут он увидел, что из под полы одеяния красавицы высунулся длинный пушистый хвост. Он выронил чашку с сакэ и пробормотал:
- Почему у тебя такой длинный хвост, дитя мое?
Дева улыбнулась, обнажив зачерненные тушью острые зубки, и пропела:
- Потому что я - кицунэ, а сегодня - полная луна...
И подалась к Джеку, еще шире раздвинув в ухмылке кроваво-красные губы, похожие на свежую рану на белом от рисовой пудры лице.
Джек издал пронзительный вопль и схватился за меч, дотоле мирно покоившийся рядом с татами.

Меч оказался деревянной палкой. Джек вслепую тыкал ей в разные стороны, пока не услышал голос Рида.
- Не он, а она! - крикнул он в ответ, нанося очередной удар по воздуху. - Кицунэ!
Но наваждение  уже отступило вместе с остатками сна, притаилось в закоулках памяти, готовясь нанести очередной удар в следующий раз. Тяжело дыша, Джек остановился, прижав руку к груди, в которой неистово билось сердце. Проклятый сон! Он и думать не думал, что ночной кошмар вернется: считал, что тот миссионер не зря получил денежки за изгнание демона из его бедовой головы. М-да, после такого конфуза вряд ли Рид позволит ему еще хоть раз остаться ночевать в своей пещере. Джеку от этой мысли стало тошно. Теперь, когда забытый кошмар вернулся, он с трудом представлял себе, как будет ночевать один. И Этта куда-то пропала: небось, обиделась на то, что он ее прогнал, иначе пришла бы и сюда, как это было в прошлый раз. А впрочем, теперь Джек и мартышку мог принять за оборотня-лисицу, так что лучше не надо, будет с него четвероногих "друзей": этак он и сам скоро начнет передвигаться на четвереньках и выть на полную луну, как одинокий койот.
- Почудилось, - сказал он, утирая со лба холодную испарину. - Извини, приятель: не хотел тебя будить. Ты ложись, досыпай, а я, пожалуй, выйду: подышу свежим воздухом, разведу костер, чтобы было на чем завтрак сготовить. Или дай мне ружьишко: я на рассвете пойду коз постреляю.

- Жратвы много не бывает, - возразил Джек, похлопав себя по впалому животу. - Но дело хозяйское, нет так нет.
Он откинул занавесь из лиан и вышел из пещеры. Снаружи было значительно светлее: предрассветный полумрак не скрывал навеса и того, что находилось под ним. Джек начал с разведения костра, благо накануне вечером натаскал достаточно хвороста. Когда огонь весело запылал, он напился дождевой воды, собранной Ридом, разделся догола и, развесив у огня все свои сырые одёжки, закутался в просмоленную робу и начал выстругивать палочки для еды. Рид, по его прикидкам, должен был продрыхнуть еще час, а то и дольше, и Джек рассчитывал, что штаны и рубашка успеют полностью просохнуть до того момента, как  его  товарищ выползет  из пещеры.  Утро обещало быть ясным, задул теплый ветерок, и ночные страхи Джека , связанные с лисами-оборотнями, полностью развеялись. Строгая палочки, он думал о том, что надо наконец определяться: либо перетаскивать свои вещички к Риду, если тот согласиться его приютить, либо искать себе такую же сухую и теплую пещеру, как эта. От мысли как можно скорее настрелять как можно больше козлов, он не отказался. Кроме мяса, которое можно было засолить впрок, у рогатых были еще и шкуры. Джек представил, как расхаживает босиком по выделанным козлиным шкурам, устилающим пол пещеры вместо ковров, как нежится на них, отходя ко сну. А кроме того, он мог сшить из шкур теплую одежду наподобие той, в которой щеголяли буканьеры.
- Черт, - сам себе сказал Джек. - У вас не голова, а дырявое сито, мистер Рэкхем! Зачем вы копали ямы для выпаривания соли, когда ее можно выпарить в мешках, сшитых из козлиных шкур? Да пресную воду в них можно хранить при желании.
Именно так и делали буканьеры, и он об этом знал, но забыл.

До появления Рида Джек успел натянуть высохшие штаны и достругать палочки. Кроме того, ему посчастливилось обнаружить в ближайших зарослях небольшую плантацию  батата и, вернувшись к костру с добычей, он как следует промыл продолговатые клубни от земли и песка, очистил от кожицы и запек в углях, попутно разогрев остатки вчерашней рыбы, завернутые в пальмовый лист.
- Завтрак готов, - повел он рукой в сторону костра, предвкушая, как насладится запеченными сладкими клубнями, по вкусу напоминавшими нечто среднее между картофелем,  тыквой и морковью. 
Усевшись у костра, Джек потер руки и проткнул палочкой один из клубней.
- М-мм... - сказал он, прожевав. - Вкусно - аж жуть! И полезно: спасает от цинги. Испанцы давно об этом скумекали, и у них ни один капитан не выводит свой корабль из порта, не набив трюм сырым бататом. Так и жрут его всю дорогу сырым! А наши остолопы от цинги мрут, как мухи...  Ты давай, налегай, хотя нам с тобой цинга не грозит со здешним изобилием свежих фруктов. А планов у меня громадье - сейчас позавтракаем, и я их тебе изложу.
Болтая, Джек думал, как приступить к главному вопросу, касавшемуся их с Ридом совместного или раздельного проживания.

Джек мысленно нарисовал в уме карту острова. Стоянка Рида располагалась в миле южнее от его собственной, озеро с водопадом находилось  юго-восточнее его убежища приблизительно на том же расстоянии. Если бы он соединил между собой эти три точки, получился бы треугольник со сторонами примерно одинаковой длины.
- Дуй строго норд-ост, - сказал он, закончив нехитрые вычисления. Как войдешь в лесок - забирай правее, и так около мили. Чтобы не сбиться - считай шаги, должно выйти не больше двух тысяч. А я пока хвороста натаскаю и пару деревьев срублю на дрова. Жаль, что я компас не захватил: с ним бы ты точно не заблудился.
Джек и сам был не прочь ополоснуться, но кому-то надо было поддерживать костер и охранять стоянку от нашествий диких обезьян, готовых стащить все, что не прибито гвоздями.

Джек собрался с духом: оттягивать решение самого насущного вопроса не было смысла. Он заранее смирился с тем, что Рид ему откажет, но за спрос не бьют в нос, посему он сказал так:
- Надо мне срочно искать такую же пещеру, как у тебя, иначе в сезон дождей мне каюк. Но ежели ты не против моей компании, так я бы к тебе со всем своим имуществом перебрался - все-таки вместе веселее, да и работа лучше спорится. Коз разведем, будем пить молоко и выделывать кожи. А в мешках из козлиных шкур можно выпаривать соль. Как ты смотришь на такое совместное проживание?

Лицо Джека просветлело и он поспешно отмежевался и от девятихвостых лис, и от прочих обитателей леса:
- Спасибо, друг! И будь спокоен: в комплекте со мной идут только светлая голова, доброе сердце и  трудолюбивые руки!
Джек хотел было добавить, что и язык у него подвешен, как надо, но это было и так очевидно.
- Тогда, если ты не против, я быстренько смотаюсь к себе, соберу вещички и на ялике перевезу их сюда, не дожидаясь новой грозы. А после этого я буду в полном твоем распоряжении и по поводу загона для коз, и всего прочего, что пожелаешь. А вечером я тебя провожу к озеру, если захочешь, а по дороге расскажу о попугае капитана Флинта - слыхал о таком? Я о капитане, а не о его попке, если что.
Джек чуть не приплясывал  от радости и нетерпения: ему казалось, что надо как можно быстрее надежно угнездиться на новом месте, чтобы Рид не успел передумать. Про попугая он сболтнул просто так, чтобы заинтересовать товарища новой историей - на самом деле он никогда не слышал о том, чтобы у Флинта был попугай. Корабль был, - огромный трехмачтовый барк с тремя десятками пушек, - команда, состоявшая из сотни головорезов, тоже  была, а вот попугая не было. Ну не было, и не было: значит, надо до наступления вечера сочинить убедительную байку или вспомнить новую, не менее увлекательную. На самый крайний случай у него имелась пикантная быль о капитане Синяя Борода и его восьми женах, удивительная история о говорящей голове капитана Вейна и длинная зловещая сага о приключениях команды пиратов-призраков. Убедив сам себя, что у него на вооружении целый арсенал историй, Джек еще больше повеселел, и тут же вспомнил еще парочку: трагическую историю о том, как молодой рыбак влюбился в замужнюю русалку, и  японскую легенду о распутном осьминоге, рассказанную ему Яном де Хохом.

- Я мигом: одна нога там, другая здесь, - пообещал Джек, натянул рубаху, треуголку и сапоги и пустился в путь.
Добравшись до своей стоянки, он с облегчением обнаружил, что буря не нанесла  ущерба его припасам, большая часть которых была заботливо укрыта перевернутым яликом: даже мешочек с порохом остался сухим, а куски копченого мяса, завернутые в пальмовые листья и сложенные в корзину, не успели растащить дикие звери. Перетащив ялик к воде, Джек  нагрузил его вещами, бегая от стоянки к берегу и обратно, и приготовился к отплытию. Как и советовал ему Рид, он намеревался, держась параллельно береговой линии, добраться до того места, где река впадала в море, и дальше идти против течения вверх, к стоянке Рида. Речушка была достаточно широка и  глубока, раз Рид сумел проплыть по ней в шлюпке, гораздо большей по размерам, чем ялик Джека, так что тут никаких проблем не предвиделось.
Джек сделал последний забег к стоянке, чтобы забрать пустой бочонок из-под рома, и  вдруг услышал хриплый голос, донесшийся из густых зарослей:
- Пиастры! Не рассыпьте пиастры, тупоумные ублюдки! Харпер, смотри под ноги, мать твою! Барбер, крепче держись за сундук!
Несмотря на то, что солнце припекало вовсю, кровь у Джека заледенела в жилах. Он тут же представил себе банду головорезов, черт знает откуда появившихся на острове, и последствия, которые могло повлечь за собой их появление.
- Поднять паруса! - продолжал вопить невидимый капитан. - Протралить дно! А эту шваль протащить под килем! Право руля! Лево руля! Живо отдать швартовы, бездельники, или я выпущу из вас кишки и  сожру их на ужин! А вас, сэр, отправлю гулять по доске!
- О Господи, - пробормотал потрясенный Джек,  сообразив, что такую мешанину мог выдавать лишь вконец спятивший безумец. - О Господи, да будет воля твоя и ныне, и присно, и вовеки веков. Спаси и сохрани! Только рехнувшегося капитана мне и не хватало для полного счастья.
Первой его мыслью была та, что это бывший пират, проведший на острове столь долгое время, что разум его помутился от одиночества. Джек перекрестился и забормотал девяностый псалом:
- Не убоюсь ужасов в ночи... стрелы, летящей днем... язвы, ходящей во мраке... заразы, опустошающей в полдень...
Псалом надо было прочесть сорок раз, а у Джека уже сейчас зуб на зуб не попадал, а язык заплетался, как у пьяного матроса.

Бормоча под нос молитву, Джек начал отступать к береговой линии, где его поджидал груженый вещами ялик. Безумец на время замолк и воцарилась зловещая тишина, не предвещавшая ничего хорошего. Джек рискнул повернуться к лесу спиной, чтобы побыстрее добраться до своей лодки и смыться, но как только он совершил этот маневр, сзади раздался тот же хриплый голос:
- Стой, шельма, или буду стрелять! Стой, дьявол тебя побери!
Джек застыл на месте,  по спине потекли струйки холодного пота. Он уже представлял, как ему меж лопаток впивается мушкетная пуля и он замертво падает на горячий песок. В голове стало пусто: он просто стоял и ждал предательского выстрела в спину. На открытом всем ветрам и взглядам берегу его долговязая фигура была  прекрасной мишенью, в какую сторону не побеги. Но неизвестный злодей, прятавшийся в густых зарослях, не торопился сделать выстрел. Ожидание становилось все более и более тягостным. Джек рискнул оглянулся, чтобы посмотреть, не вышел ли неизвестный из леса, и увидел, что в нескольких ярдах от него на песке сидит большой попугай в ярком оперенье.
- Парле ву франсе? - спросил попугай, наклоняя голову набок и заинтересованно глядя на Джека. - Хабла эспаньол? Ферштейн? Ду ю спик инглиш?
Джек медленно повернулся лицом к насмешнику: больше всего в эту минуту ему хотелось свернуть птице шею.
- Сволочь! - с чувством произнес он, сверля попугая свирепым взглядом. - Я чуть в штаны не наделал от страха!
Попугай вперевалку пошел к нему навстречу, ничуть не смущаясь холодным приемом.
- Капитан Свифт! - громко крикнул он. - Пиастры! Пиастры! Свистать всех наверх и семь футов под килем!
- Вон оно что, - сказал Джек, успокаиваясь. - Значит, ты - попка капитана Свифта? Слыхал о таком: его  вздернули в Тайберне года два тому назад вместе с десятью членами команды. А тебя, выходит, помиловали? М-да, иногда и королевские судьи ошибаются: я считаю, что тебя надо было вздернуть первым.
Джек сел на песок и поманил к себе говорливую птицу:
- Ну, рассказывай, как ты попал на этот остров и где закопаны пиастры. Я никому твою тайну не открою: разве что мистеру Риду. Но он мужик что надо, так что не обессудь.

Попугай мигнул и принялся чистить перья клювом, храня презрительное молчание.
- Ну же, - поторопил его Джек. - Болтал-болтал, а как до дела дошло, сразу и замолчал как неверная жена на исповеди.
Поскольку ответа не последовало, он легонько подтолкнул птицу и повторил:
- Эй, приятель! У меня дел невпроворот: рассказывай, где твой кэп зарыл пиастры.
Попугай перестал ерошить оперенье, поднял голову, тяжёло, с угрозой посмотрел Джеку в глаза и внезапно произнес низким утробным голосом:
- Гони ром, с-сука! Душа горит...
Джек отшатнулся, пораженный неожиданным направлением, который приняла беседа.
- Ох ты ж... - пробормотал он, качая головой. - -Вот до чего дружба с пиратами доводит! Только слышь, говорливый ты мой: рому у меня нет ни капли. - Убедительности ради Джек потряс перед носом попугая пустым анкерком, в котором когда-то был ром, и продолжил. - Но у мистера Рида полная бочка рома, и ежели ты расскажешь ему, где находится клад капитана Свифта, он нацедит тебе стаканчик.
Джек поднялся и зашагал к ялику, не испытывая ни капли сомнения в том, что измученный жаждой попугай последует за ним хоть на край света, но своих боцманских замашек не оставит. Так и случилось: попугай удобно устроился у руля и скомандовал:
- Вёсла на воду, парни! Правой табань, левой греби!
- Тьфу на тебя! - скривился Джек, отталкиваясь от берега. - А то я сам не знаю, что с веслами делать. Ладно бы хоть дело говорил, а то несёшь что ни попадя. Ты имей в виду: мистер Рид - мужчина суровый. Лапшу ему на уши вешать не моги и вообще поменьше высовывайся, иначе  попадешь, как кур в ощип.
Джек ломал голову над тем, как Марк Рид воспримет появление попугая. Уговор был о том, чтобы Джек не тащил в пещеру ни мартышек, ни лис-девятихвосток, ни иных четвероногих и хвостатых друзей, но у попугая было всего две лапки и один хвост, и в отличие от своих четвероногих собратьев он умел разговаривать и, как подозревал Джек, владел важной информацией.

До устья реки пара проследовала в полном молчании: Джек боролся с волнами, попугай невозмутимо чистил перья. Спокойные воды реки стали приятным разнообразием для усталого гребца: несмотря на то, что теперь грести приходилось против течения, он чувствовал немалое облегчение. Кроны деревьев смыкались над его головой, образовывая нечто вроде зеленого шатра, весла размеренно ударялись о воду, воздух полнился криками обезьян и щебетом птиц. Чтобы не сбиться с ритма, Джек затянул песню о пьяном моряке, в которой бедолаге пришлось вытерпеть немало бед. Сначала веселые товарищи побрили ему живот тупым лезвием, потом усадили в лодку, чтобы протрезвел, а в довершении несчастий  уложили в постель с дочерью капитана. Как отреагировал капитан, в песне не сообщалось, но шестое чувство подсказывало Джеку, что похмелье у моряка было тяжелым. Попугай внимательно прислушивался к фальшивым завываниям Джека, и когда дело дошло до койки, резко выкрикнул:
- Шлюха!
Джек перестал грести:
- Да ладно тебе: чуть что - сразу "шлюха". Может, у них там любовь случилась негаданно-нежданно: всякое бывает. Это ты от своего кэпа набрался дурных манер, не иначе. Слыхал я про Свифта и про то, как он обращался с дамами.
Пока Джек отдыхал, ялик отнесло вниз по течению на несколько ярдов, и он поспешно схватился за весла  и стал грести с удвоенной силой, посматривая по сторонам и выглядывая лодку Рида, оставленную на берегу. Несмотря на то, что тесно смыкавшиеся между собой кроны деревьев представляли надежную преграду от солнечных лучей, ему было душно, и духота усиливалась влажными испарениями, поднимавшимися от водной глади. Джек порядком употел и собирался уже снять с себя рубаху, как вдруг заметил длинное бревно, следовавшее в кильватере ялика. Джек насторожился: бревно не могло плыть против течения.

Джек заработал веслами усерднее и ялик поплыл быстрее, преодолевая сопротивление встречного течения. Но и бревно не отставало, как будто его снизу подталкивал могучий пловец. Джеку стало не по себе: он вглядывался в подозрительный кусок дерева до боли в глазах,  но полумрак, царивший под сводами зеленого леса, не давал возможности рассмотреть все как следует. Попугай невозмутимо застыл на банке, как капитан на шканцах, не выказывая ни малейших признаков беспокойства, и это немного ободрило Джека: как-никак, птица должна была почуять неладное. Добраться бы быстрее до того места, где на берегу его ждет лодка Рида! Мышцы болели от напряжения, по лицу градом катился пот, но Джек снова приналег на весла: отдыхать будет потом, когда вытащит на берег ялик со всеми своими пожитками .
- Эй, приятель! - окликнул он попугая. - Как думаешь: что это за хрень за нами увязалась?
Ответа не последовало, и Джек снова воззрился на бревно. И вдруг бревно моргнуло и Джек увидел большой, круглый, янтарный глаз, отливавший красными сполохами.
- Мама…- сказал он высоким детским голосом. - Мамочка…
На Мадагаскаре ему пару раз приходилось видеть убитых пиратами крокодилов: эти твари были огромными, длиннее, чем шлюпка Рида. Туземцы их не трогали, поскольку считали своими предками. Видел он и тех, кому не посчастливилось попасть в пасть крокодилу: зрелище было ужасное, похлеще того, что случалось видеть на борту корабля, попавшего под огонь вражеских пушек.
Джек судорожно икнул и на мгновение перестал грести. И этого оказалось достаточно, чтобы ялик, переставший бороться с течением, рыскнул назад и натолкнулся на своего преследователя. Удар был не слишком силен, но крокодил ушел под воду и тут же вынырнул слева от лодки, разинув громадную пасть, утыканную острыми зубами.
- Рид! - завопил Джек во всю силу своих легких. - На помощь!!!
Это был дурацкий поступок: он не знал, где находится Рид, да и что тот мог сделать? Но больше взывать было не к кому, разве что к Господу или святому Христофору, но почему-то Джек был уверен, что им не до него.

Первым побуждением Джека было воткнуть  в пасть чудовищу весло: однажды он видел, как полупьяный матрос, на которого напала бродячая собака, сунул ей в глотку руку по локоть. Но он вовремя сообразил, что деревянное весло было слишком хрупким оружием против зубов величиной с его ладонь: крокодил просто перекусил бы дерево, как Джек соломинку. Джек проклял свою склонность к порядку: нагружая ялик перед отплытием, он заботливо обернул ружье всеми одежками, что были в его распоряжении, чтобы не дай Бог, на него не попали брызги воды и не отсырел кремневый замок, и уложил его между другими вещами так, что добраться до него сейчас не было никакой возможности.Взгляд Джека заметался по ялику, выискивая подходящее метательное орудие и уперся в корзину, доверху набитую копчеными кусками мяса. Схватив первый попавшийся кусок, он метнул его в разверстую пасть. Пасть захлопнулась и снова открылась, требуя новой жертвы.
- Обжора треклятый! - пробурчал Джек, доставая из корзины следующий кусок и бросая его крокодилу. Он понимал, что всего-навсего ненадолго отсрочил неминуемую гибель, а ялик тем временем весело устремился вниз по течению обратно к устью реки. Крокодил плыл бок о бок с лодкой, Джек продолжал метать ему в глотку харчи, надеясь, что мяса хватит до того момента, как ялик окажется в море, куда пресноводное чудовище ни за что не поплывет. И вдруг ялик остановился, да так резко, что Джек лишь чудом не перелетел через корму и не плюхнулся в воду.  Обретя равновесие, Джек попытался сдвинуть лодку с так некстати оказавшейся на его пути речной отмели, но ничего не вышло, а крокодил тем временем снова угрожающе раскрыл пасть, требуя следующей порции мяса.
- На, подавись! - крикнул Джек, кидая крокодилу очередной кусок. -  Чтоб у тебя заворот кишок случился, зараза!
Попугай таращился то на Джека, то на крокодила, бормоча что-то невразумительное.
- А ты чего уставился? - Джек был зол на птицу, не желавшую оказать ему хоть какую-нибудь помощь. - Мясо закончится - я тебя этой твари скормлю!
- Не гони волну, - важно ответил попугай и отвернулся, всем своим видом показывая, как мало он боится подобных угроз

Запасы мяса в корзине таяли на глазах, а чудовище все никак не могло насытиться. Джек понимал, что очень скоро придет и его черед. Мерзкие повадки крокодилов ему были прекрасно известны: эта тварь его не сразу сожрет, а сначала утащит под воду, чтобы он захлебнулся. Потом спрячет где-нибудь, чтобы добыча подгнила: крокодилы предпочитали еду с душком… Интересно, что подумает Рид, не дождавшись его на условленном месте, а потом и не обнаружив ни Джека, ни его вещичек на старой стоянке? Если, конечно, ему в голову придет сходить туда и проверить. Может, решит, что так оно и лучше: как говорится, балласт в воду - кораблю легче.
Джек с надеждой посмотрел на попугая: болтливая птица могла намекнуть его товарищу о том, что произошло на реке. Метнув очередной кусок мяса в прожорливую пасть, он быстро проговорил:
- Слышь, пернатый: если меня эта тварь за собой утащит, расскажи мистеру Риду, что случилось. Запомни: мистер Рид. А впрочем, никого другого тут больше и нет. Было нас двое пиратов, а теперь останется только один.
Попугай зыркнул на него круглым глазом и завопил во всю глотку:
- Мистер Рид! Дайте рому! Йо-хо-хо!