Джек до усрачки был рад видеть знакомый берег и дымок, поднимавшийся на печными трубами "Необитаемого острова" и "Льва и ягненка": они говорили ему о том, что в родных пенатах все  идет своим чередом. Но слова Мэри заставили его сердце ухнуть в пятки.
- Джонни? - заикаясь, выдавил он, с ужасом глядя на жену. - А разве ты не из монастыря сюда попала?
Он зашатался от внезапно открывшейся ему истины. Увидев Мэри на баркасе, он почему-то решил, что Джонни и рабы при ней, просто заперты в рубке на время шторма. А она ведь наверняка не успела вернуться в монастырь, чтобы забрать их с собой. Проклятый чудило-осьминог! Это он во всем виноват! Джеку хотелось рвать и метать, проклинать небеса и землю, но все это было без толку. Он привалился в канатам, уже не ощущая радости от возвращения домой и удачного исхода дела.
- Придется возвращаться обратно, - сквозь зубы сказал он, не глядя на Мэри. - Прямо сейчас. Разворачивай баркас!
При мысли о том, что на путь в Перу понадобится месяца три, а то  больше, ему поплохело. Но иного выхода не было.

У Джека моментально отлегло от сердца и он мысленно поблагодарил Кракена, собравшего всю его семью вместе. Неизвестно было только одно: считала ли их семьей Мэри, но сейчас был неподходящий момент, чтобы это выяснять. Одного Джек не мог понять: о каких полутора днях толковала Мэри, ведь они расстались за пару часов до того, как он оказался у Кракена в пещере, а в самой пещере провел не более часа.
Пока Мэри ворковала с Джонни, а Гбемизола утирала слезы счастья, Джек бочком подобрался к Соломону, выглядевшему так, как будто его ударили по башке пыльным мешком и не один, а несколько раз, и толкнув его в бок, поинтересовался:
- Слушай, Сол, а как вы на баркас-то попали?
Черный великан перевел на него недоуменный взгляд:
- Не знаю, масса Джек. Сидели мы в монастыре, ужинали, чем Бог послал, и вдруг небо почернело, грянул гром и откуда ни возьмись появился огромный вихрь. Закрутил он нас, завертел, я уж думал, что конец света настал. А потом гляжу: нет, еще не конец... А мы все в рубке заперты, как Иона в чреве кита.
- Ладно, библию мне потом пересказывать будешь, - прервал его Джек. - Значит, перенесла вас сюда неведомая сила, как и нас с миссис Рид, то есть Рэкхем.

Джек подхватил сына на руки и отшел с ним подальше, чтобы Мэри не слышала их разговор. Впрочем, говорил только он сам, жалуясь сыну на свою нелегкую долю.
- Снова мамка твоя на меня волком смотрит, - поведал он Джонни. - Ну что с ней делать, а? Бросила меня одного в деревне с индейцами, потом всю жрачку отобрала и снова хвостом фьють! М-да, сынок, не ладится у нас с ней, хоть башкой о рынду бейся. Ну ничего, главное, мы все вернулись живыми и здоровыми, а остальное приложится!
Облегчив душу, Джек вернулся к Мэри и передал ей сына с рук на руки.
- Ну и что теперь? - спросил он. - Вы, конечно, сразу в "Необитаемый остров" пойдете, а мне куда идти?

Хорошо хоть не сказала "Катись на все четыре стороны", - подумал Джек. Выбор у него был невелик: либо отправиться вместе со всеми в трактир Мэри (и вроде бы она была не против), либо к себе, во "Льва и ягненка". Джек переступил с ноги на ногу, не зная, как поступить. Конечно, "Лев и ягненок" мог и подождать возвращения своего хозяина, но с другой стороны, что ему делать в "Необитаемом острове"? Мэри начнет дрючить рабов и проверять, в порядке ли счетные книги и вытряхнуты ли перины в гостевых комнатах. А он будет слоняться по трактиру, не зная, куда себя приткнуть. "Необитаемый остров" не был его домом, так же, как и для Мэри не был домом "Лев и ягненок". Джек вдруг отчетливо понял, что в этом-то и заключается проблема. Им с Мэри нужен был свой общий дом!
- Пожалуй, схожу проведаю "Льва и ягненка", - сказал он. - Может, я Джонни с собой возьму? Его там накормят, присмотрят за ним, пока я отчет Блумингдейла слушать буду и счета проверять. А к вечеру мы с Джонни в "Необитаемый остров" вернемся.

Джек хмуро наблюдал за тем, как Гбемизола помогала Мэри привязать Джонни и как вся честная компания спускалась на берег по веревочной лестнице. Первым на песок спрыгнул Соломон и подставил свои громадные ручищи, чтобы принять в их крепкие объятия сначала хозяйку с дитем, а потом и свою ненаглядную. Джек скрипнул зубами: он бы с удовольствием поменялся местами с чернокожим гигантом, но Мэри не дала ему такого шанса.
- Мы с Блумингдейлом к тебе вечером зайдем! - крикнул он в спину жены и занялся якорным канатом.
Спустя час, завершив все дела на баркасе, он переступил порог "Льва и ягненка". Внутри было чисто и тихо. Гостей не было, но и никаких признаков упадка не наблюдалось. За стойкой стояла не Бетти, а  черная толстуха в белом тюрбане, и, мурлыкая себе под нос какую-то негритянскую мелодию, перетирала полотенцем чистые кружки. Увидев Джека, толстуха замолчала и уставилась на него глазами, похожими на спелые тутовые ягоды.
- Вам рому или кукурузного пива, сэр? - спросила она.
- Ты кто? - вопросом ответил Джек. - Раньше тут Бетти всем заправляла, где она?
- Я теперь вместо нее, сэр. А Бетти замуж вышла и уехала на плантацию кофе в Голубых горах.
Джек вытаращился на толстуху:
- За кого же она замуж вышла?
- За управляющего, - черные глаза толстухи завистливо сверкнули. - Он пару месяцев назад приезжал в Кингстон, подводу мешков с кофейными зернами привез на продажу. Зашел сюда, чтобы предложить мистеру Блумингдейлу купить кофе, ну и втрескался в Бетти с первого взгляда. На второй день предложение сделал! А она и не будь дурой, согласилась.
- Управляющий? - Джек озадаченно почесал в затылке. - Хочешь сказать, Бетти взял замуж белый джентльмен?
- Ну, не такой уж он и белый, - толстуха усмехнулась, сверкнув зубами. - Сын владельца плантации, а мать у него такая же черная, как я.
- Ясно, - сказал Джек, испытывая, к своему удивлению, огромное облегчение. Бетти была отличной работницей, но ее уход из "Льва и ягненка" и замужество решали сразу целый ряд проблем. Мэри теперь не будет попусту ревновать его к чернокожей красотке. Да и за саму Бетти он был очень рад: ей выпал воистину счастливый билетик.
- Налей-ка мне чего-нибудь прохладительного, - приказал он и бросил полупустой заплечный мешок на один из стульев. - Значит, ты - новая Бетти, а я - хозяин этого заведения, бывший капитан Джек Рэкхем.
Толстуха выронила из рук кружку и заголосила:
- Мистер Блумингдейл! Хозяин вернулся!!!

Дальше все закрутилось-завертелось: на крик толстухи сбежались рабы, пришел Блумингдейл и некоторое время Джек отбивался от дружных объятий и успокаивал женщин, плакавших от радости. Затем около часа отмокал в горячей ванне, а потом сидел за столом с Блумингдейлом, поглощая домашнюю еду и вполуха слушая отчет управляющего. Дела в трактире шои хорошо и Блумингдейл надеялся, что скоро пойдут еще лучше. Оказалось, что  после ухода Бетти, которая всегда служила главной приманкой для гостей, он нанял трех чернокожих музыкантов игравших какую-то необыкновенную негритянскую музыку, и толстуху, у которой , по его словам, был голос, как у сирены. Вернее, не нанял, а выкупил на аукционе, где распродавали имущество умершего плантатора, не оставившего после себя наследников.
- За душу берут! - поведал он Джеку. - А Брунхильда, это которая за стойкой вместо Бетти стоит, как рот откроет - хоть стой, хоть падай! Они по четвергам и воскресеньям играют, сегодня как раз четверг. Вечером тут не протолкнуться будет!
- Отлично! - сказал Джек, выковыривая из зубов остатки вареного окорока. - Просто замечательно! А сейчас, друг, пойдем в "Необитаемый остров", будешь держать ответ перед его хозяйкой.

Перед тем, как идти с Блумингдейлом в "Необитаемый остров", Джек проверил жемчужину, которую положил под подушку, и запер комнату на ключ. Случаев воровства во "Льве и ягненке" никогда не бывало, но он не хотел, чтобы рабыня, решившая перестелить простыни, наткнулась бы на это сокровище. Сегодня должна была быть ночь полной луны, и Джек собирался провести ее в наблюдениях за жемчужиной. Уже спустившись вниз, он вдруг передумал, вернулся и положил жемчужину в карман новых штанов из индийского ситца. Он не шибко надеялся на то, что Мэри сменит гнев на милость и предложит ему остаться на ночь с ней, но все-таки решил подстраховаться.
Вместе с Блумингдейлом он вышел из "Льва и ягненка" и перешел дорогу, отделявшую трактир Мэри от его заведения. Как обычно, внутри было не протолкнуться даже несмотря на отсутствие музыки, на которую так уповал его управляющий. Впрочем, пара подвыпивших завсегдатаев  заунывными голосами тянули шанти, остальные гости слушали, пили ром и закусывали разносолами карибской кухни.
- Нам бы хозяйку твою повидать, красавица, - обратился Джек к рабыне, сновавшей с подносами между кухней и обеденным залом.
- Хозяйка с сыночком во дворе, капитан, - ответила рабыня и пошла принимать заказ у очередного гостя.
Джек переглянулся с Блумингдейлом и оба моряка направились к задней двери трактира. Мэри действительно была на заднем дворе: расположилась на расстеленном одеяле рядом с Джонни, просматривая счетные книги. Выглядела она значительно лучше, чем накануне: отеки от укусов москитов почти сошли, отмытая и  покрытая бронзовым загаром кожа сияла на солнце. Джонни ползал рядом, дергая травинки. Увидев отца, радостно загулил и пополз к нему, а потом встал и на нетвердых ножках сделал два шага.

Джек подивился тому, что Мэри так неосторожно  расстелила одеяло посреди грязных луж, но не стал ничего говорить: хозяин-барин! Просто шагнул к одеялу, подхватил Джонни на руки и вместе с ним отошел в сторонку,  чтобы пообщаться с ним, пока его благоверная будет допрашивать Блумингдейла.
Блумингдейл и бровью не повел: по его прямому взгляду было заметно, что скрывать ему нечего.
- Все в книгах записано, мэм, - коротко ответил он и замолчал, давая хозяйке трактира перейти к возражениям и вопросам, если они у нее действительно были.